— Ты хочешь сказать…
— Эта гнида знала, куда надо давить. Знала наши слабые точки и активно давила на них.
— Но если это так, почему ты мне ничего не сказал?! — возмущенно поднимаю голову.
— А что бы это дало? Давай начистоту: ты бы уехала?
Я открываю рот, чтобы возразить, и… не нахожу что ответить. Потому что он прав.
Горов терпеливо ждет, пока я прокручиваю ситуацию в голове. Вспоминаю. Какие-то мелочи, которые раньше не давали мне покоя, выстраиваются в полноценную картину. Обрывки телефонных разговоров, непонятные звонки с незнакомых номеров, намеки.
Уехала бы я, если бы знала, что ему угрожают? Если бы понимала, что все настолько серьезно? Бросила бы его ради личной безопасности? Конечно, нет!
— Вот видишь, — усмехается Горов, и я понимаю, что последнюю фразу произнесла вслух.
Я не знаю, злиться мне на него или благодарить. Часть меня понимает его действия. Стас правильно спрогнозировал: я бы ни за что не уехала от него в такой момент. Это не значит, что я продолжила бы вести прежний образ жизни. Какие-то аспекты пришлось бы пересмотреть однозначно, но на отъезд я бы точно не согласилась. Отсиживаться за сотни километров от любимого человека, зная, что его в любой момент могут покалечить или убить?! И не иметь возможности быть рядом?
Другая же часть откровенно бунтует, возмущаясь, что Горов даже не посоветовался. Он попросту сыграл на моих чувствах, не задумываясь, насколько сильно это ранит меня и во что в итоге выльется. Как он планировал потом объясняться? И планировал ли? А может, он к тому времени уже остыл и таким образом решил убить двух зайцев: и расстаться, и уберечь меня?
— Я искал тебя потом, когда уже все утряслось, — словно почувствовав, о чем я думаю, продолжает Стас. — Спустя полгода, даже чуть больше. Но ты будто сквозь землю провалилась. Я знал, что ты уехала к матери, что похоронила ее. Перевернул весь твой город, но, увы, никто не знал, куда ты делась.
Не знал. Именно так. Я тогда действительно сбежала. Но не от Горова — от своего брата, который угрожал и пытался отжать часть квартиры. Сменила номер телефона, город, окружение. Удалила все аккаунты в соцсетях. Начала новую жизнь с чистого листа. И даже не подозревала, что помимо Вани меня ищет еще и Стас.
— Я не думал, что все так выйдет, — шепчет он мне в макушку. — Я хотел разобраться со своими проблемами сам, не втягивая тебя. Прости, малыш.
Его руки непроизвольно сильнее сжимаются вокруг моих плеч, делая больно. Как физически, так и морально. Он не имел права так поступать со мной! С нами! Что мне теперь делать с его извинениями? Он растоптал, унизил меня, разбил все, что мне было дорого, и неважно, что все это делалось из благих побуждений.
— Это ничего не меняет. — Выпутываюсь из кольца его рук и отступаю на шаг. — Между нами ничего быть не может. Кроме разве что дружеских отношений, и то ради Ромки.
Горов усмехается, пряча руки в карманы. Смотрит усталым, но решительным взглядом.
— Может, малыш. И ты это знаешь.
— Нет! — твержу упрямо.
— Хочешь, я тебе это докажу? Прямо здесь и сейчас?
Глава 31
Я не хотел так, видит бог, не хотел. Я действительно планировал, что наше сближение будет постепенным: мы медленно, шаг за шагом, начнем снова доверять друг другу, тянуться, желать продолжения, и уже вот тогда я мог бы позволить себе действовать. Но тяга к Кате оказалась сильнее моей выдержки.
Началось еще с ужина. Когда мы почти настоящей семьей сидели за столом и мило беседовали о мелочах. Рома делился своими вкусовыми предпочтениями, Катя рассказывала о его успехах в садике, а я просто слушал их и наслаждался, погружаясь в эту атмосферу тепла и уюта.
За последние годы я и забыл, каково это — когда дома тебя ждет не пустой дом и ужин в одиночестве, а надежный тыл. Человек, к которому хочется бежать, завершив рабочие дела и отклонив все предложения в стиле "посидеть в баре", "поехать в баньку", "расслабиться с девочками". Последние, кстати, давно перестали вставлять. Импотенцией я не страдал, но вот истинного удовольствия от секса со случайными партнершами получать перестал. Не было какой-то изюминки, не искрило. Не тянулась душа. А пресный секс надоел до тошноты.
