— Ты что никогда не был на свидании?
— Был.
— Ну, так и делай всё наоборот, — разводя руками, легко произносит она, — считай это свидание обучающим.
— Судя по тому, что начинают свидание разговорами, а заканчивают обычно поцелуем, — я потираю руки, наклоняюсь немного ближе, но девушка смеясь, отталкивает меня в плечо.
— Не в том смысле, — её смех звонкий и переливистый, — мы начнём с чая и десерта и будем двигаться в обратном порядке к основному блюду.
Спустя всего пару минут перед нами появляется чайник зелёного чая с мятой и лимоном, и пока мы ждём, когда нам принесут ужин, я расспрашиваю Алекс о жизни в Капитолии, и она рассказывает мне о своих друзьях, о школе и маме, однако ни разу не упоминает отца.
Официант приносит наш заказ. Я гляжу на плетёный запечённый рулет из теста и пожимаю плечами, потому что не знаю, что это за блюдо.
— Пробуй, — говорит девушка, — это называется «стромболи». Как пицца, только свернутая в рулет. Большинство не понимают этого, но мне нравится.
— Пицца хороша в любом виде, — улыбаюсь я и засовываю в рот кусочек. — Ммм, не плохо. Даже вкусно.
— Правда? — улыбается мне девушка. — Вот и я так думаю. К несчастью, никто не соглашается со мной. Ну, кроме тебя.
— Счастливая случайность, — говорю я. — А может, и нет.
— Что ты имеешь в виду?
— Вдруг это судьба, что мы встретились. Единственные два человека в мире, любящие это странное блюдо из теста.
— Стромболи, — подсказывает она, улыбается и склоняет голову на бок.
Алексис задумчиво потягивает чай и продолжает разговор:
— Что тебе больше всего нравится в Капитолии? — Спрашивает она и, кажется, это один из самых сложных вопросов, который я могу представить. Потому что я ненавижу Капитолий.
— Наверное то, что среди всего этого буйства красок и разврата, здесь всё ещё встречаются искренние души, — говорю я, глядя ей в глаза. — Те, кого не сумел изменить этот город. Кажется, ты из таких.
Она внимательно изучает меня взглядом, и я добавляю:
— Во времена всемирной «слепоты» иметь глаза, которые «видят», сродни революционному поступку.
— Ты говоришь не как все парни, которых я когда-либо встречала, — тихо признаётся Алекс.
— Правда?
— Да. И мне нравится это.
— А мне нравишься ты.
Моё сердце сжимается до тех пор, пока от него не остаётся ничего, кроме пустой оболочки. Я по-прежнему улыбаюсь, хотя внутри я умираю.
***
Мысленно в день получения задания убить эту девушку, которая была к тому же ещё и парнем, представлялось значительно легче. И если я сделаю это, что тогда произойдёт со мной? Я уже знаю ответ на этот вопрос. Это убьёт во мне человека окончательно, превратит меня во что-то неузнаваемое. В Капитолийского переродка.
Я пытаюсь не думать о миссии, пока слушаю, как Алекс рассказывает историю о своей собаке, которая умерла несколько лет назад. Пытаюсь и не могу.
Я каждый раз говорю себе: «Завтра». Я выполню своё задание завтра. Но наступает новый день, и я опять бессильно закрываю глаза, понимая, что не могу переступить через собственную совесть.
Сегодня уже пятые сутки моей непрекращающейся агонии. Я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы спасти её. Мне просто нужен план. Нужно поразмыслить. Я не могу позволить Сноу убить ещё одного невинного человека.
Хрупкая рука опускается на моё плечо, и я поворачиваюсь. Алекс встаёт между моих разведенных коленей.
— Ты напугала меня, — произношу я, задыхаясь. Я оглядываю её комнату в роскошной капитолийский квартире, здесь мог бы поместиться весь наш старый дом в Двенадцатом, к тому же вместе с пекарней.
— Ты в порядке? — Она приподнимает мой подбородок своими пальцами, слегка задевая кожу ярко-красными ногтями, и притягивает к себе, присаживаясь на мои колени. — Ты что бледный такой?
Я прижимаю её руку ко рту и легко целую, параллельно пытаясь расслабиться. Если бы это помогало.
Она облизывает яркие губы, и они начинают блестеть в закатом солнце. Я не могу перестать смотреть на её маленький рот, на морщинку между бровей оттого, что она хмурится, беспокоясь обо мне.
