Зная, что я уже готов, она стянула с себя майку через голову и бросила ее на пол, а вслед за ней и лифчик.
Когда она расположилась на моих коленях, выставив свои сиськи напоказ, я сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий мужчина. Взял с тумбочки пульт и выключил телевизор, погрузив нас в темноту. Мы посмотрели «Нетфликс»… а теперь собирались порелаксировать.
Глава 18
Иден
―Я-я клянусь, я не крал у вашего отца! Я даже не знаю, кто он…
Затыкаю ему рот носовым платком из нагрудного кармана, чтобы он замолчал, и достаю свое оружие из кобуры на бедре.
― Имя Винсент Скарзи ни о чем не говорит?
Он судорожно трясет головой, а я закатываю глаза, поднося лезвие к его горлу.
― Тебе напомнить? Высокий рост, волосы цвета соли с перцем, темные глаза, которые проникают в душу, всегда одетый в костюм от Версаче.
Он снова мотает головой, его глаза блестят из-за непролитых от ужаса слез, и вдруг мое сердце останавливается. Я чувствую, что не могу дышать, глядя на него, трепещущего от страха. Он говорит правду, кричит мое подсознание, но другая половина меня, Молчаливый Жнец, отказывается верить в его душещипательную историю. Она сосредоточена на текущей задаче и быстро напоминает мне, что это не первый человек, который пытается солгать. Все они, так или иначе, пытаются избежать последствий.
Я подавляю пронизывающее до костей чувство неуверенности, пытаюсь усмирить пульс, который бьется с бешеной скоростью, и крепко прижимаю лезвие к его шее, не сводя с него пристального взгляда.
Проходит несколько секунд, прежде чем мне наконец удается вымолвить:
― Приберегите свои речи для Сатаны, мистер Кингстон.
Затем лезвие пронзает кожу, разрывая слой за слоем, когда я провожу им по его горлу. Теплые капли крови попадают мне на лицо, по мере того как он прощается с жизнью. Его глаза блестят, и я буквально вижу момент, когда смерть настигает его, захватывая душу и разрывая связь с телом. Страх, который он испытывал, проникает так глубоко в мои поры, что мне приходится бороться с желанием закричать, пока я веду его полуживое тело к краю причала и освобождаю от своей хватки…
Тяжелый, гортанный всхлип, задушенный и полный отчаяния, вырвался из меня, отдаваясь почти неистовым эхом в стенах душа. Даже стоя под обжигающими брызгами, я не могла избавиться от ужасных образов, атаковавших меня без всякой пощады.
Что, черт возьми, со мной происходит?
Это, дамы и господа, был тот самый вопрос, который я задавала себе почти каждый день на протяжении последнего месяца, в основном потому, что именно столько времени мне потребовалось, чтобы справиться с оставшейся частью моего списка. Месяц для трех целей. Я должна была выполнить эту задачу за несколько дней, но теперь с огромным трудом делала работу, с которой успешно справлялась на протяжении шести лет. Каждое убийство оказывалось труднее предыдущего, изматывая меня все больше. До такой степени, что я предвидела возможность возникновения у меня мощного приступа паники, после которого я окончательно лишусь рассудка. Радость, волнение, кайф ― все это исчезло. Все. Растворилось в воздухе без всякого предупреждения, пока я не оказалась лицом к лицу с Кристианом Магри, и мой палец не застыл на спусковом крючке. Его лицо приобрело облик Ксандера, когда я приставила «Глок» к его виску(прим.: семейство пистолетов, разработанных фирмой «Глок» для нужд Вооруженных сил Австрии), и я поняла, что не смогу этого сделать ― не смогу убить его. Мне потребовались все силы, чтобы упорядочить свои мысли и напомнить себе, что на самом деле он не Ксандер и что он украл много тысяч долларов у моего отца. Только тогда я смогла преодолеть страх и послать пулю в его череп. Прямо как в случае с Джаспером Деверо. Киран Лоуэлл тоже ничем не отличался от других. А Реми Кингстон, ну, вы сами знаете, чем все закончилось…
Слезы, вызванные чувством вины, стекали по лицу непрерывным потоком, смешиваясь с водой, льющейся на меня каскадом. Сквозь струи, искажающие зрение, я бросила взгляд на кафельный пол, и лужа у моих ног ― чистая и прозрачная ― вызвала такой мучительный вопль раскаяния, вырвавшийся из моей груди, что мне пришлось схватиться за стены, чтобы удержаться в вертикальном положении. Ложь, все это было чертовой ложью. Не было никаких признаков загубленной жизни, не было багрового оттенка в каждой капле, повествующей о смерти. С тем количеством жизней, которые отняла, я должна была бы захлебнуться кровью, подавиться каждой пролитой каплей, а не очищаться от грехов, как ангел, возрождающийся снова и снова.
