***
— Что ты хочешь на ужин? — Спросила я, понимая, что пора бы уж встать и заняться делом, вместо того чтобы, пригревшись лежать под боком мужа.
— Давай закажем. Сегодня был тяжелый день, не хватает тебе еще за плитой стоять. — Продолжая перебирать мои волосы, ответил Мансур.
— Нет уж. Слишком часто ты стал заказывать еду и кто сказал, что готовка мне в тягость? К тому же, домашняя еда не сравниться с ресторанной. Так что говори, чего бы ты хотел?
— Тебя… — Прошептал муж, спускаясь рукой по моей спине и поглаживая чувствительные позвонки. — Но, так как тебя мне нельзя, то приготовь что-нибудь на свое усмотрение. Мне нравится все, что бы ты ни сделала.
Довольная таким комплиментом, я приподнялась и посмотрела на его бледное лицо. Подумала, что умру, если с ним что-то случится. Никогда еще так не пугалась.
— Хорошо. Давай, для начала, помогу тебе переодеться и сделаю укол? — Спросила, осмотрев перевязанную голову мужа.
— Ты, правда, умеешь? — Недоверчиво посмотрел он на меня.
— Конечно! Свекровь не хотела видеть медсестер, они напоминали ей о больницах, а она их терпеть не могла. Так что я научилась ставить уколы и капельницы. — Подняв руку, я провела ею по щетинистой щеке мужчины. — Вы ведь не боитесь уколов, господин Мансур?
— Я тебе это припомню, Ангелок, — ухмыльнулся муж на мою попытку подколоть его. — Вот пройдет спина, тогда берегись.
Показав ему язык, я встала с кровати и направилась к шкафу. Достав его пижамные брюки и футболку, положила их на кровать.
— Давай снимем с тебя это, — сказала, вытаскивая полы его черной рубашки из брюк и начиная расстегивать пуговицы. Приподняв Мансура, постаралась как можно аккуратнее стянуть ткань с его плеч, но, по тому, как он морщился, поняла, что каждое движение доставляет ему боль.
Уложив его обратно, отбросила идею о футболке — в доме было тепло, так что пусть лучше будет полуобнаженным, чем терпит ненужную боль при одевании.
— Знаешь, когда я представлял себе, что ты спускаешь с меня брюки, то думал совершенно об ином… — Начал он тоном, который приводил меня одновременно и в дикое смущение, и в возбуждение.
— Мансур! — Перебила я его, не желая слушать дальше. Даже руки от его ширинки убрала, слишком смущенная такими словами.
— Что? — Как ни в чем ни бывало, спросил этот невозможный мужчина.
— Ты можешь просто помолчать? Хотя бы пока я тебя не переодену! — Нервно воскликнула я, вызывая его смех, тут же переходящий в стон. — Ну, вот! Тебе даже смеяться больно! Будь примерным пациентом и позволь мне побыстрее сделать тебе укол.
Быстро стянув с него брюки и носки, я, стараясь не смотреть мужу в лицо, помогла ему надеть пижамные брюки и тут же направилась в ванную вымыть руки перед уколом, а также дать своему покрасневшему лицу вернуться в свой нормальный вид.
Радуясь, что купила все выписанные лекарства и обезболивающий гель в аптеке при больнице, приступила к процедуре.
— Знаешь, с такой медсестричкой, как ты, я готов болеть чаще, — подмигнул мне Мансур после того, как я, вытащив иглу из его вены, зажала прокол ваткой.
— Надеюсь, это последний раз, когда ты болеешь, — искренне сказала я, наклонившись к нему.
Это был порыв, которому я не смогла противостоять. Казалось таким естественным наклониться и поцеловать его. Дотронувшись до губ Мансура с неизъяснимой нежностью, я почувствовала, как моя душа наполняется спокойствием и теплом. Было так просто подарить ему свою ласку. Это не был один из тех волнующих поцелуев, которыми он одаривал меня. Но это был первый поцелуй, который я сама подарила ему. Я сама поцеловала мужчину. Без просьбы и приказа. И не испытывая привычного мне смущения.
Его губы дрогнули под моими, но он не пытался добавить страсти, отдавая мне всю инициативу и просто отвечая на ласку.
— Спасибо, что спас меня… — Прошептала я.
— Я всегда тебя спасу, — ответил он, снова невесомо целуя меня и глядя по щеке так, словно я — восьмое чудо света.
Я смущенно улыбнулась, наслаждаясь этими особенными мгновениями.
— Давай намажем спину гелем. Сможешь перевернуться? — Он кивнул, но увидев, как ему трудно, я все же помогла, обрадовавшись, что он не возражает против этого.
