Чтобы хоть-как то отвлечься от пережевывания изрядно надоевшей боли, я весь вечер торчу в интернете, где на последние деньги заказываю понравившуюся картину. На ней изображен рассвет. Возможно, если я буду часто его разглядывать, то он наконец наступит и в моей жизни.
Перед сном мне приходит очередное «спокойной ночи» от Антона, на что я скидываю фотографию нового приобретения со словами «Классная, да? Завтра мне ее привезут».
«Красивая, — приходит в ответ. — Могу приехать завтра, чтобы помочь ее повесить.
Мое сердце начинает биться учащеннее, и я нетвердой рукой печатаю «Буду признательна. Приезжай».
46
— Как дела? — Остановившись посреди кухни, Антон оглядывается, словно пришел ко мне впервые. — Где картина?
— В гостиной, — отвечаю я, ощущая, как холод снова забирается под футболку и ползет прямиком к сердцу. За каких-то несколько недель все так сильно изменилось, что я никак не могу свыкнуться.
Антон вопросительно на меня смотрит.
— Ясно. — Антон смотрит на меня вопросительно. — Тогда пойдем?
— Ты чай или кофе будешь? — предлагаю я, прочистив горло.
— Нет, спасибо. Ничего не нужно.
С каждой новой секундой холод становится все более осязаемым. Раньше Антон никогда не отказывался от моего гостеприимства. Мог ни к чему не притронуться, но на предложение еды или напитков всегда отвечал «да».
— Тогда пойдем. — Запустив руки в карманы спортивных штанов, я первой покидаю кухню.
Следующие двадцать минут провожу, глядя как Антон орудует принесенным инструментом, высверливая дырку в стене. О том, как арендодатели отнесутся к такой инициативе, при покупке картины я отчего-то не подумала.
— Посмотри, так прямо? — Перемещая ее из стороны в сторону, Антон оборачивается.
— Чуть левее, — говорю я, ловя себя на том, что результат не принес мне никакой радости. Даже несмотря на то, что все вышло именно так как я и задумывала.
Просто моя голова слишком занята анализом перемен в нашем общении. Я не понимаю, чем они вызваны, если по утверждению самого же Антона он остается с женой, потому что не хочет делать ей больно, а без меня по-прежнему не может. Сдается мне, где-то здесь затаился пиздеж.
— Спасибо, что уделил время. — Набрав полную грудь воздуха, я интуитивно отступаю назад. Становится страшно, что помощью с картиной все ограничится, и он просто уйдет. — Ты очень помог.
— Пожалуйста.
Несколько секунд посверлив меня напряженным взглядом, Антон резко срывается с места и заключает в объятия. Корка льда, сковавшая грудь, моментально трескается, выпуская на волю вздох облегчения. Не знаю, как бы я себя чувствовала, если бы он так просто ушел.
Как получилось, что мне настолько тепло с чужим мужчиной?
— Соскучился. — Убрав волосы с моего лба, Антон присасывается ко мне губами. Я отвечаю безо всяких торгов и промедления, прекрасно зная, что за этим последует. Секс мне необходим, чтобы добрать все тепло, которого теперь так не достает в нашем общении.
— Любишь меня? — хрипло требую я, как только его член заполняет меня изнутри.
— Люблю, — без промедления отвечает Антон.
— Скажи, что ты только мой.
— Я только твой.
Мы оба знаем, что это вранье, то обманываться порой так приятно. Играть в героев драмы, до усрачки любящих друг друга, но не способных быть вместе в силу душераздирающих обстоятельств.
— Я сейчас кончу. — Быстрое дыхание Антона нагревает мои и без того горячие щеки. — Можно в тебя?
Прикинув, какой сегодня день цикла, я говорю «да», и спустя секунды мое лоно заполняет горячая сперма.
Антон ложится рядом и, по привычке уткнувшись лбом в мое плечо, обнимает. Широко распахнув глаза, я смотрю в потолок. Настал тот редкий случай, когда оргазма я не достигла.
— У тебя не получилось? — спрашивает он, отдышавшись.
— Нет, — с заминкой признаюсь я.
— Почему?
Я пожимаю плечами.
— Не смогла до конца расслабиться.
