— Черт. Ты ведь готова взорваться, не так ли? Давай, Дикая кошка. Трахни мои пальцы.
О, нет. Нет, нет, нет, он не может. Но его пальцы продолжают мучить, и эта волна угрожает взорваться внутри меня, разорвать меня на части. Мои бедра покачиваются, как будто его слова овладели моим телом, потирая мою предательскую плоть о его прикосновения.
Мой собственный грех вонзает свои когти, разрывая мою душу.
Он удовлетворенно мурлычет. — Хорошая девочка. — Его язык касается моего уха. — Давай же. Ты хочешь, не так ли? Просто отпусти себя.
Это животное никак не может понять, как сильно он причиняет мне боль, навязывая мне это.
— Я не… Я не могу. — У меня вырывается прерывистое рыдание. Я пытаюсь остановить прилив, пытаюсь отстраниться, но он прижимает меня к стене и продолжает гладить. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Мое тело вибрирует, моя плоть сильно трется о его пальцы. — Пожалуйста, я не могу. Это запрещено. Это запретно…
— Снова?
Я слышу расчет под голодом в его голосе. Он кусает меня за плечо, и от боли мне становится жарче. Он облизывает укус, его пальцы меняют темп и давление, усиливая мою потребность.
Я издаю высокий пронзительный звук. Как раз в тот момент, когда я вот-вот развалюсь на части, его пальцы соскальзывают. Я издаю скорбный крик, когда до меня доходит, что я сделала. Грудь Спайдера быстро поднимается и опускается мне на спину, его горячее дыхание касается моей шеи. Прилив отступает, незавершенным.
Тяжесть моего собственного греха заставляет мою грудь сжиматься. Он разыграл меня. Он делал это достаточно долго, чтобы доказать, что я хочу его, а потом даже не дал мне закончить.
Снова.
Я тяжело дышу и закрываю глаза, из которых капают горячие слезы.
Спайдер разворачивает меня. Он прижимается ко мне, зажимая меня между стеной и своей грудью.
— Я ненавижу тебя, — говорю я ему.
— Заткнись блядь. — Его голова наклоняется, и его губы пожирают мои.
О, Господи, помоги мне. Это первый раз, когда Спайдер целует меня, и, хотя он может быть дьяволом, это похоже на рай. Его рот сильный, большой и горячий, усиливающий потребность, которую только что вызвали во мне его пальцы.
Я издаю гневный звук у его рта. Спайдер урчит, как будто ему нравится этот звук. Он сжимает мои волосы в кулак, наклоняя мою голову так, как ему нравится, в то время как его язык проникает в мой рот. Его борода царапает мой подбородок, и я ненавижу то, как хорошо это ощущается. Я пытаюсь отвернуть лицо, так что его другая рука ловит меня за челюсть. Его язык дразнит мой, обжигая с каждым облизыванием.
Этот мужчина не целует меня. Он мародерствует над моими губами, поцелуй завоевателя.
Моя промежность болит до боли, мое тело становится таким горячим, что, если бы я не была зажата между ним и стеной, я бы упала на пол ванны.
Спайдер целует меня так сильно, что его зубы царапают мои. Бесполезный рык ярости вырывается у меня, и он поднимает голову, его губы кривятся в злобной улыбке. Он отходит, и мой взгляд невольно устремляется на его член. Он очень твердый.
— Я же говорил тебе, что меня заводит, когда ты сопротивляешься. — Он выходит из душа.
Я не могу остановить этот сумасшедший поезд, но я могу, по крайней мере, прояснить, где я нахожусь.
— Ты мне противен, — говорю я ему, оставаясь на месте.
— Лгунья. Вылезай.
Я выхожу, и когда мы оба вытираемся, он хватает меня за затылок и шагает в спальню. Он останавливается в изножье кровати, и его грудь согревает мою спину, его руки скользят по моему животу.
— Я схожу с ума, думая о тебе весь день. — Низкий, темный скрежет в моем ухе, его голос настолько наполнен потребностью, что звучит почти демонически. — Я собираюсь показать тебе, для чего создано твое тело.
Мне требуется все мое мужество, чтобы не развернуться и не ударить его. Мое тело дрожит, кожу покалывает от нарастающего страха, даже когда мои соски затвердевают до булавочных уколов.
