Повисла тяжелая пауза.
– Что, эта сучка истеричная уже позвонила тебе и нажаловалась, дорогая? – голос Олега становится просто ледяным.
– София – крестная мама Валюши и имеет право ее видеть, и не смей обзывать ее! И вообще, я хочу, чтобы ты немедленно отдал Валюшу Софии. Она прекрасно о ней позаботится. Думаю, наш с тобой договор изначально был ошибкой, Олег.
– А теперь послушай меня внимательно, дорогая моя Элоди. Никакая твоя шалава-подружка никуда не заберет мою дочь. И ты как миленькая вернешься после больницы ко мне домой. И мы опять будем счастливой семейкой.
– Черта с два, Олег. Ничего у тебя не выйдет. Я заберу Валюшу и не хочу больше иметь с тобой ничего общего. Ее ведь нет с тобой? Куда ты дел моего ребенка?
– Нашего ребенка я определил в достойное место, под присмотр опытных педагогов. А ты не просто вернешься ко мне, а прямо прилетишь на крыльях. И знаешь почему? Потому что, если ты этого не сделаешь, то я подам заявление на рассмотрение дела о передаче Валюши мне на постоянной основе! – кто ее собеседник? Элоди просто не могла поверить, что бессердечный монстр, говорящий с ней, – человек, которого она когда-то так любила.
– Ты бредишь! Никто не отдаст тебе ребенка, о котором ты не вспоминал месяцами.
– Почему же, дорогая? Ведь ты была той, кто подал заявление на развод. Я исправно платил алименты и даже сверх положенного, – Олег совершенно спокоен и явно знает о чем говорит.
– Ты не появлялся и не звонил месяцами! – в сердцах вскрикнула женщина.
– А у тебя есть те, кто сможет это подтвердить? Думаю – вряд ли. Особенно если учесть контингент в том долбаном колхозе, где ты жила. Поверь, немного пойла и пару штук, и они в один голос будут петь, как я дневал и ночевал около дочери.
– Ты действительно ублюдок! София права! – в ужасе прошептала Элоди.
– По поводу этой сучки мы еще поговорим. Ей придется прикусить свой ядовитый язык, если она не хочет, чтобы ее муженек узнал о ее свиданках с младшим Крамаевым.
– Но откуда…
– Ой, да ладно! Думаешь, они и правда хорошо скрывались? Их то и дело видели тут и там, а они были слишком заняты друг другом, чтобы замечать хоть что-то вокруг. Так что пусть заткнется или сама будет умолять о возможности со своим ребенком повидаться.
– Господи, ты ведь не можешь быть таким мерзавцем, Олег!
– Это лирика, дорогая. А теперь давай посмотрим на факты. Если будет суд, то кому, ты думаешь, оставят девочку? Тяжело, может быть, даже смертельно больной матери, безработной и на данный момент даже бездомной, которая, возможно, скоро из-за наркотиков и обезболивающих и соображать ничего не будет. И с другой стороны я. Успешный, состоятельный отец, здоров и более чем обеспечен и жильем, и средствами, чтобы растить ребенка. Так что они тебя, конечно, пожалеют, бедняжку, но, поверь, Валю отдадут мне. А ты подумай, есть ли у тебя силы и время на сражения в суде? Как быстро тебя это все доконает, дорогая?
– Господи, но зачем? Зачем тебе все это нужно? – в отчаянии вскричала женщина. – Зачем тебе вообще нужно, чтобы я возвращалась?
– Милая моя Элоди, понимаешь ли, люди такие жестокие и злопамятные создания. Все никак не забудут мне, такому-сякому, как я жену молодую с ребенком бросил и галерею собственную заработал якобы через постель. Вроде и улыбаются в лицо, но шипят за спиной и покусывают втихаря. Но если я верну семью, да еще буду геройски заботиться о больной жене – трепетно и нежно, то все, наконец, прикусят свои поганые языки. Дорогая, у меня столько планов, я хочу показать тебя стольким людям. Так что ты не просто вернешься, если не хочешь проблем для себя и дочери. Ты будешь вместе со мной участвовать в благотворительных акциях и рассказывать всем, какой я бескорыстный меценат и добрый и заботливый муж.
– Олег, ты ведь даже не представляешь, насколько паршиво я выгляжу. Твои планы могут сорваться. Просто оставь нас с Валей в покое и играй в свои игры с кем-то другим, – Элоди умоляла, и ей не было стыдно. Плевать на унижение и чувство отвращения к себе за то, что когда-то любила этого человека, если речь идет о ее дочери.
– Дорогая, ты не можешь выглядеть слишком плохо. Ты всегда просто восхитительна. Но даже если все уже настолько печально, как ты говоришь, это даже нам на руку. Чем больше жалости ты будешь вызывать у окружающих своим видом, тем более самоотверженным героем буду выглядеть я.
О, да. Отощавшая, бледная. Она сейчас просто красавица. Но, похоже, Олег отступать не намерен от того, что задумал.
– Олег, у меня просто нет на все это сил! Я не хочу потратить отпущенное мне время на эту глупую суету! Ну неужели ты не можешь этого понять? Умоляю тебя, подумай, как мне все это невыносимо. Я только хочу быть с дочерью!
– Когда ты выйдешь, я организую благотворительный прием в поддержку больных раком, и ты будешь там главной звездой, дорогая. Мероприятие будут освещать все СМИ, я уже договорился. Это будет по-настоящему громкое событие. Только нам нужно расписаться поскорее. Чтобы никто больше не поднимал эту тему, – похоже, он просто игнорировал все ее мольбы.
Прекрасно! Предприимчивый ум Олега придумал, как использовать ее болезнь в своих целях, и стесняться в средствах достижения желаемого он не собирается. Хотя ей плевать. Лишь бы Валюша была в безопасности.
– Ладно, Элоди, дорогая, у меня масса дел. Созвонимся завтра? – голос Олега был равнодушно-ласковым.
Элоди уставилась в окно, когда телефон зазвонил снова. София. Элоди не смогла ей ответить. Что она может сказать подруге? Что сама завела себя в тупик, хоть та и предлагала помощь с самого начала?
Элоди со стоном опустилась на постель, скручиваясь клубочком. Господи, да где же ей взять силы противостоять всему, что навалилось?
Мусса стоял у стеклянной стены в своем кабинете в «Логове» и смотрел на всех тех людей, что пришли в его клуб за весельем.
Хотя, если подумать, многие ли из них ходили в такие места, чтобы действительно веселиться?
Сколько из них были здесь ночь за ночью просто потому, что не хотели оставаться в тишине со своими мыслями. С осознанием того, что жизнь проходит, проскальзывая, как песок между пальцев, а рядом нет никого, с кем можно было бы не обжиматься в многолюдном клубе, а просто находиться наедине в полной тишине и чувствовать себя комфортно и уютно. Даже ничего не говоря, просто ощущать присутствие или легкое прикосновение и не хотеть ничего сверх этого. У скольких из этих находящихся снаружи людей это было хоть раз в жизни? И если было, то как они могут жить, потеряв эту близость с другим человеком?
У него это было. С Элоди. Когда они могли просто находиться рядом, лежать, дыша одним воздухом, и молчать.