Я не могу перестать думать о жизни и смерти, о бесконечной связи между этими понятиями и о том, как становлюсь мостиком между ними.
Всё внутри меня истекает кровью, словно в клочья разорвано.
На одной чаше весов оказались люди, которых я люблю, а на другой — девушка, так внезапно похитившая частичку моего сердца. И это открытие просто выбивает твёрдую почву у меня из-под ног.
Я запускаю пальцы в её тёмные, как чёрное золото волосы, и притягиваю к себе, прислоняясь губами. Чувствую, как тепло растапливает лёд в моём сердце. Лед, который давно уже не удавалось никому растопить. Отсчитываю последние часы, пока я ещё духовно не мёртв. Я жив, жив до тех пор, пока жива она.
Алекс тянет меня за собой, и мы вместе падаем на широкую кровать с бархатным изголовьем до самого потолка, застеленную ярко-зеленым покрывалом. Я не перестаю целовать её, пока она не отстраняется.
— Пит, — шепчет она. — Послушай меня. Ты доверяешь мне?
Я никому не доверяю. Но послушно киваю в ответ.
Я смотрю на нее, гладя пальцем губы. Она закрывает глаза, прижимается щекой к моей щеке и шепчет:
— Тогда сделай, наконец, то, что должен.
И я вновь притягиваю девушку к себе, осыпая её шею и плечи поцелуями. Улыбаясь, она расстёгивает мою рубашку, увлекая за собой. Её футболка летит вниз, она хихикает и игриво накрывает нас двоих одеялом прямо с головой. Я тянусь за очередным поцелуем, когда Алекс обхватывает мою голову двумя руками и шепчет прямо в ухо:
— Да не это я имела ввиду, олух ты, безмозглый.
Я настолько потрясён её ответом, что застываю над ней, упираясь руками в матрас.
— Не останавливайся теперь, здесь же камеры, — шепчет она мне снова и в следующий миг вытаскивает ремень из брюк, выкидывает из нашего кокона, и, обхватывая мой пояс ногами, начинает так реалистично стонать, что я впадаю в ступор.
— Мы на одной стороне, — одними губами говорит девушка, хватаясь за мой зад и заставляя делать вид, что я двигаю бёдрами. — Сколько можно тянуть, Мелларк. Пять дней прошло. Проверь же наконец патроны.
***
Я смотрю на часы, которые показывают полночь, расхаживая по квартире не меньше часа. Я не могу позволить себе потратить ночь на сон, потому что слова Алекс так и не идут из моей головы.
Проверить патроны. Что она имела ввиду?
Я скрываюсь в ванной и плотно закрываю за собой дверь. Достаю пистолет и кручу его в руках.
Возвращаюсь в комнату за подушкой. Прикручиваю глушитель и прицеливаюсь в мягкое облако из пуха и перьев, находящиеся на расстоянии вытянутой руки. С усилием нажимаю на спусковой крючок, и пуля вылетает, попав в подушку с глухим стуком.
Провожу рукой по точке, куда пришелся выстрел и начинаю громко смеяться. Мои пальцы становятся мокрыми и окрашиваются красным.
Какой же я идиот. Они зарядили пистолет фальшивыми пулями. Это просто проверка. Чёртов Сноу! Чёртов Август! Чёртов Капитолий!
***
Я облокачиваюсь плечом о широкое дерево, упираясь ногами в землю. Под ботинками хрустит гравий, рассыпанный вокруг, судя по всему, для красоты. Это тот самый парк, где мы гуляли на наше третье свидание. Теперь все, что происходило между нами, кажется ещё более запутанным.
На улице сегодня ветрено, и солнце уже село, поэтому я застёгиваю воротник куртки под самый подбородок, закрываясь от проникающего внутрь холода. А может, это моё сердце, которое за эти дни окончательно превратилось в бездушный камень.
Спустя десять минут я вижу из-за кустов коротко подстриженные волосы с несколькими яркими прядями. Подхожу чуть ближе. Стройный ряд живой изгороди отлично закрывает меня от любых посторонних взоров, но сквозь щели между веток, я вижу, куда она сейчас направится.
Жду, пока девушка не пройдёт по дорожке, повернувшись ко мне спиной и скрываясь в подворотне между двумя хозяйственными постройками. Я следую за ней.
