— Лида-а-а, ты меня слышишь? — голос Егора прозвучал будто издалека.
Я поняла, что прекратила улыбаться и испуганно вцепилась в отворот его пиджака.
— Всё хорошо. Просто голова слегка закружилась.
— Смотри, если тебе плохо… — голубые глаза с тревогой всматривались в мое лицо.
— Нет, нет, я в порядке. Сейчас поем и всё пройдет. Поехали скорее, пока твои бизнес-партнеры не поставили на нас жирный крест.
Егор снова засмеялся, заметив, что для этого им придется изрядно попотеть и, заботливо придерживая за руку, повел к выходу из павильона.
* * *
Было глупо надеяться, что Семёнова останется на выставке. Щас. Она тоже потащилась в кортеже машин, восседая за рулем красной Ауди. Ладно я, но она?.. Какого вообще фига? Та-а-ак, вдох-выдох, вдох-выдох. Раздражает.
…За длиннющим столом все едва поместились. И где их сколько набралось? Человек двадцать, как минимум.
Егор постоянно поддерживал разговор с пожилым мужчиной и периодически окутывал меня обеспокоенным взглядом. Я мило улыбалась, давая понять, что всё отлично и украдкой наслаждалась его скользящими прикосновениями к спине.
Как оказалось, этот пожилой мужчина не кто иной, как крестный Студинского Леонид Решетняков, который уже долгие годы обитет в Москве, оставив весь бизнес старшему сыну. Егор рассказал ему о ситуации с «ТехМашем» и он дал совет задействовать в охрану территории ментов.
— … тогда у тебя будет правовое заключение о несанкционированном захвате и плюс ко всему – готовые свидетели под боком, — заключил он в конце разговора и хлебнул минералочки, вместо распиваемого вокруг конька.
Поднявшись из-за стола, Егор достал телефон. Я догадалась, что он пошел звонить Дудареву. Несколько раз и мой сотовый вибрировал от принятых сообщений. Проверила. Удовиченко, в своей излюбленной манере кнута и пряника потребовал стопроцентной отдачи нашему «общему делу» и напомнил, чтобы я была послушной девочкой. Сразу удалила переписку и залпом осушила бокал шампанского, встретившись с насмешливым взглядом Семёновой. Не смотря на недавнее чувство голода, есть перехотелось.
— Двойка Студинскому, причем жирная. Разве можно оставлять такой бриллиант без присмотра?
Я обернулась и встретилась с внимательным взглядом тёмно-карих глаз владельца ликероводочного завода Кирилла Омельянова. Он первым заприметил Егора на выставке и всё время был рядом. Интересный, весёлый мужчина, вот только жена у него – полная противоположность. Сразу раздула перья, недовольно уставившись в нашу сторону.
— А вам – единица! — кокетливо захлопала ресницами. Лучше бы в гостиницу поехала. — Как можно оставлять жену?
— Её-то? — наклонился над самым ухом, и меня обдало спиртным. — Её можно. Её никто не умыкнет. Надорвется. — И рассмеялся, задорно подмигнув, имея в виду лишний вес благоверной. — А вот с такой красивой девушкой, как вы, я бы не против потанцевать, если, конечно, удостоюсь подобной чести.
Эх, была ни была, потанцуем. Мужчина приятной внешности. Смешной. Не смотря на бесконечные шутки, умеет держать себя в руках и вести культурную беседу.
Танцевали под песню Киркорова «Жестокая любовь» и Омельянов умело копировал певца, подпевая на припеве.
— Вот так и живем, Лидочка, — заливал он, рассказывая о своем несчастливом браке. — Страдаем от невозможности помолодеть лет так на десять и развестись.
— Скажете ещё. Вы же видели, на ком женились двадцать лет назад.
Глупая попытка поддержать разговор. А глаза-то, глаза на входной двери. Где же ты, Егор? И так всегда: потащит за собой и оставит.
— Видел, — вздохнул мой партнер. — А толку-то?
Наблюдая за его обреченным лицом и представляя, как ему перепадет после танца, я невольно заулыбалась. Умеют же люди создавать себе проблемы, ничего не скажешь. Есть жена, есть дети, внуки, многомиллионный бизнес – живи не хочу. Так не-е-ет же, нужно завести любовницу, поприставать к чужим бабам – лишь бы жизнь малиной не казалась.
