Сморгнув навернувшиеся слезы, я опускаюсь перед ней и крепко прижимаю к себе. От нее пахнет клубничным гелем для купания. Видимо, Мадлен и правда о ней заботилась. Трудно поверить, что после такого она могла продать Сашу какому-нибудь ублюдку-извращенцу.
— Мамочка, ты меня раздавишь, — пищит Саша, звонко засмеявшись.
— Я просто соскучилась, крошка.
— Ты больше не поедешь в командировку? — спрашивает она.
Глажу ее по мягким волосам и целую в щечку.
— Вместе поедем. Прямо сегодня. Хочешь?
Она чуть отодвигается и с загоревшимися глазками взвизгивает:
— Да! Да-да-да!
— Тогда я сейчас позвоню дяде Платону, и он купит нам билеты. Договорились? — подмигиваю ей.
Она довольно кивает, беря у мамы мороженое.
— Рита, ты уверена, что нам стоит уезжать? — беспокоится та.
— Тебя ничего здесь не держит, кроме папиной могилы, — отвечаю и достаю мобильник. — Посидите за столиком.
Отхожу в сторону и дозваниваюсь до Богатырева, краем уха услышав Сашу:
— Мадлен сказала, что дядя — мой настоящий папа. И что если они с мамой помирятся, мы будем жить вместе.
Улыбнувшись ей, мама по-доброму говорит:
— Кушай мороженое, Сашуль. А то растает.
Едва Богатырев принимает вызов, как я, не спрашивая, не занят ли он, докладываю, что Саша со мной.
— Но у Мадлен с собой был какой-то навороченный прибор, — рассказываю с досадой. — Скорее всего жучок не даст никаких результатов. Думаю, он блокировал передачу данных, и на записи будут лишь неясные помехи.
— Я ничего не записывал, Рита. Это навигатор. Чтобы я знал, где вы находитесь.
— То есть ты не собираешься возвращать фирму? — паникую я. Сердце снова с болью бьется в груди. — Платон, а как же люди? Мы не можем оставить их без работы.
— Это не твои заботы, Рита. Документы и вещи взяла?
— Угум, — мычу, кивнув.
— Езжайте в аэропорт. Я буду ждать вас там.
Не сказав больше ни слова, он отключается. Потерев висок, одобрительно смотрю на счастливую дочку. Саша больше остальных заслужила отдых.
Звоню ожидающему нас таксисту и прошу подъехать к торговому центру. Пора покинуть этот город и дать себе шанс.
— На море летите? — заводит с нами разговор водитель. — Правильно, хватит плесневеть в душном городе. Мы с женой по молодости часто на юга летали. Тогда от завода путевки в санатории бесплатно выдавали…
— Мама, мы что, летим на море?! — с восторгом ахает Саша. Ведь это ее мечта — увидеть пляж и пальмы. Но как сказать ей, что я сама не знаю, куда мы отправимся?
— Мы обязательно побываем на море, — обещаю, не выпуская ее из своих объятий. Будь моя воля, привязала бы, приковала к себе, чтобы больше ни одна гадина не посмела обращаться с ней, как с вещью.
Расплатившись с душевным таксистом, забираем с мамой сумки из багажника и входим в здание аэропорта. Богатырев в зале ожидания. В сопровождении двух парней в черных костюмах. Лицо одного мне даже кажется знакомым. Вроде бы это он встречал нас, когда его шеф привез меня к себе в особняк.
— Ну как вы? — интересуется он буквально на бегу. По тону, по взгляду, по быстрым жестам вижу, что торопится.
— Отлично! — отвечаю, крепко держа Сашу за руку. — Договор передан, Платон.
— Значит, все идет по плану. Паспорта давай. Загранники, — уточняет он.
— Эм-м-м… — подаю ему два паспорта. — У Саши нет загранника.
— Есть! — Он достает из внутреннего кармана пиджака документ в плотной корочке и передает все три своему человеку. Тот немедля шагает к кассе.
— А ты?! — вырывается у меня, когда соображаю, что сам Богатырев без вещей.
— Я прилечу, Рита. Клянусь. Но позже.
— Опять через семь лет?! — вскрикиваю я, чем пугаю Сашу. Вздрогнув, дочка отпускает мою руку и жмется к маме. — Прости, милая. Идите посидите с бабушкой вон на том диванчике. Хорошо? — Провожаю их взглядом и перевожу его на Богатырева. Едва гашу в себе желание ударить его. — Платон, не бросай нас снова.