С Катей же даже годы разлуки, обид и непониманий не притупили эмоций. И дело было не только в сексуальном влечении. Она мне нужна была вся. Только рядом с ней я ощущал себя живым. Настоящим. Нужным. Андреева, как истинная половинка, додавала то, чего мне так не хватало.
И понимание того, что я не могу, не хочу больше медлить, что мы и так потеряли уйму времени, проживая свои жизни не там и не с теми людьми, накрыло с головой.
Я был виноват в нашем разрыве отношений, мне и исправлять.
Признаться, я собирался поговорить с ней об этом завтра, но то ли судьба, то ли Катина бессонница дали мне шанс сделать это раньше.
Я слышал, что, уложив сына, Катя вышла на улицу. Планировал поговорить спокойно, но что-то пошло не так. Вначале она не поверила мне, а потом и я начал терять контроль над собой. Установка "держать себя в руках" рухнула, стоило мне прикоснуться к Андреевой. Вдохнуть ее запах, почувствовать тепло ее тела. Ощутить близость интимного момента. И я начал терять тормоза.
А после того, как Катя со своим дурацким упрямством бросила: "Между нами ничего быть не может", — меня и вовсе переклинило.
— Может, малыш. И ты это знаешь. — Тесню ее вглубь беседки.
Разговор вышел тяжелым, и я по глазам Андреевой вижу, что она хочет сбежать. Опять спрятаться в своей раковине и никого не пускать туда. Закрыться, отгородиться. Но это там, у себя, она могла проворачивать такие финты, а тут уже не выйдет, милая. Не в этот раз. Не на моей территории. Не тогда, когда мы оба поняли, что между нами все возможно.
— Нет! — твердит она принципиально.
Но сейчас ее отказ вместо того, чтобы остановить, распаляет меня еще больше.
— Хочешь, я тебе это докажу? Прямо здесь и сейчас?
Улыбаюсь в предвкушении.
— Стас, прекрати!
Я подхожу вплотную. За ней деревянные столбы-опоры беседки. Бежать некуда.
— Боишься? — шепчу, наклоняясь.
Нет, я еще не тронул ее — руки держу в карманах, хотя мне отчаянно хочется обнять Катю, — но уже понимаю, что выдержка мне изменяет. Долго я так не продержусь.
Я хочу ее здесь и сейчас. Хочу много. В разных позах. Хочу сильно, быстро, глубоко. Хочу неторопливо, ласково и тягуче. Хочу по-всякому. Хочу надолго. Хочу навсегда. Особенно сейчас, когда вижу, как ее ведет, когда я нежно касаюсь пальцем ее подбородка и слегка приподнимаю его.
Мы замираем на несколько секунд. Ночь, тишина, тяжелое дыхание. Катя настолько близко, что я чувствую запах ванильного печенья от ее губ.
Как же я скучал по ней. По моей сладкой девочке. По ее энергетике, по тому отклику моего тела, который умеет вызвать во мне только эта женщина.
Откуда-то изнутри поднимается горячая волна. Растет, ширится в груди, устремляется в пах. Сдерживать себя становится нереально. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы медлить.
Катя сейчас нужна мне как воздух. Как глоток воды умирающему от жажды. Напряжение в паху достигает таких размеров, что контроль летит ко всем чертям.
Наклоняюсь, чтобы накрыть ее рот поцелуем, но Андреева выставляет руки ладонями вперед, упираясь ими мне в грудь. Пытаясь остановить.
Только минуты, когда я еще мог послушать ее, упущены. Тестостерон превысил максимально допустимое значение в крови, и сейчас вряд ли что-то способно удержать меня.
Перехватываю ее ладони у запястий и резко дергаю вверх. Фиксирую одной рукой, другой обхватывая затылок.
— Стас, — умоляюще успевает выдохнуть Катя прежде, чем я набрасываюсь на нее с поцелуем.
Жадным, требовательным, грубым. Клеймящим. Доказывающим то, что она и так знает, хоть и пытается отрицать.
Андреева непроизвольно выгибается. Стонет мне в рот. Даже норовит вырваться первые секунды, но это еще больше подхлестывает меня действовать решительно. Я усиливаю напор и уже спустя минуту добиваюсь своего — она сдается. Обнимает руками за шею и начинает отвечать на поцелуй.
