Тело горит, голова кружится, я потерял слишком много крови и вот-вот отключусь. До ворот мне уже точно не добраться, поэтому решаюсь на последний и самый отчаянный шаг. Этот так называемый «герой» многих сегодня по площади размазал, а костюмчик его всё такой же целенький и чистенький, надо это исправить, хотя бы попытаться заставить того ощутить нашу боль.
Вслед за мной в дом устремляется очередная жестяная банка. Взяв в руку кусок разбитого стёклышка и аккуратно высунув его из дверного косяка, приблизительно оцениваю расстояние до дрона и Капкана. Защитное поле уже в толщину с иголку, в нём нет смысла, оттого полностью отказываюсь от защиты, создавая второй самый длинный щуп. Одной невидимой рукой откину дрона или хотя бы застопорю воздухом его дуло, другой попытаюсь попасть по Форсесу.
Шаг, другой, враг на дистанции, а значит, время рывка!
Через боль, кровь и пот, заливающие глаза и затуманивающие разум, хватаюсь щупом за дрона и, опираясь на того, кидаюсь на Капкана, нанося точный удар по грудной пластине. Вижу искры, удивлённый смайл на его лице, а также спешное отступление и десятки выстрелов в спину. Дротики, превращая меня в дикобраза, всё впиваются и впиваются, но я ещё могу продолжать бой.
Капкан, отдалившись на дистанцию, становится на одно колено. Монитор героя на секунду опускается, и перед тем, как он сменяется на противогаз, замечаю растерянное женское лицо. Я попал.
Замахиваюсь в очередной раз и вижу за спиной героини подвязанную за руки к дрону Ванессу. Какого чёрта она здесь, неужели они не смогли добраться?
Мощный взрыв за спиной выбивает из лёгких воздух и развеивает мои способности. Обессиленное тело, словно кусок мяса, кувыркаясь и собирая на своём пути все острые предметы, докатывается до того чёртового дрона с голограммой моей подруги.
— Капкан… — глядя на медленно идущего в мою сторону героя, стиснув зубы, прорычал я. Эта женщина, чёрт бы её побрал, все эти крысиные уловки, мины, ловушки… Она играет нечестно!
Перед тем, как отключиться, заметил с полдесятка силуэтов: всё тот же стальной, победоносно стоящий надо мной Капкан, тройка медиков, обхаживающих своими навыками, и он, как обычно, в строгом чёрном костюме — наставник Оливер. Глаза закрываются, и напоследок я слышу некое гордое и чёткое:
— Сын, достойный своего отца…
Глава 35 — Уговор.
Знакомый запах лекарств и дезинфекторов, а также ощущение этой твёрдой и скрипучей больничной койки, эффектом дежавю закрепились в моих мыслях. Сбоку сквозь настежь открытое окно виднелись последние лучи заката, коего в подземелье быть ну никак не могло. Собирая разбившиеся на сотню осколков воспоминания о сегодняшнем экзамене, вспомнил взрыв, иглы, мою безумную попытку атаковать Капкана. Обрывок с фрагментом моего удара по её броне и то, как она удивлённо отступила, вызвал улыбку. Словно зверь, загнанный в угол, я смог напоследок звучно клацнуть зубами…
— Долго же вы спали… — донёсся мелодичный и спокойный голос из-за ширмы. Точно, я же должен был после занятий отправиться на ковёр к Сирене. Отодвинув шторку, женщина в строгом костюме и с таким же строгим лицом подошла к моей койке и, аккуратно придерживая юбку, села с краю.
— Извините, наставница, — надеясь, что та войдёт в положение, произнёс я, на что женщина лишь недовольно усмехнулась и покачала головой.
— Вам не за что извиняться, Александр, сегодня вы в очередной раз показали свою силу и глупость. — Изящная и холодная кисть зеленоглазой любительницы морей и океанов легла поверх моей ладони.
— Нет больше той любви, аки кто положит душу свою за друга своего. Евангелие по Иоанну, глава пятнадцатая… — тихо произнесла Сирена — Эти слова я услышала от вашего отца в день нашей первой встречи в академии. Это было командное испытание, второкурсники против выпускников. Цель как и у вас сегодня: доставить заложника за пределы боевой зоны. Мне и пятёрке моих товарищей в тот день предстояло сразиться с опаснейшим телепатом и выпускником военного факультета. Изменяющий реальность — Эндрю Тэн, так его звали в те годы.
