Конечно, вечно так продолжаться не может. Александра слишком разгорячилась и согласна потерпеть не более нескольких минут. Она хочет, чтобы ее отымели, а палец в пизде — слабый заменитель того, что должно там быть. Берется за моего друга, теребит его, дергает за усики, вымаливает обещания, подкупает поцелуями… В общем, вскоре он поднимает голову. И тут Александра приходит в неистовое возбуждение, прыгает по кровати и в конце концов приводит ее в такой вид, словно всю последнюю неделю здесь стоял лагерем отряд бойскаутов. Она проползает между моих ног и рук, надо мной и подо мной, вертится, оставляя за собой пятна сока и запах пизды. Разумеется, я не выдерживаю, хватаю ее за что попало, переворачиваю на спину и запрыгиваю сверху.
Просто развести ножки и ждать Александра не согласна, зацепляет края щели пальцами и растягивает ее так, что мне становится страшно — дыра чуть не до живота. Потом устремляется в направлении на юг, как будто хочет нанизать себя на крюк. Промахнуться невозможно… с такой-то пиздищей. Мой штырь проходит через ее заросли, проскальзывает между сочных, набухших губ и продолжает движение, пока не оказывается полностью погруженным в нечто, более всего напоминающее горячее масло. Александра обхватывает меня руками и ногами, и мой член попадает в ловушку.
Насколько я могу судить, на сборище у Шарентона ее не трахали. По крайней мере ведет она себя так, как будто несколько последних недель пребывала в одиночестве. Наверное, гоблины — вопреки ее заявлениям — все же не способны дать то, что надо… похоже, духи недостаточно глубоко проникаются нуждами и потребностями плоти. Александра вертится, как девчонка с хула-хупом на талии, которой сыпанули под юбку пригоршню клещей… тискает груди, тычет их мне в лицо, просит пососать… Пыхтит при этом не хуже перегревшегося парового котла, у которого вот-вот вылетит предохранительный клапан. Щиплю ее за задницу, раздвигаю бедра коленом, а когда провожу пальцем по пушку над задним входом, она вскидывается так, что мы оба едва не сваливаемся с кровати.
Боже, ну и заросли же у нее! Просто чаща, куда без фонаря и соваться-то опасно. Если у Александры заведутся когда-нибудь лобковые вши, она станет их пожизненным приютом. Тот, кто попал туда, найдет обратную дорогу разве что с помощью мачете, если прорубит себе тропинку. В конце концов я все же добираюсь до места и некоторое время еще шарю на ощупь, чтобы определиться, туда ли попал. Потом просовываю два пальца… Александра издает такой вопль, словно ее скальпируют, но я отвечаю только тем, что отправляю на помощь двум первым еще и третий палец. Судя по тому, как им там просторно, ничего страшного не случилось бы, даже если бы компания удвоилась.
Мой шланг не выдерживает напора и разряжается прямо в матку. Александра еще крепче сжимает ноги и тоже кончает. Мы лежим, вжавшись друг в друга, и каждый раз, когда она начинает ворочаться, я шевелю пальцами в ее заднице. Такое чувство, что мы оба кончаем уже целый час.
Одного раза Александре сегодня явно мало. Она дает мне паузу, достаточно долгую, чтобы хлебнуть бренди, и все начинается заново… трется пиздой о мои ноги, прижимается и, главное, наполняет комнату горячим, душным, сладковатым запахом, который ползет из всех ее пор. Когда она трется о мой живот своей щеткой, ощущение такое, словно по коже возят кистью, только что побывавшей в ведерке с краской. Потом щетинки постепенно высыхают и делаются жесткими и колючими, как накрахмаленные.
Требует дать ответ, кто лучше трахается, она или Таня, маленькая пиздюшка, как называет ее Александра. Что такого особенного я в ней нашел? Ну ладно, был бы мальчишка… она бы поняла, как понимает Питера… в конце концов если уж Тане так хочется, пусть трахается с парнями своего возраста, но иметь дело с солидными мужчинами… какая мерзость… это одинаково плохо и для них, и для Тани. Что, скажите на милость, она будет делать, когда вырастет? Чем тогда будет удовлетворять свои аппетиты? И… но ладно, возвращаясь к началу, разве взрослая женщина, такая как она, не лучше удовлетворит потребности мужчины, чем какая-то тощая мокрощелка, которую и подержать-то не за что, соска, у которой…
Как, черт возьми, может мужчина ответить на такой вопрос? Таня — совершенно особый случай, к ней нельзя подходить с общепринятыми мерками, потому что нигде больше ничего подобного не найти. Спрашиваю, почему сама Александра так привязана к девчонке. А, ну это совсем другое дело! Здесь имеет место мотив инцеста. Будь Таня чужой, не ее дочерью, ничего бы и не было… совершенно ничего. Она могла бы спокойно разгуливать перед Александрой день и ночь в любом виде… Чушь собачья, да и только! Конечно, родственная связь служит удобным оправданием и, наверное, придает отношениям дополнительную остроту, но я нисколько не сомневаюсь, что Таня залезла бы к Александре в постель в любое удобное для себя время.
Александра ударяется в воспоминания. Похоже, дочка утаила от мамаши самые пикантные детали своих приключений с мужчинами, но ей все равно есть что рассказать. Для меня самая, пожалуй, интересная новость состоит в том, что каноник Шарентон, оказывается, оказывал на Александру немалое давление, убеждая вручить дочь заботам его и дьявола. Ей удалось отстоять девочку, прибегая к разного рода уловкам. Сейчас, конечно, это все в прошлом, но если бы меня сегодня вечером не оказалось рядом, с дрожью в голосе говорит Александра… ох, даже трудно представить, чем бы все кончилось.
За разговорами она снова распалилась да и меня немного разогрела. Мой набухающий член зажат у нее между ног, она трется об него так и не сомкнувшимися створками раковины… И вот уже без каких-либо с нашей стороны усилий лысый хрен просунул голову в щель. Я бы вполне согласился оттянуть ее вот так, с ленцой, однако Александре нужно совсем другое, энтузиазма у нее хоть отбавляй. В конце концов она просто забирается на меня и показывает, как, по ее мнению, следует этим заниматься.
Что может быть приятнее, чем лежать на кровати, предоставив разошедшейся не на шутку бабенке обрабатывать тебя со всех сторон. Делать вообще ничего не надо, все делают за тебя, причем в лучшем виде. Александра сама знает все приемчики, это вам не какая-нибудь соплячка, которой надо показывать, как что работает. К тому же она действительно старается не за страх, а за совесть, можно сказать, душу вкладывает и, главное, без всякой оглядки на честь, достоинство и прочее. На мой взгляд, если сучка трахает вас в такой позиции, то ни о каком достоинстве нечего и говорить, черт, его еще можно как-то сохранять, отсасывая из шланга, но в этой вот сумасшедшей скачке, когда все трясется и прыгает… нет, ни малейшего шанса.