Я поднимаю подбородок и ничего не говорю.
Спайдер делает глубокий вдох. — Ты так чертовски хорошо пахнешь. — Его пальцы сжимают мои соски, покручивая их. Удовольствие впивается в мой клитор.
— Ты знаешь, почему я тебя не убил? — кончик его языка пробегает по моей шее сбоку, к уху.
Звук моего собственного дыхания наполняет мои уши вместе с стуком моего сердца. Я жду, затаив дыхание.
Он берет языком мочку моего уха в рот и сосет ее, прежде чем ответить. — Потому что я захотел трахнуть тебя.
Эти слова не должны меня шокировать. На каком-то уровне я знала, что была для него не более чем игрушкой, как и предполагала Текила. Тем не менее, слышать, как он превращает меня в ничто иное, как игрушку, сохраняемую живой для его удовольствия…
Унижение разъедает меня, в то время как гнев сжигает мою кровь. Я пытаюсь развернуться и толкнуть его. Он, должно быть, понял, что это произойдет, потому что его рука внезапно обхватывает мое горло.
Прижимая меня к себе, он ведет меня вперед, пока я не прижимаюсь к изножью кровати.
— Веди себя прилично, или я отшлепаю твою задницу, прежде чем засуну свой член тебе в глотку.
После прошлой ночи последнее, чего я хочу, это снова подавиться им, и мысль о том, что он будет шлепать меня по заду, пока он не загорится, заставляет меня похолодеть. Я ослабеваю в его объятиях.
— Хорошая девочка. — Он отпускает меня. — Залазь на кровать.
Закрыв глаза и молясь, чтобы он умер медленной и мучительной смертью, я переползаю через изножье и двигаюсь на его кровати. Я на коленях подхожу к середине матраса.
Прежде чем я успеваю лечь, край кровати прогибается под весом Спайдера, и он толкает меня на спину. Он заползает мне между ног, хватает меня за колени и тянет к себе.
Желание бороться нарастает, но я подавляю его. Его кулак трет его ствол.
— Я должен заставить тебя отсосать мне, но если я это сделаю, то долго не протяну.
Отсосать у него? Все в этой фразе грубо и неправильно, но мне нравится ее звучание, так же сильно, как мне нравится гортанный звук его голоса, когда он возбужден.
Ничего не говоря, я лежу поперек его кровати и пристально смотрю в потолок, оказывая единственное сопротивление, на которое я способна, — не отвечаю. Отключаюсь и отступаю внутрь себя туда, куда он не может дотянуться.
— Ох, нет. — Он наклоняется надо мной, хватает меня за подбородок и направляет мои глаза на него. — Тебе больше не удастся сбежать. Не отгораживайся от меня.
Я пристально смотрю ему в глаза, но больше ничего не говорю.
— Вот и все. Смотрит на меня. Я хочу, чтобы ты смотрела, что я с тобой делаю, чувствовала все, что с тобой происходит.
Конечно, он не собирается облегчать это. Он не позволит мне спрятаться или покинуть свое тело. Он не позволит мне убежать от него даже в моем собственном сознании.
Спайдер хватает меня за запястье и быстро привязывает его к изголовью кровати веревкой, которую он там оставил. Затем он делает то же самое с другим.
— Почему ты меня связываешь? — я стискиваю зубы. — Я не собираюсь с тобой драться!
— Потому что. Это будет чертовски больно. Ты будешь драться, когда я начну, и я не хочу, чтобы мне расцарапали лицо.
Ужас змеится во мне. Я закрываю глаза.
— Что я говорил о том, чтобы отгораживаться от меня? Открой свои гребаные глаза.
Когда я это делаю, он натягивает веревки так туго, что я не могу надеяться освободиться. Из моего глаза вытекает слеза.
Наклонившись надо мной, он слизывает слезу. Господи, как может мужчина заставить меня так сильно его ненавидеть?
Кровать скрипит, когда он садится между моих ног и проводит ладонями по моему животу, разминая мои бока. Я не выношу, когда меня связывают, но по какой-то причине, находясь полностью во власти этого мужчины, все мое тело кажется адом.
Раздвигая мои бедра, он делает глубокий, контролируемый вдох и выдыхает, его взгляд пожирает меня. — Черт. Посмотри на себя. Посмотри на эту великолепную гребаную киску.
