— Он мужчина, Лина! И он ничего не потеряет, если разведется, в отличие от тебя! Ты же знаешь, как в нашем обществе относятся к разведенным женщинам! Такой судьбы ты хочешь для себя?
— Это — моя жизнь, Шехназ! Ты же вышла замуж во второй раз! Так чем я хуже?!
Я была шокирована всем этим и не знала, что мне делать. Как бы я не убеждала сестру одуматься и отказаться от своего безумного плана, она твердо стояла на своем.
— Ты всерьез думаешь, что мама разрешит мне жить в твоей квартире одной? — Отвергла она мое очередное предложение. — Хватит, Шехназ! Это моя жизнь, и я не позволю родителям испортить ее так же, как они испортили ее всем моим сестрам. Я — не жертвенный барашек! Если ты хоть словом обмолвишься о том, что узнала, и этот брак расстроится, я с собой такое сделаю, что ты никогда себя не простишь!
***
Весь день я думала о выходе из этой ситуаци и не находила его. Уже сидя за столом после ухода сватов, договорившихся о скорой свадьбе, я, поборов свои опасения, решилась поговорить с отцом, который, к моему удивлению, был сегодня трезв.
— Айшат, присмотришь за Асей? Мне нужно поговорить с отцом, — попросила я одну из сестер.
— Конечно. Но я бы на твоем месте не стала этого делать. Лучше держаться от него подальше, трезвый он еще хуже пьяного, — предостерегла она меня.
Проигнорировав ее слова, я поднялась на чердак, надеясь, что у меня получится уговорить его на то, что я уже предлагала Лине. Но, как стоило ожидать, получила в ответ полное равнодушие.
— Зачем девке учеба, если ее судьба — стоять у плиты? Или хочешь, чтобы она стала такой же, как ты? — Он начал проявлять агрессию от моей настойчивости, заставляя меня нервничать и зажиматься от страха, словно я снова стала маленькой беззащитной девочкой, боявшейся отцовского ремня. — Сменила одного мужа на другого, с которым шлялась еще до свадьбы! Может, поэтому первый муж тебя и бросил?
Не в силах больше слушать этой мерзости я направилась к лестнице, чтобы как можно быстрее избавиться от его удушающего общества. О чем я только думала, когда решилась на разговор с ним?!
— Куда убегаешь, дрянь!? Мало я тебя порол в детстве! Так еще не поздно добавить!
Я ускорила шаг, чувствуя волну паники, поднимавшуюся изнутри. Вскрикнула, почувствовав, как отец дернул меня за плечо. Попыталась вырваться, но он не пускал, продолжая сыпать оскорблениями, которые я, объятая ужасом, уже не воспринимала. В голове был туман, а единственным желанием стало вырваться из его мерзких тисков. Разозлившись на мои трепыхания, он толкнул меня, и я почувствовала, как теряю равновесие, подвернув ногу на крутой ступеньке. Зажмурилась, ожидая неминуемого падения, но сильные руки удержали меня. Вцепившись в перила, поняла, что уже не падаю, и, открыв глаза, с ужасом увидела Мансура, неподвижно лежащего у подножья лестницы…
Сбежав вниз, я в начала что-то кричать, пытаясь дозваться до мужа, который все так же лежал с закрытыми глазами. Мою попытку перевернуть его пресек зять, я же, словно в оцепенении, слышала его слова о возможной травме позвоночника и приезде скорой помощи.
Я была не в себе, не понимала, что происходит и чего от меня хотят окружающие. Я почти не запомнила дорогу в больницу и благодарна мужу сестры, взявшему ситуацию под свой контроль. Он вызвал скорую и отвез нас с Пироженкой в больницу на машине Мансура. Я никак не могла успокоиться, все время думала о самом худшем и винила во всем себя. Мансур упал по моей вине: не пытайся он меня удержать, все было бы в порядке. Это я должна была пострадать, а не он!
26 глава
— Сколько пальцев вы видите? — Спросил врач.
Придя в себя в скорой, я разозлился, что все получилось так глупо. Не понимаю, как я мог упасть! Видимо, так испугался за Ангелка, что совсем забыл о внимательности. Придя в ее дом и услышав ругань, доносившуюся из комнаты наверху, я спросил женщин, что там происходит, и почему они сидят как ни в чем не бывало. Ответ свояченицы вывел из себя, когда я понял, что эпицентром ссоры является моя жена. Шехназ никогда не говорила о семье, но и без этого было понятно, что отношения у них натянутые, не такие, как в обычных семьях.