Сильный, ловкий, способный, он заманил нас в ловушку и разнёс нашу команду в клочья, многие получили раны, мне также не посчастливилось попасть под его технику. И вот, когда я уже считала, что всё кончено, появилась она, представительница второй команды. Ваша мать, с которой мы были извечными соперниками, кинулась на моё спасение и так же, как и вы, решилась выиграть для нас немного времени. Её друзья, мои вчерашние враги, уносили меня на плечах в момент, когда я слышала эти слова, сорвавшиеся с уст Эндрю.
— В тот день матери удалось выиграть время для вашего ухода? — через боль усмехнувшись, спросил я.
— Шутить изволите? Уже через две минуты русский медведь добивал нас у выхода из боевой зоны. Ваша мать хорошо умела использовать свои женские чары, а также околдовывать людей, в частности мужчин, вот только и Эндрю отлично умел изменять реальность и бороться с контролем сознания. — «Мой отец — медведь? Он больше на ссохшуюся палку похож, чем на что-то живое».
— А мои ребята, они дошли? — Вновь лёгкая улыбка на лице наставницы.
— Дошли, и каждый получит стипендию, кроме тебя, ведь происходи это всё в реальности, ты был бы уже мёртв, а мертвецам деньги ни к чему.
— Согласен. — Данное решение правильное, как не посмотри. Ведь если бы за такие «геройства» каждому давали награду, то банальное спасение и выполнение миссии скатывали бы к постоянным квесту под названием «Умри как-нибудь покрасивее». Всё же в этом месте, согласно всем его негласным и гласным уставам, жизнь героя ценилась куда выше жизни рядового гражданского, и если учащийся случайно станет перед выбором, кого обязан спасти — героя или женщину с ребёнком на руках — то тот должен выбрать первого. Но выберет ли, вот в чём главный вопрос.
— Деньги ведь не самое главное в жизни, — произнёс растерянно я, когда странные поглаживания наставницы по моему запястью стали всё более размашистыми и чувственными.
— Верно, особенно когда рядом есть взрослый, успешный, а самое главное уверенный в себе человек… — Жабры за ушами наставницы вновь сотворили мелодию, от которой телу стало легче, а разум едва вновь не погрузился в сон.
— О чём вы? — В голове кольнуло, приятные ощущения сменились болью в висках и ушах. Глядя на меня своими расширившимися зрачками, Сирена завершила мелодию, вместе с которой отступила и боль. «Опять не действует», — с этой чужой мыслью в моей голове будто бомба взорвалась, из носа хлынула кровь, в глазах потемнело, и наставница испуганно полностью прекращает все манипуляции со своим голосом, а после помогает мне утереть кровь и, вложив в руку несколько таблеток, приказывает выпить вместе с предоставленным стаканом воды.
— О том, что деньги не главное… — с взмокшим от волнения лбом растерянно произнесла мои же слова Сирена и спросила: — Александр, вы знаете, кем были ваши родители?
— Военный и госслужащая, — коротко ответил я, и наставница, в своей излюбленной недовольной манере поджав губки и нахмурив брови, ещё ближе пододвигается ко мне.
— А хотели бы узнать? — наклонившись и зависнув надо мной, демонстрируя своё глубоко расстёгнутое декольте, словно заигрывая, растягивая и проговаривая каждую буковку, произносит та. Холодные пальцы с редкими переливающимися в свете нефритовыми чешуйками прихватили за подбородок, не дали отвести от женской груди похотливого взгляда. Тело всё ещё болело. Возможно, лишь только благодаря острой боли, следовавшей за каждым вздохом, я ещё не протянул свои руки к этим столь доступным женским холмам.
За стеной послышалось множество знакомых голосов: женские, мужские. Кто-то взволнованно обсуждал экзамен, кто-то с восторгом произносил моё имя, проговаривая детали, которых даже не было.
Я помнил, чьей целью в академии является Сирена, и пытаться конкурировать с директором на его же территории не собирался, точно так же, как и отказываться от «тёмного шкафа», хранившего в себе не самые лучшие знания о моих родителях. Прихватив уже собиравшуюся подняться с койки наставницу за запястье, сначала поймал на себе рассерженный взгляд её зелёных глаз, а уж потом лёгкую и милую улыбку.