— Рита, я должен здесь все уладить. Я приеду, я же сказал. Там о вас позаботятся, пока меня не будет.
— Куда ты нас отправляешь?
— В Доминикану.
— О, тогда все нормально. По туристической карточке мы сможем прожить там всего тридцать дней.
Его глаза чуть сужаются. Моя находчивость ему явно по душе.
— Я постараюсь решить все вопросы в кратчайшие сроки. Рита, — берет меня за руку и притягивает к себе, — Саша заслуживает лучшего. Я остаюсь здесь ради нее. Там чудесный пляж, вы не заметите, как пролетит время.
— Заметим. Я замечу.
Подушечкой большого пальца погладив меня по нижней губе, склоняется и целует. Жарко и требовательно. Вкладывая в этот поцелуй всю тоску и зло от прощания. Я чувствую, как на части рвется его сердце. Он хочет все бросить и лететь с нами. Но у Богатырева тоже есть совесть. Он не успокоится, пока не определит мать и сестру. Пока не закончит свою миссию в компании. И подозреваю, пока не отомстит Мадлен.
— Пообещай, что нам с Сашей не придется смотреть на тебя через тюремную решетку, — прошу я шепотом.
— Обещаю, — отвечает он мне в губы. — Скоро мы встретимся, Рита.
Вернувшийся парень вынуждает нас умерить страсть. Богатырев внимательно просматривает билеты и отдает мне.
— Посадка через полтора часа. Справитесь без меня?
— Тебе пора бежать?
— Чем дольше я здесь, тем сильнее хочется вас оставить.
— Так оставь. Подождем и потом все вместе полетим.
— Рита, я должен быть уверен, что вы в безопасности. Что завтра мне не оставят записку с условиями вашего выкупа. Вы — самое дорогое, что у меня есть. И рисковать вами я не стану.
— Ты жуткий эгоист, Богатырев, — фыркаю я. — Только попробуй не вернуться к нам. Третьего шанса не будет.
— Будет, — решительно констатирует он, запускает пальцы в мои волосы и еще раз целует. — Держи ее за руку. Всегда.
Покивав, прикрываю глаза, ловя его тепло. По мере его удаления становится прохладно, одиноко. Я вновь чувствую себя брошенной, глядя ему вслед. На непослушных ногах подхожу к дивану и сажусь возле мамы. Не замечаю, как она забирает у меня билеты и рассказывает Саше, что ее мечта сбылась — мы летим на море. Очухиваюсь, только когда дочка гладит меня по руке и произносит:
— Он приедет, мама. Он же дал слово.
Я грустно улыбаюсь:
— Хотелось бы.
— Взять тебе что-нибудь? Может, воды? — беспокоится мама.
— Да, — соглашаюсь, — в горле пересохло.
Она отходит к автомату с напитками, а я перевожу взгляд в окно. Смотрю на самолеты и пытаюсь взбодрить себя заверением дочки.
— Мама! Смотри, там Ярослав!
Даже дернуться не успеваю, как Саша срывается с места и бежит на выход. Вслед за Яром. Да, это действительно он. Я слишком много времени провела с ним, чтобы легко узнать его со спины и по походке. В его руке дорожная сумка. Значит, он тоже собрался покинуть город. Хотя обещал пробыть тут еще неделю.
— Саша! — подскочив с дивана, бегу за дочкой, толкая возмущенных людей. — Остановись!
Но Саша не реагирует. Или не слышит. Она очень полюбила Яра и, конечно, хочет похвастаться, что летит на море. А может, и вовсе — пригласить с нами.
Яр выходит из здания аэропорта, но Саша не останавливается и выскакивает за ним. Не глядя на проезжую часть, мчится через дорогу и тормозит в тот самый момент, когда я замираю от раздавшегося звука клаксона.
Яр резко оборачивается, замечает меня и замершую посреди дороги Сашу. Последнее, что я слышу, это его крик и глухой удар, разбивший мир перед моими глазами на тысячи осколков…
Глава 19. Платон
— Заглохни! — повторяю в третий раз, кулаком стукнув по столу. Так, что хрустальная крышка на старинном графине задрожала.
Мать, всхлипнув, отрывисто вздыхает.
Бесит… Как же бесит ее истерика! Я сыт по горло ее припадками и концертами. Всю кровь у меня выпила за эти семь лет. Периоды затишья, когда она месяцами тусовалась в клинике, были лучшими за эти годы.
