Она начинает задыхаться.
— Боже, Крейн, я была такой ужасной сестрой.
— Перестань, это не так. Зои любила тебя. Да, вы немного отдалились друг от друга, но ты так много ездила в командировки, а она была занята переездом в город. Такова жизнь, и это не делает тебя ужасной сестрой.
— Спасибо за эти слова, но я ничего не могу поделать с этим чувством. Это отстой, что именно теперь, когда я наконец поняла, что по-настоящему важно… она ушла.
Слушая её, я жалею, что до сих пор не могу разобраться во всём сам.
— Как ты думаешь, что сказала бы Зои? — спрашиваю я Айви, надеясь, что она сможет во всём разобраться самостоятельно.
— Она сказала бы тебе, чтобы ты отпустил её, жил своей жизнью и был счастлив.
— Я не об этом спрашивал, — она молчит, поэтому я переспрашиваю её. — Я имел в виду, чтобы она сказала тебе?
— Что она любит меня и всегда будет любить и… неважно что!
— Айви, именно в те слова, что ты сейчас произнесла, ты тоже должна поверить.
— Я знаю… я просто не могу избавиться от чувства вины.
— Ты должна это сделать, ради Зои.
— Я стараюсь, но…
Я прерываю её
— Тогда тебе стоит постараться сильнее.
— Хорошо, — шепчет она.
— Вот и хорошо! Слушай, я ненавижу прерывать разговор, но сегодня вечером я дерусь и уже подъехал к месту, — произношу я.
— Не беспокойся, иди. Спасибо, что успокоил меня. Береги себя.
Мы заканчиваем разговор, а слова Айви продолжают звучать у меня в голове: «отпусти её, иди дальше и будь счастлив».
Я не верю, что именно это сказала бы Зои, но ведь не имеет значения, что я думаю, потому что её здесь нет, чтобы разубедить меня. Выйдя из машины, иду к задней части промышленного склада, где один из людей Линга сторожит вход. Он кивает мне и открывает дверь. Я вхожу, и скандирование и крики толпы эхом разносятся по залам в связи с очередной дракой. Завернув за угол, я обращаю внимание на дверь с приклеенной бумажкой, на которой написано моё имя, именно в этой комнате Линк обычно заставляет меня переодеваться.
Он управляет этим местом, словно хорошо отлаженным механизмом. Всё здесь настолько законно, насколько это вообще возможно для подпольной боевой организации. Кроме того, здесь делают ставки на бойцов, поэтому порой всё происходит достаточно шумно и скорее напоминает сумасшедший дом. Теперь, когда я выхожу на бой я преследую другую цель, нежели ту, которая была у меня, когда Зои была рядом. Борьба стала средством выживания. Способом освободить скопившуюся агрессию и ярость, которые бушевали внутри меня.
Я не участвую в боях ради обеспеченного будущего или карьеры, как когда-то мечтал. Я бьюсь, чтобы убить своего противника, чтобы обрушить на него всё то, что Вселенная свалила на меня. Переодевшись, я сажусь на скамейку и начинаю обматывать костяшки пальцев. Смотрю на свои руки, обматывая белой лентой, и слышу стук в дверь.
— Войдите, — говорю я, и Линг просовывает голову.
— В чем дело, приятель? — спрашивает он.
— Ничего особенного, уже заканчиваю, — отвечаю я, поднимая кулак.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает он.
Я отрицательно качаю головой.
— У тебя есть кто-нибудь, кто будет сидеть в твоём углу?
— Нет, но я в порядке, дальше первого раунда дело не пойдёт.
Он громко смеётся.
— Ты даже не знаешь, с кем дерёшься.
— Я же сказал, это не имеет значения.
Он кивает головой.
— Хорошо, я попрошу Бо быть наготове, на тот случай, если это произойдёт во втором раунде.
Я поднимаю подбородок в знак согласия, когда он уходит, и заканчиваю обматывать руки. Глядя на них сверху вниз, я понимаю, что всё выглядит довольно дерьмово. Но это не моя сильная сторона; Логан всегда делал это за меня. Но это всё в прошлом; я повернулся спиной к нему и всем тем, кто помог мне осуществить мою мечту, именно в ту ночь, когда потерял Зои. И это действительно к лучшему. Они не должны скатываться вниз вместе со мной. Особенно Логан — у него впереди блестящее будущее, и он не должен тратить время впустую, пытаясь помочь мне. Никто больше не мог помочь.