Выждав минуту, Антон нащупывает мою руку и кладет себе на член.
Я невольно улыбаюсь, оттого как быстро он начинает твердеть. Это приятно. Провожу по длине вверх и вниз, стараясь максимально выключить голову. Я уже давно поняла, что регулярные оргазмы я получаю не только из-за умения Антона орудовать языком и членом. Его основной вклад заключается в том, что именно с ним первым я сумела расслабиться.
— Хочу тебя вылизать, — нетерпеливо шепчет он, расталкивая мои ноги.
— Вылижи, — откликаюсь я, запрокидывая голову.
Осознание того, что из меня все еще вытекает его сперма, посещает меня лишь после того, как я чувствую внутри себя его язык.
— Извращенец, — тихо смеюсь я, сжимая его волосы.
Оргазма я на этот раз достигаю, и очень сильного. Но он не компенсирует той горечи, которую я испытываю, когда спустя каких-то несколько минут стою в прихожей и смотрю, как Антон спешно обувается.
Ксюш, посмотри на себя, — сочувственно вздыхает внутренний голос. — Разве этого ты достойна? Да такого вообще никто не достоин. Понимаешь ведь, что пора завязывать.
Я понимаю, — мысленно отвечаю я и, поймав поцелуй в губы, твердо обещаю себе, что через пару дней все окончательно осмыслю и отрублю от себя эту нездоровую зависимость.
47
— Как же я зае-ба-лась! — рухнув на диван, я выдыхаю в потолок все раздражение и усталость, накопленные за последнюю неделю. Пять дней, проведенных на новом рабочем месте, измотали меня подчистую. Вакансия, показавшаяся мне «той самой», на деле обнаружила в себе много подводных камней. Например, на собеседовании никто не сказал, что раз в неделю нужно будет допоздна дежурить в офисе и принимать звонки. И что за опоздание в минуту полагается весомый штраф. С учетом того, что живу я далеко от нового офиса и трафик в утренние часы довольно загружен, велика вероятность батрачить в холостую.
Ну и последнее и, пожалуй, самое важное: мне жутко не нравится коллектив. С соседкой по кабинету — здоровенной, вечно чавкающей теткой, мы обменялись максимум десятью фразами, половина из которых были приветствиями от меня, а остальные — претензиями от нее по любому поводу.
Ей не нравился мой парфюм, не нравилось, куда я ставлю сумку, не нравилось, что в рабочее время я отвечаю на личные звонки. Подозреваю, что к пятнице ее раздражал сам факт моего существования. А после слов о том, что проблемы с желчным пузырем решать за мой счет у нее точно не получится, мы и вовсе поругались в пух и прах. Такое за десятилетие работы в офисе случилось впервые. А я-то считала себя человеком, способным поладить с кем угодно.
Дзинь!
Привет. Как дела?
Лязгнув зубами, я разглядываю сообщение от Антона. За эту неделю он наведывался ко мне дважды. Мы трахались, немного разговаривали, а после он торопливо сбегал. Я жду, когда мое чувство собственного достоинства наконец устанет от этих кроличьих случек и скажет решительное «стоп». Хочется сделать это максимально безболезненно для себя. Отпустить Антона со спокойной душой, приняв тот факт, что лучшие времена для нас позади и перспектив на улучшение не предвидится. Но пока внутри все также болит, а твердого костыля под рукой не находится. Отвлечением могла бы стать новая работа, но пока и она — сплошное недоразумение.
Решив ничего не отвечать, я включаю телевизор и засыпаю под очередной сериал прямо в одежде. Просыпаюсь спустя два часа, и на ходу раздеваясь, перемещаюсь в спальню. Лежа в кровати, все же решаю ему ответить. Гребаная, блин, слабачка.
«Дела отлично».
С тем же успехом я бы могла ничего не писать, но для чего-то написала.
Утром меня будит звук входящего сообщения. Поморгав, чтобы привыкнуть к свету, я тянусь за телефоном. И-и-и-и…Меня ждет сюрприз.
«Ксюша, нам пора все это заканчивать. Поиграли и хватит».
Я бы соврала, сказав, что от прочитанного не ощутила скребущий холод по кожей.
