Когда Алекс поворачивает в небольшой пролесок старого парка, я понимаю, что лучшего момента не будет. Подняв пистолет, я нажимаю на спусковой крючок. Она падает на землю и не двигается.
На мгновение меня охватывает паника. Вдруг я ошибся, и остальные пули были боевыми. Я нерешительно делаю шаг вперёд, хотя понимаю, что правильней было бы уйти, однако кто-то ударяет меня чем-то тяжёлым по голове, и в глазах всё темнеет.
Я просыпаюсь в кровати и, пытаясь вырваться, запутываюсь в собственной простыни. С трудом разлепляю веки и вижу две фигуры, стоящие слева от меня.
Август и …
— Алекс? — хриплю я, пытаясь подняться и сесть прямо. Голова раскалывается, а перед глазами всё плывёт. — Какого чёрта ты здесь делаешь?
— Тебе обязательно было вырубать его? — недовольно выговаривает она Августу.
Тот пожимает плечами, ухмыляясь.
— Он просто меня достал. Задание, которое можно было выполнить за день, этот идиот растянул почти на неделю. — Указывая на меня, он обнимает Алекс за плечи и, мерзко улыбаясь, добавляет: — Зато сучонок успел переспать с тобой. И как? Выяснила, за что Мистеру Мелларку так много платят?
Вот ублюдок. Я встаю, прогоняя помутнение в голове, и опираюсь рукой на кровать.
— Может, расскажите, что происходит.
Алекс вздыхает:
— Это была проверка, — говорит она, — и ты прошёл её, ну почти.
— Какая ещё проверка? Посмотреть, насколько сильно вы можете извратить меня? Выяснить, хорошо ли я подчиняюсь? — возмущённо выплевываю я, откидывая мятые простыни, и тянусь за своими ботинками.
— Нет, — Август скрещивает руки на груди. — Выяснить, сможешь ли ты не выполнить приказ, — он смеётся и указывает на меня пальцем. — Клянусь, я уже готов был поставить на то, что ты струсишь. Уж не знаю, каким образом ты смог, наконец, отрастить яйца.
Когда он отворачивается, Алекс мне подмигивает, и я понимаю, что между нами теперь есть тайна. Она тоже не так проста, как кажется.
— Познакомься, Мелларк, — он подходит к девушке, — с сегодняшнего дня она твой напарник.
Мы вместе покидаем подвал тренировочного центра, куда меня привезли вчера вечером. Утренние лучи солнца уже бросают яркие блики на разноцветные стеклянные здания, натыканные в центре города, словно галлюциногенные грибы.
— Я пыталась подсказать тебе, — тихо говорит она, когда мы удаляемся на достаточное расстояние, — после того, как ты поцеловал меня. Из-за тебя я сама почти провалила свою миссию.
— Прости, — сконфуженно извиняюсь я. — Я до самого конца не догадывался, что всё это не по-настоящему.
Через некоторое время она останавливается, опускает голову и тихо спрашивает:
— То, о чём ты говорил мне тогда в ресторане, это правда?
— О чём я говорил?
— Ну, ту вещь, про чистоту души и революцию?
Я выдыхаю, и мое дыхание исчезает в золотистом воздухе.
— Да, — признаюсь я. — Иногда честность — это недостаток. Особенно в Капитолии.
Алекс поворачивается ко мне, обвивает своими руками мою шею и целует в щёку, чем полностью застает меня врасплох. Прижимаясь губами к моему уху, она шепчет:
— Даже не думай меняться, Пит Мелларк.
— Никогда, — обещаю я.
========== Глава 16. Мальчик и сияющий Атлас ==========
— Пит!
Незнакомая девушка тянет к себе Мелларка и сжимает его в крепких объятиях, а затем целует быстрым лёгким поцелуем прямо в щеку. Её перекинутые на одну сторону гладкие волосы подстрижены чуть ниже плеч, а глаза — цвета медовых сот. Она действительно хорошенькая. Лучше, чем большинство знакомых мне девушек, и, определённо, красивее меня.
Пит тоже обнимает незнакомку, улыбаясь. Его улыбка теплая, искренняя. Я отворачиваясь, чтобы не подсматривать за ними, делая вид, что изучаю окрестности дома, ведь мне всё равно. Хотя, возможно, я просто продолжаю убеждать себя, что Пит мне не более чем друг, и никогда не будет иначе.
Они так мило беседуют, что кажется, будто сейчас развернутся и уйдут в закат, чтобы жить долго и счастливо.