Я как раз собирался идти наверх, когда увидел, что Ангелок пыталась спуститься, а ее отец, вцепившись в нее, нес какую-то чушь. Слава Богу, я успел вовремя подхватить ее, иначе бы она скатилась с лестницы и пострадала! Я и так переживал из-за ее тяжело протекающего цикла, не представляю, что было бы со мной, если бы она теперь еще и сломала себе что-нибудь!
— Вам повезло: небольшое сотрясение, и ушиб спины. Неделя покоя — и будете как новенький! Никаких нагрузок и сидячей работы. Спине нужен покой, я выпишу мазь и необходимые лекарства.
Да он, должно быть, шутит! У меня каждый день расписан! Крупный контракт на носу! Какой, к черту, отдых?!
— Доктор, он в порядке?! — В кабинет буквально ворвалась Шехназ.
И, если в первые минуты я был невероятно рад приходу жены, то, стоило ей начать свой допрос с пристрастием, утвердительно кивая на каждую рекомендацию врача, начал пылать от негодования. Не хотел грубить при посторонних и сдерживался из последних сил, чтобы ее не одернуть. Я что, ребенок что ли, чтобы она так себя вела?! Ну, подумаешь, упал, получил незначительный ушиб. Что теперь, трагедию из этого делать?
— Незначительный?! Да ты двинуться не можешь, чтобы не поморщиться от боли! — Возмутилась она, как только я, по приезду домой, высказал ей свои претензии.
Усадив дочь в гостиной и включив ей мультики, Шехназ помогла мне добраться до спальни, игнорируя мое нежелание принимать ее помощь. Не инвалид же я, в конце концов? Уж как-нибудь до кровати бы доковылял.
— Я в порядке! Хватит бегать вокруг меня, словно я ноги лишился. — Попытался разрядить обстановку, но Ангелок побледнела прямо на глазах. А затем разозлилась!
— Как ты можешь такое говорить?! Да я чуть с ума не сошла, думая, что из-за меня ты спину сломал! Какая была необходимость спасать меня?! Лучше бы я упала! — Внезапно разрыдалась она, введя меня в полный ступор.
Чувство беспомощности убивало! Хотел встать с кровати, чтобы успокоить ее, но, заметив мои потуги, она еще громче раскричалась о моей безответственности!
— Прекрати истерить! — Прорычал я, не зная, как ее успокоить. Сумасшедший день какой-то!
— Не кричи на меня! — Размазывая слезы и стягивая с головы платок, прорыдала она.
Я никогда не видел ее в таком состоянии и, честно говоря, был шокирован такой бурной реакцией, не знал, что говорить и как действовать.
— Я не кричу. Пожалуйста, успокойся и прекрати плакать. — Я хотел использовать примирительный тон, хотя внутри все и кипело от беспомощности.
Я не мог даже встать и обнять Шехназ, чтобы успокоить ее! Боль простреливала в ногу от каждого движения, причиняя жуткий дискомфорт.
— Иди сюда, — заметив обиженный взгляд, которым она стрельнула в меня сквозь слипшиеся от слез ресницы, попросил я.
— Ты сердишься? — Понурив голову, спросила она, присаживаясь на край кровати рядом со мной.
— Почему я должен сердиться? — Нахмурился я, уже успев возненавидеть этот вопрос, слишком часто вылетающий из ее рта.
— Все из-за меня! Ты упал, и тебе больно. Любой бы на твоем месте сердился, — забавно шмыгнув носом, ответила она.
— А если бы упала ты? Думаешь, мне было бы легче? — Я дернул ее за длинную прядь волос и невесело усмехнулся. — Бывает, мне кажется, что я говорю с трехлеткой. Ася иногда разумнее тебя.
Достал из кармана брюк и протянул Шехназ носовой платок, наблюдая, как она вытирает им слезы. Какой же ранимой она выглядела! Даже потекшая тушь не сделала ее менее привлекательной.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло, — пристроившись ко мне под бочок, словно маленькая, прошептала Шехназ, цепляясь за мою рубашку. — Я, правда, очень испугалась.
Подняв руку, пытаясь сдержать стон, я погладил ее по голове, успокаивая ее и успокаиваясь сам. Подумаешь, падение с лестницы — я бы и с крыши прыгнул ради нее…