Выдавила прозрачную субстанцию из тюбика на ладонь, и, растерев ее между пальцами, начала аккуратно наносить на крепкую мужскую спину и поясницу. Надавив, начала осторожно массировать, чувствуя напряженные мышцы.
— Ооох…
— Больно? Прости, — тут же отдернула руку, боясь, что навредила ему вместо того, чтобы помочь.
— Нет, не останавливайся! — Довольно вздохнул муж, поворачивая голову в мою сторону.
Я вновь начала разминать его мышцы, наслаждаясь каждым прикосновением к нему и каждым довольным вздохом Мансура.
— Ты что, еще и массаж училась делать? — Через некоторое время спросил он.
— Можно и так сказать. Как-то раз Залина упала с дерева и сильно повредила спину. Доктор посоветовал пройти курс массажа, но у нас не было лишних денег, как сказал отец. — Я невесело усмехнулась, вспомнив, что для выпивки у него всегда находились лишние деньги. — Вот я и научилась, просматривая видео в интернете.
— Ангелок, что сегодня случилось? — Неожиданно для меня спросил муж.
— О чем ты? — Сделав вид, что не понимаю, спросила я. Не зная, что именно Мансур успел услышать в нашем доме, я не захотела раскрывать свои отношения с отцом.
— О твоем отце. Не делай вид, что не знаешь, о чем я говорю. Я слышал все! Нормальный отец не будет так обращаться с дочерью! — В конце этой тирады его голос наполнился пугающими нотками, заставляя меня занервничать.
— Не хочу об этом говорить. Пожалуйста, давай просто забудем об этом случае, — попросила я, возвращаясь к массажу.
— Нет, не забудем! Он чуть не убил тебя! Ты могла себе шею свернуть! Я хотел отложить этот разговор, но раз уж мы начали его, давай продолжим! — Не обращая внимания на мои попытки его остановить, Мансур со стоном перевернулся. — Помоги мне сесть! — Прорычал он от боли, упрямо продолжая двигаться к изголовью.
Сложив подушки, я помогла мужу опереться на них, досадуя на его глупое упрямство.
— Рассказывай. Я тебя внимательно слушаю, — потребовал он.
— Ничего не случилось, Мансур! Просто отец… он такой, всегда таким был. И ничего с этим не поделаешь! У каждого свои пороки. У него это — выпивка и вымещение своей злости на мне! Неважно, провоцирую я или нет! Он всегда находил причины для наказания, — чувствуя, как внутри закипает гнев, начала откровенничать я, не в силах больше держать в себе эту обиду. — Что ты хочешь от меня услышать? Что моя семья меня не любит? Так это не секрет! Ты не мог не заметить их отношения ко мне! Да и не только ко мне! Я и мои сестры для них — мусор! Неудавшаяся попытка иметь сыновей! Но если от мусора можно избавиться, то с нами так поступить не было возможности. И это злило их. А когда люди не в себе, они вымещают свою злость на предмете своей злости! — Сама того не желая, я начала выплескивать горечь и разочарование, которые всколыхнул во мне сегодня отец.
— Ангелок, успокойся… — Попытался потянуться ко мне Мансур.
— Думаешь, я не знаю, что ты и остальные говорили обо мне? Дочь нищего пьяницы, продала себя богачу, согласившись на роль жены для приходящего мужа! Но для меня это было спасением, а не компромиссом! Таким людям, как ты, не понять, каково это — бояться звука собственных шагов! Вы только и можете осуждать слабых и смеяться над ними!
— Шехназ! — Прикрикнул он так, что я тут же пришла в себя, не понимая, как могла сорваться. — У меня и в мыслях не было осуждать или смеяться над тобой! Черт возьми, когда я такое говорил?! — Негодующе воскликнул он.
— Может, я и не вспомню твоих точных слов, но их смысл был именно в этом! — Утратив весь свой пыл, печально закончила я.
— Мне жаль, если я по неосторожности сказал такую глупость. Я не могу отвечать за прошлое, но, поверь мне, когда я спрашиваю тебя о семье, то вовсе не для того, чтобы задеть или оскорбить. — Взяв за руку, он притянул меня к себе и продолжал говорить, серьезно глядя мне в глаза. — Я спрашиваю потому, что ты моя жена. И тот, кто оскорбляет тебя, оскорбляет и меня. А я этого не допущу. Я не хочу, чтобы ты общалась с этими людьми. Они не достойны называться семьей. Теперь я и Ася — твоя семья. Люди, которые не уважают и не ценят тебя, не достойны быть частью твоей жизни. Поняла меня?
