И это рассказывал, ничтоже сумняшеся, его «тихоня» - полукровный Братик - бастард!
- … цать лет мне было.
Тот закончил выматывающий разум Северуса монолог, впрочем, в очередной раз пришедшийся по вкусу Папеньке.
Это было очевидно - тот сидел бы вот себе с такой мечтательной миной на лице и слушал бы, и слушал…
- А самое забавное в этой мрачной истории я пропустил - ха! - за собственной рефлексией…
Так сколько же исполнилось Братику, когда он стал «дипломированным» убийцей? Переспросить, что ли?
Пожалуй, а то не только нам философичные разговоры по ночам вести - надо же что-то и на день оставить. - думал зелевар. - А ночью… быть может, именно этой ночью можно будет, чем поприятнее заняться, на то ж она и ночь… Тем более, что и рана почти не болит. Ну, скажем так, терпимо, только чешется сильно.
- Квотриус, от несметных подвигов твоих, кои тщился я подсчитать в уме, пропустил я главное твоё на сегодня достижение - возраст становления потомственным всадником. Уж не обессудь, счёт порой заводит в такие дебри…
Снейп, словно беспомощным жестом развёл, он знал это, красивыми, сухопарыми кистями учёного.
- С превеликим удовольствием повторюсь - мне только-только исполнилось девятнацать к тому счастливому дню, когда из самого Лондиниума доставили тонкий папирус - да! - с записью меня вслед за высородным патрицием и отцом нашим Снепиусом Малефицием Тогениусом в сословие всадников и с правом передачи оного наследнику моему… буде он появится на свет, да изволят боги проявить сию милость.
Произнёс, скрепя сердце, охваченный любовью к брату Квотриус, при отце.
- Так, сыновья мои, с походом на гвасинг порешили?
Порешили - ждём подкрепления из Вериума. Когда подойдёт когорта и легионеры отдохнут малость, мы тотчас отправимся с моими бравыми, но застоявшимися без воинской славы и азарта ребятками.
- Да уж, видел я твоих «ребяток», этих бритых амбалов в термах с мальчиками. Небось, и лупанарий только за счёт их монет держится, - подумал Северус с раздражением.
Он даже позволил ему выразиться ему на своей, тоже гладко выбритой, физиономии.
Но Папенька, разумеется понял по-своему презрительное выражение лица наследника - стоика и принялся… извиняться за время ожидания чужого легиона, изо всех сил оправдываясь перед капризным высокородным наследником и Господином дома, при этом изрядно упав во мнении последнего.
Северусу стал неприятен такой поворот разговора и, решив, что остаётся, разве что на этот раз, без кавычек, стоически ждать, нетерпеливо взмахнул красивой рукой, при взгляде на которую разгорелись матовым блеском глазки Братика, подав знак, что высокородному наследнику, брату и свату…
- Не хватало ещё счастья, впрочем, у некрещённых ромеев и крещения нет. Хватит мне уже и навязанного Лордом крестничка малфоевского, этого непутёвого Драко, - подумал Снейп с облегчением.
… аудиенция наскучила.
Оставшись, как ему показалось, в полном одиночестве, он взялся за красивую порнографию, творя один эрзац сигареты за другим и преспокойно мусоря бычками и пеплом на пол, когда боковое зрение уловило некое шевеление в помещении.
Слава Мерлину всемилостивому! Это всего лишь задержавшийся Братик.
Но вот к чему бы это он вдруг после однозначно выраженного повеления брата и Господина решил остаться? Может, хочет раскаяться в обмен на сохранение жизни матери в её злостной ворожбе?..
И тогда всё, что было между нами, «братьями», в эти глухие, беззвёздные, безлунные, чёрные - такие неиюньские ночи, окажется просто наваждением? - с какой-то болью в груди подумал «наследник».
Почему-то этого сердце не жаждало, а хотелось настоящего, искреннего чувства, одного на двоих… Всё-таки любви?..
- Гомосексуальной?!
Ишь, о чём размечтался, Сев. Да ты в своём уме?! Вспомни здоровенных легионеров с варварскими мальчиками! Вспомнил?!
А крашеного финикийца… так соблазнительно, чувственно, боги, насаживавшегося на мясистый… член… Боги, это сумасшествие, убейте меня, только избавьте от такого позорища несусветного!
Но я хо-чу е-го, Квотриуса, здесь и сейчас, и ведь стоит только позвать его… Сладкая мысль, боги, и вы, всеблагой Мерлин и пресветлая Моргана…
Отрава, сладкий дурман…
Нет, бежать! Бежать и, как всегда, скучно сделать это рукой…
Не хочу, не желаю больше оставаться в одиночестве, к Мордреду его в глотку!.. В эту соблазнительно влажную, податливую глотку…
- Квотриус! Почему ты всё ещё здесь в библиотеке, хотя я ясно сказал выметаться?!
Северус использовал лучший способ отхода на заранее ещё неясные позиции - атаку, прямую, в лоб.
- А за неповиновение ты будешь наказан, но честь твоя - три ха! - честь полукровки не пострадает, боль испытает только твоё тело и мозг!
- Crucio!
Стоя и глядя на распростёртое в пыли земляного пола прекрасное, желанное тело «брата», Снейп опомнился:
- Finite incantatem!
Северус холодным, отточенным пытками соратников в Ближнем Круге, жестом протянул внезапно ставшую липкой от пота ладонь Квотриусу, но тот ещё корчился в последних судорогах от Непростительного заклятья.
Тогда Северус развернулся и почти бегом покинул место своего злодеяния, закрывшись на все известные профессору - знатоку Тёмных Искусств - Запирающие заклинания. Впервые за всё время пребывания в доме Снепиусов, который так и не стал ему роднее и ближе, хоть он и являлся Господином этого дома - странного, лишённого домашнего уюта.
Северус пролежал весь день до ночи в опочивальне, всё так же, обнявшись с подголовным валиком, когда Маменька, набравшись смелости, настоятельно позвала его готовиться ко сну - умываться, подсебаться и прочая.
Он всё же показался на глаза притихшим домочадцам. Все уже были осведомленым о вспышке гнева высокородного наследника и Господина, применившего к младшему сводному брату страшное, столь мучительное заклинание Распятия. Только за то, что тот задержался в библиотеке, отыскивая свитки по ворожбе и домашним приворотам, неизвестно, зачем вдруг понадобившихся Квотриусу.
Теперь молодой брат отлёживался под неусыпными наблюдениями рабынь - знахарок. От врача Квотриус гордо отказался.
Исстрадавшийся молодой человек, будучи в опале, множество измучавших его дней не смел и на глаза появиться высокородному брату и Господину своему.
Теперь же Квотриус, вновь увидев его и хоть получив не желаемое прощение, а жестокое Распятие, лелеял в планах, наконец-то, добраться, хотя бы и одетым, в опочивальню высокородного брата, дабы вызнать, что произошло с Северусом в тот миг, когда насылал он заклятье злое на него, грязного полукровку. Верно, заслужил он наказание столь болезнетворное.
