С каждым ударом от сердца откалывается панцирь изо льда, кровь обжигающе несётся по венам, а крылья, высохшие от предательства, наполняются жизнью и расправляются за спиной. Толчок, второй, третий, и мелкие покалывания дразнят кончики пальцев на ногах, разбегаясь в стороны и стремясь вверх туда, где всё пульсирует от внедрений, сокращается и готово, вот-вот, взорваться. Меня трясёт, выгибает, сотрясает в оргазме, вознося сквозь бетонные преграды к небу. Кажется, я кричу, срывая голосовые связки и рассыпаясь эхом по потолку. Кажется, я проваливаюсь, отключаюсь, помня только соль на губах, крепкое плечо под зубами и сладкую кровь на языке.
Если есть рай, то я попала в него. Там нет слепящего, белого света, нет парящих, пушистых облаков, не тёплого, освежающего ветра. Там просто хорошо, спокойно, тихо. Там ощущаешь себя счастливой, умиротворённой, любимой и в безопасности. Там я дома. Там моё место. Там я всегда должна была быть.
Просыпаюсь, когда в окно проникают щупальцы хмурого рассвета, намокшие от капель мелкого дождя. Под моей щекой спокойно бьётся сердце, на моём бедре тяжёлая ладонь, в моих волосах путается лёгкое дыхание, а на губах блуждает глупая улыбка. И я глупая. Столько потерянного времени, истраченного на обиды, которые сейчас кажутся смешными.
- Я никогда не врал о своих чувствах, мышонок, - сонно хрипит Стас, подтягивая и закидывая мою ногу на себя. Утренний стояк радостно встречает близость тела, подскакивая и стремясь в бой. – Не знал, как рассказать о заказе Бориса, боялся увидеть в твоих глазах разочарование во мне. Прости, малыш. Обещаю, никогда больше не сделаю тебе больно.
- Простила, - шепчу, цепляясь за камешек соска и царапая его ногтями.
Больше он не даёт мне говорить, переворачивает, нависает надо мной и впивается в губы. Одним мазком входит в меня и плавно двигается, сводя с ума своей нежностью. Наш секс неторопливый, томный, приторно сладкий, как будто мы плывём по волнам вязкой патоки. Стаса потряхивает от напряжения, но он сдерживает себя, даря мне необходимую с утра мягкость. После мы долго лежим, гладим друг друга и обмениваемся поцелуями, пока мой желудок не начинает предательски ворчать.
- Иди в душ, а я пока завтрак приготовлю, - отталкивается Стас и кладёт на край кровати свою рубашку. – Нам надо хорошенько заправиться и поговорить.
Он натягивает спортивные штаны, подмигивает и выходит из спальни, а я только сейчас замечаю бардак и сломанную мебель, валяющуюся на полу. Либо здесь была грандиозная вечеринка, либо крутой мордобой. В коридоре и гостиной таже картина, и я поражаюсь своему состоянию, в котором не заметила вчера такой погром.
- Стас, а что за разруха в квартире? – задаю вопрос, заходя на кухню и подвисая от вида полураздетого мужчины, пекущего блинчики. Красив, дьявол, и соблазнителен.
- Ревность виновата, - пожимает плечами и одаривает меня виноватой улыбкой. – Но ты не переживай, малыш, вызову сегодня клининг, и они всё уберут.
- Ты ревновал меня к Рохтеру, - смущаюсь и боюсь услышать издевательский смех.
- Думал, убью его, когда узнал о слиянии ваших компаний, - отставляет сковородку и садится на корточки в моих ногах. – Я тебя никому не отдам, Таисия. Ты моя мыша. Только моя.
- Мы сговорились с Александром изображать пару, чтобы сбежать в Англию от родителей, - признаюсь ему и рассказываю всё, что случилось в его отсутствие.
Стас хмурится, скрипит челюстью, играет желваками и зло сжимает кулаки. Может зря я ему признаюсь в своей глупости, но ложь и недоговорённость между нами больше не потерплю. Он не перебивает, даёт выговориться, а затем звонит друзьям и назначает встречу в офисе через два часа.
- Ешь и приводи себя в порядок. Будем решать, как наказать жадных уродов.
Глава 44
Таисия
Мы одеваемся, спускаемся в машину, где на полу я нахожу свой телефон. Заряда ноль, умерший экран и стойкое ощущение, что чего-то я просрала. Что-то важное должна была вчера сделать, прежде чем Стас поймал меня и отвёз к себе.