И я чувствую… ревность? Нет. Я сама столько раз отвергала даже малейшую возможность быть с кем-то. Взять хотя бы Гейла, которому я не ответила взаимностью в шестнадцать, или Пита, когда он признался, что был влюблен в меня.
«Был».
Всего три буквы, но они эхом отзываются у меня в голове: «был… был… был».
Его чувства закончились.
Я сама не захотела.
Своими руками оттолкнула его тогда.
Внутри всё противно сворачивается в клубок самообвинения.
— Ты собираешься представить меня? — улыбаясь, говорит брюнетка.
— Конечно, это Алекс, — отвечает Пит с румянцем на щеках.
— А ты Китнисс, я уже знаю, — не дожидаясь моего ответа, добавляет она и, продолжая улыбаться, поворачивается к Мелларку.
Впервые я вижу Пита покрасневшим. Он должно быть действительно любит её. Теперь я, определённо, чувствую неуместность. Словно я здесь лишняя.
— Очень приятно познакомиться с тобой.
Она тянет меня в объятия, похожие на те, что подарила Питу. Это… странно.
— Я собиралась приехать на пару дней, но останусь, наверное, на неделю. Решила сначала заскочить к тебе, а потом сразу к родителям.
Она гладит его плечо, и я понимаю, что сама бы хотела сделать так прямо сейчас. И это меня ужасно злит.
— Заходи, — приглашает Пит её в дом, — я только что кофе сварил. Пришлось Финнику звонить. Представляешь, он хранит его в холодильнике.
— Мы приехали вместе, Пит, — перебив и широко улыбнувшись, отвечает она. — Мистер Мелларк давно просил привезти внука в гости, ну я и решила, раз все равно с Августом на планолете лечу… Он в машине, спит. Я оставила дверь открытой.
Пит, растянувшись в улыбке, идёт к её автомобилю, а я чувствую, как пол уходит из-под ног, словно качающаяся палуба. Хватаюсь рукой за дверной косяк, пытаясь не упасть прямо возле порога.
— Как ты думаешь, папа приготовит мои любимые синнабоны с корицей? — копаясь в сумке в поисках чего-то, спрашивает девушка.
— Конечно, ради тебя он испечёт что угодно. Знаешь же, как он тебя обожает.
Мой желудок сжимается при одной только мысли о её ребенке… с Питом. Нет, этого не может быть. Но в следующий момент моё сердце разбивается, потому что Пит возвращается, держа на руках светловолосого мальчишку. На вид тому не более двух лет. На меня смотрят две пары абсолютно одинаковых глаз. Похожие лица с одинаковыми улыбками.
— Познакомься, Китнисс. Это Атлас, — говорит Мелларк, но его слова растворяются в шуме в моей голове.
Как будто свежую рану вскрывают тупым грязным ножом. Эта боль почти осязаема.
Я не должна выдать себя.
Почти получается.
Прямо здесь, когда его лицо сияет, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и ухожу. Убегаю прочь.
Мне необходимо найти темную комнату и свернуться там калачиком, пытаясь забыть то время, когда он держал за руку меня, а не её.
Я, пошатываясь, поднимаюсь по лестнице наверх, переступая через две ступеньки. Позади меня Пит что-то взволнованно говорит. Мне? Ей? Я едва слышу. Всё расплывается, и я не могу дышать. Пытаюсь вздохнуть, но в моих лёгких разгорается пожар, сжигая заживо всё тело.
Может, я умираю? Как глупо умереть из-за любви. Разве я умею любить?
Нет, не умею. Я буду держать это в себе.
Но вместо этого я начинаю дрожать, зажимая рукой вырывающиеся рыдания.
— …Китнисс, — сквозь пелену боли и слез прорывается голос. — Ты в порядке?
Я поднимаю глаза. Надо мной нависает расплывчатый Пит.
— Ты всё врал, каждое слово было ложью.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
— Не было девушки у него четыре года. Видимо, ребёнок не считается, — сквозь зубы цежу я больше себе, чем ему.
Пит подходит ближе.
— Китнисс, что за истерика? — серьёзным холодным тоном произносит он и поднимает мой подбородок вверх, чтобы я смотрела на него. — Почему ты плачешь?
Его глаза, как холодный огонь, обжигают мое сердце, мгновенно оставляя внутри темные шрамы. Я качаю головой, и ещё несколько дорожек слез проливаются словно горные потоки.
