То, что связывало их с каждым днем все сильнее, зашло слишком далеко. И всему этому надо было как-то положить конец. Драко изо всех сил пытался прекратить встречи с гриффиндорцем, убедив сам себя, что становится похож на наркомана, уверенного, что он может бросить свою привычку в любой момент — и с каждым днем все менее способного это сделать.
Было просто невозможно видеть Поттера и понимать, что — еще немного, и они врастут в жизнь друг друга настолько, что невозможно будет разорвать. Лучше прекратить все сейчас, пока не стало слишком поздно. А то, что даже сейчас это оказалось настолько больно, говорит лишь о том, что прекращать надо было еще раньше.
Когда? — спрашивал сам себя Драко. И не находил ответа.
Он не мог оставить его в башне в ту ночь. Не мог не прийти к нему в больничное крыло на следующий день. Не мог отказаться помочь Панси… которая сейчас счастлива, наверное, чуть ли не впервые за последний год.
И он не мог бросить Поттера потом. Он пытался дождаться проявлений силы, дождаться, пока гриффиндорец сможет справиться с напором выедающей душу стихии. Помочь принять это. И не смог. Просто, банально — не смог. Чем дольше Поттер был рядом, тем сложнее Драко становилось снова отыскивать дорогу к самому себе… к тому Малфою, который поднимался в ту ночь по лестнице в башню.
Да, сбежать от Поттера было глупым, дурацким решением. Но продолжать оставаться рядом с ним, не меняясь, было уже почти невозможно.
Влип, в который уже раз усмехнулся сам себе Драко. Как паршиво я на этот раз влип… А ведь это еще цветочки, все еще впереди. Куда веселее станет, когда до обеих сторон — и до Лорда, и до Дамблдора — дойдет, во что они превратили Поттера своими бесконечными разборками. А виноватым для всех, разумеется, окажется Драко Малфой… который всего лишь не вовремя оказался рядом и спас жизнь этому Золотому Мальчику. Правда, почти наверняка убив в нем человека.
Что, было лучше позволить ему спрыгнуть с башни? Да еще и умереть при этом самому? Ну, для Лорда, пожалуй, это и впрямь было бы лучше. Дамблдору же, как подозревал Драко, на душу Поттера давно уже было наплевать. Ему важно лишь, чтобы мальчишка выполнил свое предназначение, а что с ним будет потом — вряд ли это так уж интересно Ордену Феникса, всемирно известному борцу за идеалы добра.
Войны не выигрываются в белых перчатках. И Дамблдор лучше всех должен был это понимать… Видимо, потому-то Поттер и оказался в ту ночь один в башне. Ему, с его гриффиндорской прямотой и честностью, смириться с таким было равносильно самоубийству.
И, тем не менее — потом, после войны, с Поттером могло происходить что угодно. Но не сейчас, когда он был так необходим Ордену. Сейчас им нужна была отлаженная до совершенства живая машина, способная убить Темного Лорда навсегда. А стихийный маг вряд ли может считаться таковой…
Огненный, снова подумал Драко. Надо же. Удивляться ли тому, что душу Поттера выбрала единственная стихия, с представителями которой Малфой мог общаться без вреда для собственных нервов? Или это очередная дурацкая шутка судьбы, вроде той, что заставила Драко подняться в башню в ту ночь?
Он грустно улыбнулся сам себе и снова уставился в потолок. Интересно, как Поттер поймет, что с ним произошло? Он ведь так ничего ему и не объяснил… Не сказал даже, что наполненная эмоциями жизнь и постоянные контакты с огнем, солнцем и светом теперь способны убить его в считанные месяцы.
Драко сел и, нахмурившись, потер лоб. Все-таки я трус, признался он сам себе. Жалкий, ничтожный слизеринец. Побоялся быть честным с единственным человеком, который дал ему то, что он не надеялся найти никогда. Просто не верил, что это вообще бывает. Что это возможно — в его жизни. А Поттер так спокойно пришел и принес с собой это томительное, безумное ощущение близкого, родного тепла…
И теперь он умрет — просто потому, что Драко в ответ струсил сказать ему правду.
Замечательно, Малфой. Даже не нужно спрашивать, что именно ты предпочел, выбирая между жизнью Поттера и собственным душевным комфортом. Как он там тебя называл? Самодовольный ублюдок? А ты, помнится, еще заводился и дергался в ответ. Хотя мог бы сказать спасибо — у кого еще хватало смелости говорить тебе правду? Вот так, просто для того, чтобы ТЫ что-то понял, а не в ответ на твои оскорбления, в попытках сохранить собственное лицо?
Драко стиснул зубы и застонал. Возможно, он действительно был прав, сбежав от Поттера и попытавшись отгородиться от всего, чем тот мог наполнить его жизнь. Но, в таком случае, что мешало ему сбежать, рассказав прежде все, что Поттер должен знать?
К тому же, после этого у Драко вряд ли останется возможность находиться с ним рядом. Потому что, скорее всего, Поттер ему ее просто не предоставит.
Быстро одевшись, Драко взял палочку и засунул ее в задний карман джинсов. Поттер наверняка и сегодня ждет его в дуэльном зале, если он вообще хоть что-то понимает в этом чертовом гриффиндорце. А, значит, туда и надо идти. Идти, и, наконец, рассказать ему все. Даже если это будет их последний разговор.
Драко пересек комнату и распахнул дверь. И остолбенел, замер, на мгновение перестав дышать, держась за ручку, боясь пошевелиться и борясь с желанием ущипнуть себя, чтобы избавиться от непрошенной галлюцинации.
На пороге стоял его отец. Удивленно изогнув бровь, он протягивал руку к двери — видимо, Драко распахнул ее как раз в тот момент, когда Люциус собирался постучаться.
— Драко? — как всегда, спокойно обронил Люциус, опуская руку и входя в комнату.
— Что… как ты здесь оказался? — смог, наконец, спросить тот, изо всех сил пытаясь справиться с предательской дрожью в голосе.
— Теплый прием, — мимоходом заметил Люциус, останавливаясь напротив и глядя ему в лицо непроницаемым взглядом. — Разве я не могу навестить своего сына без причины? Или ты больше не рад меня видеть?
Драко не сводил глаз от его лица.
«Он помнит, как я ломился к нему в кабинет. Он знает, что я видел, как умерла Нарцисса. И то, что он не прячет глаза, означает лишь одно — он дает мне понять, что такая же участь ждет и меня. Если я попытаюсь дернуться».
— Ты можешь сделать все, что угодно, если захочешь, — уже спокойнее ответил Драко.
Люциус усмехнулся и прошел в комнату, постукивая серебряной тростью. Оглядев растерзанную кровать, он неторопливо обернулся.
— Я рад, что ты помнишь об этом, — сказал он. — Не хочешь рассказать своему отцу, почему ты не приехал в поместье на каникулах?
— Разве меня кто-то звал? — спросил в ответ Драко.
— А разве тебе теперь необходимо приглашение, чтобы вернуться домой? — в глазах Люциуса появились льдинки.
«Он прямо спрашивает меня, не собираюсь ли я стать его врагом».
