Допустим, для меня троюродный брат, сын двоюродной тётки — вообще никто. Я даже фамилию его не знаю.
А у ребят с юга все по-другому. У них кума́ ку́ма троюродного брата, с соседнего хутора — очень важная особа в жизни, глава каждого застолья. Это я про Людмила Вячеславовну и ее родню многочисленную. ИИ ведь тоже ей каким-то троюродным племяшом приходится, вот и радела за него.
А в составе акционеров холдинга сплошь Ивановы… Почему мне это не казалось раньше странным?
Ну, семейный бизнес, бывает…
Может, наоборот, правильно держаться за свою кровь?
Каким образом я в свои тридцать два оказалась без родственников и хороших знакомых? Как неправильно надо прожить жизнь, связаться с Борей Лисовским, чтобы какая-то Людмила становилась тебе, в итоге, близким человеком? И переживала за тебя больше, чем подружка близкая?
Да я и сама хороша, много я о Мирочке переживала? Много сделала для того, чтоб помочь? По-настоящему, а не просто притаскивая баулы с едой и пересылая деньги?
Я сижу в своем кабинете, потому что на половине пути до больницы опомнилась и наотрез отказалась туда ехать.
Голова больше не кружилась, силы вернулись, наверно, злость их пригнала, не знаю. Но я в жесткой ультимативной форме заявила, что мне надо на работу. Собрать вещи и уволится к чертям.
Илья не стал отговаривать.
Спокойно приказал водителю поворачивать к офису.
И не успела я мстительно подумать, что как-то легко он сдался, как услышала, что он по телефону разговаривает с врачом и приглашает его в офис… Посмотреть беременную жену.
Я как-то на этой фразе зависла, и в таком вот зависшем состоянии до офиса и доехала.
А там…
Там меня отконвоировали в кабинет и позволили выдохнуть.
Затем появился врач, осмотрел, выдал незначительные рекомендации, просто, чтоб не нервничала, и удалился.
И Илья, стоявший над душой все время осмотра, тоже следом за ним вышел.
Деликатный какой.
Людмила, в отличие от родственника, деликатностью не отличалась, потому что явилась ровно через пять минут после того, как Илья вышел за дверь.
И вот теперь пыталается объяснить мне хитросплетения южных деловых и родственных связей.
Я не особенно стараюсь понимать, все еще дико злясь на обман.
И, отдельно, на то, что в кабинете моем уже стоят собранные мои вещи.
С квартиры, чтоб вы понимали.
То есть, пока мы ехали сюда, кто-то на моей территории собирал мои вещи!
Это вообще что?
Это как?
— Вот и всё решилось, — ласково тянет Людмила, предлагая мне стакан воды.
— Кто он? — перебиваю я, жестко глядя в серо-голубые глаза, — я верно понимаю, что главный акционер? Да?
— Илья? — она натягивает улыбку, явно не желая разговаривать со мной на эту тему. Наверно, Илья запретил. Электрик, чтоб его.
— Илья, — не желаю я облегчать ей жизнь, — кто такой?
— Он сам расскажет, — с профессиональным умением выкручивается Людмила, — он здесь рядом, ты не беспокойся ни о чём вообще. Надо было все мне раньше рассказать… И тогда ничего бы не случилось… Родственники у тебя есть?
— Дальние.
— Ну, предупредишь, куда уезжаешь, если потребуется…
— А куда я уезжаю? — непонимающе давлюсь я водой.
— Сейчас пока что в Таиланд.
— Что? Почему в Таиланд?!
— Из Таиланда во Вьетнам, там крупная поставка одежды из бамбука и обуви. Знаешь, Вьетнам — второй в мире производитель, после Китая, обуви…
— Подожди… Мы — продуктовая фирма.
— А? Да, — немного теряется она, продолжая тянуть улыбку. — Илья здесь только акционер, да… Но у него и свой отдельный бизнес имеется. Бизнесы, вернее…
Так…
Голова у меня начинает побаливать, пью воду для успокоения нервов. Как врач рекомендовал, мелкими глотками.
А затем, выдохнув, начинаю с самого начала:
— Он электрик?
— Ну… В целом, да, и это тоже… Он здесь полностью офис делал.
— Он вдовец?