- Мне надо зарядить телефон, а провод остался в доме Рохтера, - кручу безжизненным аппаратом, с надеждой смотря на Стаса.
- Давай доедем до офиса. Там наверняка есть такая зарядка, - заводит движок и переводит внимание на меня, потом тише спрашивает: – Надо срочно?
- Кажется, да, - киваю для усиления ответа. – Чутьё подсказывает, что стоит поспешить.
- Хорошо, - соглашается и трогается.
В ближайшем магазинчике сотовой связи Стас покупает провод, и я включаю телефон. Как только загружается программа, мобильник оживает и начинает сыпать сообщения о неотвеченных звонках. С десяток от Александра, четыре от Валентины и девятнадцать от Рамиля, напомнившего мне о незаконченных делах.
- Стас, мне надо домой, - хватаюсь за голову оттягивая волосы. – Совсем забыла, дура.
- Проблемы? – Стас хмурится и притормаживает на светофоре, ожидая более полного объяснения.
- Строители в доме нашли тайник, - сбивчиво тараторю ему. – Рамиль сказал, что мне необходимо приехать и посмотреть. Я вчера и собиралась туда, хотела предупредить Рохтеров об уходе, а попала в твои руки.
- Ладно, давай сначала к тебе, - перестраивается в другой ряд и сворачивает, меняя направление. – Парней предупрежу о переносе встречи.
Через час мы подъезжаем к особняку, где все стоят на ушах. Дядя пытается прорваться на территорию, а охрана его не пускает, как и Валентину с бригадой рабочих. Рамиль же, наоборот, заперт в доме, двери которого блокируют мужчины с автоматами.
- Таисия Ароновна, слава богу, вы нашлись, - срывается с места начальник службы безопасности, Дмитрий. – Мы заблокировали входы и выходы до вашего приезда.
- Тая, почему меня не пускают в дом?! – злится дядя, тряся в воздухе кулаками. – И что рядом с тобой делает Строгов?!
- Вы должны сами всё увидеть, - давит Дмитрий, оттесняя дядю. – Пройдёмте.
Он пытается тащить меня за руку, но я цепляюсь каблуками за плитку и торможу его.
- Я доеду на машине со Стасом, - выдёргиваю кисть и возвращаюсь назад. – Больше никого не впускать.
Рамиль счастлив меня видеть и надеется на избавление из плена, но ему ничего не остаётся, как идти и демонстрировать свою находку. В разломе стены зияет свободная ниша, в которой стоят стопкой четыре железных ящика, по форме похожих на банковские короба в ячейках.
- Вскрывали? – интересуется Стас, получая в ответ активное отрицательное мотание головой и Рамиля, и Дмитрия. – Тогда будем смотреть.
В трёх ящиках обнаруживаем пачки денег в различных валютах и драгоценности в бархатных футлярах, а в четвёртом две папки с бумагами. Пока Рамиль сглатывает, осматривая ценности, Стас углубляется в документы, хмурясь и шевеля беззвучно губами.
- Что там? – не выдерживаю я, подсаживаясь к нему поближе.
- Здесь договор о покупке двадцати пяти процентов акций «Звёздной» на твоё имя и завещание твоего отца, составленного, если я не ошибаюсь, за месяц до его гибели, - растерянно шепчет Стас, протягивая мне чёрную папку.
Я читаю завещание и перестаю что-либо понимать. Вариант, находящийся в руках дяди, сильно отличается от того, который держу я. По этому экземпляру дом и содержание на него передаётся мне, а пятьдесят процентов корпорации завещается моим будущим детям в равных долях, опекуном которых назначаюсь я, а те двадцать пять процентов на моё имя являются подушкой безопасности от бедности.
- Сделайте так, чтобы информация о находке осталась в стенах этой кухни, - поворачивается Стас к начальнику охраны, среагировав быстрее меня.
- Понял. Сделаю, - коротко рапортует тот и строго смотрит на Рамиля.
- Я могила, - пищит Рамиль, делая шаг назад и выставляя перед собой руки.
- Окажешься в ней, если откроешь рот, - угрожает Дмитрий, сжимая кулаки и раздувая ноздри.
Они сверлят друг друга взглядами, причём Дима побеждает в перестрелке, давя и угнетая бригадира своим превосходством, а Стас складывает всё обратно в ящики и закрывает их, оглядываясь и ища укромное место, куда можно перепрятать.