Егор вернулся за стол под конец второго танца. Сосредоточенный, мрачный. Что же там случилось, что он снова вернулся в свое привычное состояние?
— Тебя ни на минуту нельзя оставить одной, — сказал задумчиво, как только я присела рядом.
— На минуту? Ничёсе у тебя проблемы с ориентацией во времени, — возмутилась, пригубив шампанское. Нравилось, как оно туманило мозг, даря обманчивое чувство легкости и беспечности. — Какие новости?
— Пока тихо.
— Егор, у меня плохое предчувствие. Может, позвонить Моренко?
Он настороженно поднял глаза.
— Уже сделал.
— И?.. Что он сказал?
— Сказал, посодействует.
Облегченно выдохнула, пытаясь не смотреть на него, понимая, что веду себя странно. Чем больше людей он подключит, тем больше шансов отстоять завод.
— А с Бердником удалось поговорить?
— Я ведь сказал не лезть в это дело, — в голосе послышались недовольные нотки. — Сказал или нет?
Я сглотнула, не понимая, почему, как только дело касается «ТехМаша» он начинает злиться.
— Сказал…
— Разве я слишком много требую, м?
— Нет, — уже совсем не понимая, в чем моя вина. — Не слишком. Но неужели не ясно, что я переживаю?
Егор взял меня за руку, согревая холодные пальцы в огромной ручище. Задумался. Снова далекий и непонятный. Чужой.
— О чем ты думаешь? — казалось, мы одни в ресторане. Гул голосов, музыка, женский смех – всё воспринималось как фон. Что-то несущественное и ненужное.
Он невесело улыбнулся.
— О тебе.
Я растерялась. Внутри всё сжалось. Мучительная, изнуряющая боль переплелась со сладким ожиданием грядущей ночи.
— Обо мне? — прошептала, не веря. — Что можно обо мне думать?
Егор придвинул стул ещё ближе, приподнял мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
— Думаю, что ты очень интересная женщина. Загадочная, наблюдательная, отзывчивая, сострадательная.
Я напряглась, опустив взгляд, и он это почувствовал.
— Я?.. — нервно хихикнула, стараясь не обращать внимания на серьёзное лицо, застывшее на расстоянии дыхания. — Я обычная девушка, не имеющая за спиной ничего, кроме высшего образования и оно, как видишь, не особо пригодилось. Что ещё? До сих пор живу с отцом и…
Он перебил меня:
— А ещё думаю, что ты очень красивая.
— Надо же… — улыбнулась, собрав всю волю в кулак, — А я наоборот, пытаюсь не думать о тебе.
— И как, получается?
— Не особо.
Егор расплылся в улыбке и заговорщицки подмигнул, покосившись на остальных присутствующих:
— Может, ну его, эти посиделки? Поехали в гостиницу.
— А как же налаживание деловых связей? — поддела, хотя в душе несказанно обрадовалось представившейся возможности поскорее слинять. Семёнова и так уже сотню раз сожгла меня на костре, а потом снова воскресила и снова сожгла.
— Да ну их. Секс с тобой намного важнее.
И сказано это было таким вибрирующим голосом, что у меня подкосились коленки.
* * *
Целовались у входа в ресторан, в машине, у гостиницы. Горели желанием, прижимались к каждой стене, будь-то наружной или внутренней.
Чудом вспомнили о ключах, а то пришлось бы возвращаться на ресепшн. Администратор и так бросала на нас весьма выразительные взгляды. Ещё бы, Егор даже при ней не прекращал ласкать мою шею нежным поглаживанием длинных пальцев.
А потом… едва ворвавшись в номер и утонув в мягком свечении одинокого светильника оказалось, что меня стиснули со спины, прижимая грудью к стене. Каменная выпуклость брюк возбуждающе тёрлась об ягодицы и дурманила голову, заставляя желание главенствовать над разумом.
— Шшшш — прохрипел у виска, когда я захотела повернуться к нему лицом. — Не дергайся!
Он издевается?! Как вообще можно оставаться недвижимой когда… ммм… эти дерзкие руки… Пришлось ухватиться за его запястье, удерживая равновесие, потому что начала терять сознание от нахлынувшей сверхчувствительности.
— Егор…