— Да, — опять кивает Людмила, а затем, чуть замявшись, начинает говорить, плавно, успокаивающе, — вряд ли он тебя обманывал, Эми, может, просто что-то не рассказал. Это он умеет, иногда слова лишнего не вытянуть. Насчёт поездки, ни о чём не беспокойся. На таком раннем сроке с вами поедет акушерка. Я уже нашла: пятьдесят восемь лет, большой стаж и опыт, договора мы с ней подпишем сегодня, и она с вами улетает. Справку о беременности врач выдал, роспись у вас с Ильёй через четыре часа, через шесть самолёт, пока что до Новосибирска, там у Ильи Сергеевича деловая встреча с партнёрами. На следующий день уже летите в Таиланд. Хорошо, что загранпаспорт у тебя в порядке.
По мере того, как она все это выдает, спокойно, размеренно, словно повестку дня в кабинете босса, я все больше впадаю в ступор.
То есть, все уже решено, да?
За меня.
Опять.
А спросить?
Я, может, не согласна!
Я, может, не хочу вот так, из огня да в полымя?
Судя по тону Людмилы, все, что она говорит, совершенно нормально. Я, вроде, должна согласиться и привыкнуть к такому графику.
— Люся, — мягко прерываю я ее, — а как-то более по-человечески мне объяснить? И я еще не дала согласия…
— Это может быть обосновано, как рабочая поездка, если тебе нужно время…
— И ещё ЗАГС?
— Да, вы поедете через ЗАГС, вас сразу же распишут с Ильёй. Вьетнам, понимаешь…
— Через Таиланд.
— Через него, нельзя время тянуть, — она кивает, с таким видом, словно я прямо сейчас должна въехать в тему, а еще понять всех и простить.
Я не въезжаю.
— К чему такая спешка?
— Вьетнам.
— ЗАГС, Люся, почему так? — она молчит, вздыхает, и я решаю, что с меня хватит, — Илья, он мне нужен.
— Да, сейчас он подойдёт. Не расстраивайся. Не расстраивайся, ты наша хорошая, и не расстраивай нашего ребёночка.
— Это не ваш ребёночек! Это мой ребёночек!
— Эммочка, ты в семье теперь, тебе не стоит ни о чём беспокоиться.
— Особенно после того, что произошло, — не удерживаюсь от язвительной шпильки я.
— Особенно после всего произошедшего, — не замечает моей иронии Людмила, — теперь всё будет хорошо.
Она выходит из моего кабинета, а я выдыхаю и уныло смотрю на свои вещи.
Ну и куда мне?
Куда мне?!
Представляю, что со мной сделает Лисовский, если я только сделаю один шаг в сторону от этой семьи.
И так меня это всё выводит, и так меня всё это бесит, мгновенно просто, что невольно думается: свалю-ка куда-нибудь во Владивосток, сменю фамилию и имя, покрашусь и буду матерью одиночкой. Да, именно так.
Сейчас хватит денег и смелости сделать это.
Задолбали потому что властные мужики.
А вот и один из них, заходит в кабинет.
Улыбается еще так ласково.
Электрик липовый.
Я, не сводя взгляда с Ильи, снимаю аккуратно туфли и встаю на стул, чтобы быть выше него.
Он подходит, на лице тревога, руки протягивает вперед, чтоб ухватить за талию и ссадить со стула, но я не даю ему этого сделать.
Нет, лапы на талии пусть будут, так даже удобнее лупить по небритой нахальной физиономии.
С огромным наслаждением бью его по щеке. Потом по второй. И еще раз. И еще!
Ладони мгновенно принимаются гореть, потому что кожа у него дубленая и жесткая, но удовольствие несравнимо.
— Как можно врать, вот так беспощадно?! — рычу я на него. — Как можно обманывать женщину, говорить что ты простой электрик?! Чтобы я из последних сил пыталась тебя защитить от ужасного бандита?
— Девочка моя расстроена, — мирно и виновато басит Илья, не делая попыток увернуться, только сильнее стискивая меня, — ты прости меня. Влюбился , понимаешь, как дурак… Вот как в лифте тебя увидел, испуганную, так и переклинило… Хотел сразу сказать, а ты… Ты такая была… Я и не нашел времени, помнишь же… А потом как-то все завертелось… Да ты и не спрашивала. Спросила бы, я бы сказал…
— Ты мудак, Илья, тебе говорили об этом? — Я обессиленно кладу горящие ладони на его плечи, вздыхаю, ощущая, что злоба моя уходит, видно, вся на пощечины вылилась, — у меня сейчас такое чувство, что я меняю шило на мыло. И ты ничуть не лучше Лисовского, от которого никак не могу сбежать. Так же не спрашиваешь ни о чем, считаешь меня глупой… И вообще, как ты собираешься на мне жениться, я же замужем?
