богини, Гермеса и, разумеется, Айлин.
Всё же я решил последовать за сбежавшей брюнеткой и посмотреть, куда меня выведет следующая дверь в золотом обрамлении, приоткрытая и, наверное, тоже хранящая какие-то сюрпризы. Не успел я сделать и десяток шагов, как она распахнулась и появилась сама Артемида.
— Астерий! — воскликнула она. — Почему ты здесь⁈
В этот миг голос Охотницы мне показался похожим на голос Елены Викторовны. Наверное интонацией, каким-то очень милым возмущением. Не хватало лишь, чтобы богиня притопнула ножкой, и тогда бы меня точно разобрал бы смех.
— Наверное, потому… Потому, что ты каким-то образом меня сюда перенесла, — предположил я, широко улыбаясь и направляясь к ней. — Кстати, не подскажешь каким именно образом?
— Гермес помог. И жрицы. Вообще, ты должен быть в постели! Асклепий, назначил лежать до завтрашнего утра. И почему ты всё с себя снял⁈ — ещё больше возмутилась она.
Женщины, наверное, везде одинаковы: хоть на земле, хоть на небесах. И не важно, богини они или обычные смертные.
— Моя возлюбленная богиня, знала бы ты как я рад! Рад, что я жив! Рад, что у меня есть ты! И рад, что я у тебя! — я подошёл, обнял её, с абсолютной наглостью прижал к себе и поцеловал в губы.
— Астерий! Ну-ка перестань! Всё! Возвращайся в постель, я сейчас приду, — сказала она, освободившись от меня. — Здесь Лето и Гермес. Здесь… Не надо при них.
— Да, моя богиня, — я поклонился ей, в знак покорности. — В постель!
— Постой! Иди лучше на террасу. Как выйдешь отсюда, поверни налево и там увидишь, — она потянула за край простыни, тут же догадавшись, что я под ней голый, добавила: — Одежду тебе надо. Постой здесь минуту, Ирина принесёт хитон. Потом сразу иди на террасу. И веди себя поскромнее! — настоятельно добавила она, но от меня не ускользнула улыбка на её губах.
В ожидании обещанного хитона, я отошёл к мозаичному панно. Сердце так и норовило выскочить из груди от радости. В голове вертелась тысяча вопросов, но любой из них сейчас не казался важным. Ириной оказалась та самая тёмноволосая девушка, которая проявила излишнюю пугливость при встрече со мной. Она поднесла свёрнутую в аккуратный конверт одежду и молча протянула мне.
— Ты нимфа? — я придержал её руку.
— Пусти! — она попятилась. — Богиня накажет тебя!
— Как страшно! Хочешь пожаловаться? — я отпустил её руку и сказал: — Помоги переодеться. Подержи натянутой простыню, чтобы меня никто не видел раздетым. Кроме тебя, конечно.
Она покраснела от моих слов и убежала.
Конечно, я шутил. Просто мне была любопытна её реакция. Когда-то Артемиду окружали только девственницы, но времена поменялись. Не знаю, как с этим сейчас. Тем более после её романа с Орионом, потрясшего Небеса.
Выйдя из зала, я нашёл укромное место между колонн и переоделся там. Повесил ненужную теперь простыню на руку одной из статуй, пошёл к арке, которую поддерживали мраморные атланты. За ней я оказался в части дворца, уже известной мне по прошлому посещению. Там свернул за угол и вышел на террасу.
Артемиду пришлось ждать долго. Наверное, прошло около получаса, когда появилась она в сопровождении двух девушек, одна из которых мне была знакома. Девушки несли подносы с едой и напитками. Расставили принесённое на мраморном столе и молча удалились.
— Проголодался за три дня? — Небесная Охотница жестом руки пригласила занять место на табурете рядом с собой.
— Три дня? Хочешь сказать, что сегодня понедельник, седьмое мая? — изумился я.
— Нет. Утро, вторник восьмое. Ночь я просто не считала, — пояснила богиня. — Но время сейчас разве важно? Важно то, что ты выжил. И скажу прямо, выжил ты чудом. Я очень, очень ругала тебя за упрямство, за то, что ты всё-таки ослушался меня! Знаю, что для тебя смерть — это всего лишь очередное приключение. Но я скажу, что это ещё очень большой эгоизм с твоей стороны. Эгоизм по отношению к тем, кому ты нужен, тем, кто очень любит. Ты нужен в этом мире, и ты не имеешь права так рисковать.
— Мне приятны твои наставления. Они божественны! — я придвинул тарелку с золотым узором, положил в неё овощи и сыр. — И особо приятны твои признания. Скажи, Прекраснейшая из Небесных, ты входишь число тех, кто меня очень любит?
— Астерий, ты мне очень дорог. Давай не будем сейчас играть словами? Ведь правда, после всего, что случилось у тебя много вопросов. Наверное, самое время задать их, — с улыбкой сказала Охотница.
— Хорошо, если ты считаешь, что это важнее, тогда к насущным вопросам. Пожалуйста, расскажи, что же произошло там, в ритуальном зале такое, чего я не знаю, — попросил я. — Был ли на самом деле Перун или мне это привиделось? Вообще, каким образом я здесь?
Глава 13
Мир которого нет
Утреннее солнце, пробиваясь сквозь листву, играло бликами на террасе. Оно отражалось на позолоченной посуде и в хрустальном фиале, рубиновым отблеском играло в вине. Артемида медлила с ответом. Мне показалось, что Небесная Охотница не решается сказать всё. Да, я с этим сталкиваюсь не первый раз: тайны богов, вечные интриги бессмертных — нам нельзя всё знать!
— Когда мы с тобой расстались, я поспешила к Гермесу, а с ним к Лето, — начла она. — По пути, Гермес рассказал, что Гера последнее время много общалась с Аполлоном и есть основания полагать, что она хитро настраивала Феба против меня и нашей матери. Знаю, Гера вывернула историю с Айлин так, что мой брат поверил, будто из неё извлекли пользу только мы, а его оставили в дураках. Она убеждает его, что Лето и Зевс любят только меня, а он будто вообще был нежеланным ребёнком. Аполлон очень эмоционален и доверчив, хитрые женщины им играют не первый раз. Ты это сам знаешь по истории с Кассандрой и тем более с дочерью Посейдона, — Артемида налила в серебряную чашу вино и придвинула мне, потом наполнила свою чашу. — И, конечно, моего брата особенно задело твоё сближение со мной. Не без стараний Геры, он очень ревнует к тебе. Но Лучезарного пока в сторону — не хочется думать о нём, после того что он мне наговорил. Я представляла, что может случиться в подземелье, но мне не верилось, что Гера может открыто вмешаться, используя божественную силу. Думала, она подошлёт Арахну, может кого-то ещё из нижних богов или их слуг. Лишь когда Гермес известил, что вместе с Герой туда отправился Аполлон, я поняла, что дело ещё хуже, чем представлялось сначала. Сам понимаешь, мы не имели права вмешаться без одобрения Перуна. Я хотела нарушить
