этим. Кто меня на три года со счетов сбросил. Закрыл в стенах вонючей колонии.
Утром снова ни свет ни заря встаю. Умываюсь. Душ принимаю. Прошу прислугу завтрак в комнату принести.
Около восьми утра слышу слабый стук в дверь.
– Войдите! – не думал, что хавку так быстро притащат.
– Доброе утро, – улавливаю голос Асии, натягивая футболку.
– Сын где? – спрашиваю я у нее.
– Даян, ты меня прости за вчерашнее, – она не отвечает на вопрос. – Я не должна была так реагировать, и ты прав. Но… Я, правда, соскучилась по тебе.
Жена осторожно, приближается ко мне, точно я разъяренный хищник, которого она пытается укротить, и действиями своими на смертельный бросок не спровоцировать.
Укладывает мне на щеку холодную ладонь.
– Я, действительно, по тебе скучала… – шепчет она, и тянется к моим губам своими.
Тут, уж, я не выдерживаю. Осторожно отталкиваю жену от себя. Меня эти нежности напрягают. На мысли грешные наводят. Сначала домой звала, теперь вот: целоваться лезет.
Но я только фактам верю. Не люблю пустыми обвинениями кидаться.
Мы с Асией пять лет женаты, три из которых я в тюряге сидел, что было ей, наверняка, очень удобно.
Наш брак всегда пустышкой был. Взаимовыгодным сотрудничеством меня и ее отца, провалившегося бизнесмена, которому очень не хотелось погореть. И я, блядь, его даже не осуждаю. Хорошо жить все хотят.
Ему нужны были деньги, мне жена. Вот он и продал дочь, не моргнув глазом.
Девчонка мелкая тогда была, чуть старше Миланы. Побрыкалась сначала, но потом смекнула что к чему, научилась подстраиваться под меня, чтобы потом плюшки получать.
От нее много и не надо было – верность, для «чистого» потомства, и послушание, чтобы не злить меня своим присутствием.
Трахались мы только ради зачатия. Думал быстро управлюсь, но в результате что-то не так пошло. Два года постель делили, как по расписанию.
Я каждый гребенный месяц на тест ебучий молиться был готов, лишь бы он две полоски нарисовал, но этого не происходило. Врачи только руками разводили.
А стоило мне в тюрьму сесть, как полоска в миг заполосила, точно по щелчку.
– Я сына привести сказал, – говорю ей.
– Даян, послушай, он маленький еще, чужих боится. Я ему твои фото показывала, конечно, но фото – это одно, а реальный человек – совсем другое, – она в растерянности смотри на меня. – Ты, вон, как бык здоровый, а он маленький совсем. Я просто хочу, чтобы ты это понял, не был с Булатом слишком резок, как со мной вчера. Не наседал на него, дал время привыкнуть. Ты же больше не собираешься покидать нас. Ты обещал, что мы уедем отсюда. А хочу уехать, Даян. С тобой и с Булатом.
– Ладно, – соглашаюсь я. – После обеда мальчика приведешь. Мне пока по делам смотаться надо. А как вернусь – это станет первым, чем я захочу заняться. Надеюсь, что на этот раз отмазок не будет, – выжидающе смотрю на супругу.
– Куда ты поедешь? – совершенно неожиданно интересуется она.
– Не твоего ума дело!
– Милый…
Мне закипеть хочется от этого приторно-сладкого обращения. Вчера, поди, проклинала меня, когда на колени заставил опуститься, а сейчас любящую женщину изобразить пытается.
– Наш разговор окончен, Асия. Лучше комнату добровольно покинь. Я ведь и за волосы выволочь могу, и ты это знаешь.
Два раза повторять не приходится, знает, что не люблю этого. Научена.
Я же завтракаю в одиночестве, а затем вместе с Бакиром направляюсь по знакомым. Узнать хочу о Бароне этом, о том, что тут творилось в мое отсутствие.
У дворецкого про Милану спрашиваю. Из комнаты, говорит, не выходила. Но это даже хорошо. Пусть пока в угол забьется, да поглубже.
Возвращаюсь как раз к обеду, как и обещал. Но только дома меня ждут незваные гости.
Милана
Жена… Это слово колючей проволокой сдавливает мне горло.
У Даяна есть жена… Красивая, стройная, ухоженная и… молодая. Видимо, я не первая молоденькая девчонка, которую бандит к рукам прибрать решил.
Понятия не имею, чему удивляюсь. Я ничего не знаю о нем. Разве только то, что принадлежу ему.
Можно ли присваивать себе другую женщину при наличии такой красавицы дома?! Я мотаю головой. Хотя, Даян только при мне имел связь с двумя разными женщинами, а чем он там занимался в мое отсутствие я, тем более, не знаю.
Его скотское отношение к супруге почему-то раздражает даже больше того факта, что он трое суток жил со мной. Мне становится жаль ее. Но себя почему-то жаль тоже.
Чувствую себя гадко. Будто по мне катком прошлись.
Слезы давят на глаза. А в груди трясется.
Вспоминать руки Даяна на своем теле сейчас вдвойне больно. Внутри поселилось дурацкое ощущение, что он меня предал.
Это смешно. Думать о Звере в таком ключе – смеху подобно.
Он ничего не обещал мне, и я сама не хочу повторения нашей связи, но не могу ничего поделать с разочарованием, которое с головой накрыло меня. Я будто ревную.
Мне хочется знать, что с ним сейчас происходит. Невольно жду, что Даян появится на пороге комнаты, которую мне определили, но ко мне так никто и не приходит.
Конечно! Глупая наивная дурочка! У Зверя есть жена, и это нормально проводить ночи в ее постели. Они наверняка соскучились друг по другу. Как я поняла, Даян еще не был дома после того, как освободился.
Теперь одиночество ощущается острее. Бьет больно. Заставляет вспомнить все горести, что произошли со мной за последние пару дней.
Перед глазами появляются образы родителей, но я будто не могу рассмотреть их, они точно в тумане, в дымке, за которой невозможно увидеть лица любимых людей.
Я просто усаживаюсь на пол рядом с большой высокой кроватью. Слезы без спроса начинают литься из глаз. Я громко всхлипываю в рыданиях, но легче от них не становится.
Только хуже.
Только омерзительней.
В конце концов, забираюсь на кровать прямо в одежде. Накрываюсь одеялом, спасаясь от проблем, но уснуть все равно не выходит.
Я не сплю всю ночь, неподвижно замерев в одной позе на боку. Глаза жутко режет, но я не хочу избавляться от этого чувства. Это как напоминание о том, в какой кошмар я попала.
Утром кто-то стучится в дверь моей комнаты. Я знаю, что это не Зверь, потому что Даян