Встав, я потягиваюсь, чтобы привести своё тело в порядок, разминаю грудную клетку — чтобы заставить сердце биться быстрее. Раздаются два быстрых стука в дверь, и Бо просовывает голову в приоткрытую дверь.
— Готов, парень?
— Да.
Я хватаю с пола баллон с водой, он тут же забирает его. Чёртов Линг, наверное, велел ему оставаться в моём углу на всю ночь. Как бы то ни было, в тот момент, когда звучит сирена, я вижу лишь красный цвет.
Выходя, я не отрываю глаз от клетки и высматриваю своего противника. Борьба — это такой же ментальный процесс, как и везде. Как только я его вижу, всё меняется. Я ничего так не хочу, как оторвать его голову, уничтожить его на ринге и заставить почувствовать ту же боль, что и я.
Толпа приветствует моё появление. Я сражался за Линга дюжину раз, и он говорит, что я приношу ему больше всего денег. Для меня это не имеет большого значения. Рефери останавливает меня перед входом в клетку, проверяя мои руки, чтобы убедиться, что они правильно обёрнуты. Затем я показываю ему свои зубы, чтобы доказать, что у меня есть капа, при этом всё это время я бегаю на месте, нервничаю, сержусь и испытываю острую необходимость начать бой.
Как только он даёт отмашку, я выбегаю на ринг и подхожу прямо к своему противнику, тем самым застав его врасплох, возвышаясь над ним и прижимаясь лбом к его лбу, глядя в его маленькие глазёнки-бусинки.
Рефери отодвигает меня прочь, и толпа ликует, когда я снова бросаюсь в сторону противника. Но меня останавливает чья-то рука, положенная на середину моей груди. Я стою там и жду, пока нас представят и назовут правила. Я чувствую, что рычу и жду, словно зверь, который вот-вот вырвется из меня.
Затем раздаётся гонг, и я снова бросаюсь на него, злобно размахивая руками. Противник пригибается и быстро блокирует мои удары; маленький ублюдок быстр. Отступая, я понимаю, что должен вести себя умно и держать себя в руках. Работая ногами, я вспоминаю слова Логана, как он кричал на меня, когда мы вместе тренировались. «Расслабься немного, пусть этот парень почувствует себя в безопасности». Он мотается взад-вперёд, как грёбаный боксёр, и я жду, нападения. Толпа беснуется, и тут я замечаю, что он на самом деле не поднимает ноги. Поэтому пнув его изо всех сил, я зажимаю его ноги в тиски своими, и он моментально падает.
Всё происходящие вокруг отдается эхом, я сажусь на него сверху, нанося удар за ударом. Ощущения, которые я испытываю при каждом ударе, чертовски удивительны. Такие волнующие. Но всё это даёт лишь мимолетное облегчение от боли и агонии, которые являются моей жизнью, потому что я знаю, что вся это эйфория закончится в ту же секунду, как закончится бой. Парень приоткрывает глаз, и из него начинает течь кровь. Однако я не останавливаюсь, зная, что рефери вот-вот закончит этот бой, поэтому я хочу насладиться этим моментом сполна.
Потом я встаю, словно давая ему шанс подняться… он несколько раз моргает, тем самым стараясь прояснить зрение, и именно в этот момент я с силой ударяю ему локтем в нос. Из него хлещет кровь, и рефери оказывается между нами. Я оглядываюсь на него, размахивающего руками для остановки драки, а затем ухожу.
Люди кричат, но удовлетворение от победы — это ничто. Когда я оглядываю толпу, то вспоминаю, что Зои здесь нет, и я вновь оказываюсь в своей реальности. Три минуты борьбы заставили меня ненадолго забыть обо всём, но это всего лишь пластырь, как и всё остальное в моей жизни сейчас. Это временное решение, но… это всё, что у меня есть.
Глава 3
Откинувшись на спинку дивана, я смотрю на полупустую бутылку текилы и обручальное кольцо Зои, лежащие на столе передо мной. Я провожу руками по лицу, когда встаю и иду в ванную. Господи, я выгляжу дерьмово. Уставившись на своё пьяное отражение в зеркале, я включаю воду и немного брызгаю себе на лицо, прежде чем провести рукой по волосам. Я ни хрена не спал, боль, кажется, непрекращающейся.