Я стояла, застыв на одном месте, и нескончаемые слезы лились прямо из моей души, по мере того как одна эмоция за другой обрушивались на меня, душа меня годами подавляемыми чувствами и воспоминаниями.
― Пусть это прекратится. Пожалуйста, пусть это прекратится, ― закричала я, впиваясь ногтями в камень, а мой голос был невнятным и неузнаваемым.
У меня болела грудь, сердце находилось на грани разрыва, а легкие с трудом наполнялись воздухом. Меня колотило крупной дрожью, и не потому, что вода стала холодной, а потому, что ужас охватил меня со страшной силой, и я понятия не имела, как изгнать овладевших мной демонов. Минута за минутой я теряла контроль над собой, и самое худшее в этом было то, что мне некому было помочь. Ни моему отцу, ни моим братьям ― никому. Во всем была виновата я сама. Я знала, что лучше не попадаться на удочку, но по какой-то причине все равно сделала это. Быть может, поначалу все происходило ненамеренно, но после я должна была почувствовать, что все полетит к чертям, потому что все в Ксандере было по-другому. С того момента, как я увидела его, сидящего на мотоцикле, я почувствовала это. Я не могла выразить это словами, ни тогда, ни сейчас, но этого должно было быть достаточно, чтобы предостеречь меня. Этого должно было быть достаточно, чтобы заставить задуматься о последствиях ― о том, что спасение его жизни поставит под угрозу мою преданность семье, заставит меня хранить запретную тайну и плести ложь за ложью, чтобы все поверили, что я выполнила свою работу. Это было не по мне. Я не была лгуньей. Но я стала ей, и, по правде говоря, это было предпочтительнее альтернативы. Если бы я выполнила свою работу так, как ожидалось, я бы не смогла спокойно жить с самой собой, потому что одной мысли о том, что Ксандер оказался под землей, было достаточно, чтобы похоронить меня заживо и отправить прямиком в ад.
Я вздрогнула от этой мысли. Звук стучащих зубов отразился от стен душевой вокруг меня. Он прорвался сквозь дымку, и мой взгляд переместился на руку, лежащую на кафеле. Фиолетово-синие ногти напомнили мне, насколько ледяной была вода. Подушечки пальцев тоже были огрубевшими, и я поняла, что пора выбираться, но я не могла успокоиться. Несмотря на то, что уединенность ванной позволяла мне спокойно предаваться размышлениям, я не могла оставаться там вечно. В какой-то момент мне пришлось бы встретиться со своими демонами, так или иначе.
Нехотя я положила руку на кран и выключила воду. Мурашки мгновенно покрыли кожу, когда я вышла в пространство ванной комнаты, и прохладный воздух окутал меня с головы до ног. Я стащила полотенце с вешалки и обернула его вокруг себя, не потрудившись сначала вытереться. Все, чего я хотела ― оказаться в безопасности в своей постели. Я не стала облачаться в пижаму, забравшись под простыни в надежде, что сон сжалится надо мной и унесет из мрачных глубин моей реальности. Свернувшись в клубок, я закуталась в одеяло и, к своему удивлению, мир вокруг меня начал медленно расплываться, становясь все темнее и темнее, пока я не погрузилась в забытье.
Но прошло совсем немного времени, прежде чем на тумбочке зазвонил телефон.
Задыхаясь, с колотящимся сердцем, я потянулась к источнику звука и поднесла телефон к уху.
