— Глупые или умные, а нас чуть не сожрали, — хмуро добавила Динка. Слишком еще свежи в памяти были безразличные лица зачарованных варрэнов и ужас от того, что ее едят заживо.
Дайм поставил руку у нее за спиной и склонился к ней нестерпимо близко, обволакивая ее своим терпким мужским ароматом.
— Все уже позади, тебе нечего бояться, — проговорил он, почти касаясь губами ее уха.
Динка прерывисто вздохнула. Он его голоса по спине побежали мурашки.
— Дайм… — выдохнула она, пытаясь отстраниться, но наткнулась на Тирсвада, который тоже придвинулся к ней. От прикосновения к его телу по коже пробежал жар, вмиг делая ее чувствительной. В одежде вдруг стало невыносимо тесно.
Но он и не думал отстраняться, надвинувшись на нее еще ближе. Разум заволокло дымкой желания. Вот он, подходящий самец, так близко. Огромный, самый сильный из всех, он заслонил собой все вокруг. Динка смотрела в его глаза с расширившимися черными зрачками, окруженными тонким золотым ободком, и тонула в них. Сердце стучало, как набат, сильно, тревожно. Все ее существо тянулось к Дайму: запустить руки в жесткую гриву, прижаться к тренированному телу, раскрыться для него, впуская в себя.
Он тоже дышал часто, горячий поток воздуха с его приоткрытых губ обжигал ее лоб, в его груди зародилось раскатистое урчание, прокатившееся под сводами пещеры. Дайм поднял свободную руку и потянулся к Динке. Динка смотрела на его кисть и понимала, что стоит ему только прикоснуться к ней, как она уже не будет принадлежать сама себе. Но мысли путались и так трудно было вспомнить, почему же она не хочет этих прикосновений, несмотря на то, то они обещают ей столько наслаждения.
Динка оскалилась и до крови прикусила свою губу. По подбородку потекла струка крови, а боль немного отрезвила. Ей сейчас не нужно самца, иначе… Ребенок… нет, не нужно.
— Не трогай меня, — попросила она жалобно, глядя Дайму в глаза. Его рука застыла так и не дотронувшись до ее щеки. Черные брови удивленно взметнулись вверх, и между ними снова пролегла складка. Но он не двинулся с места, все также нависая над Динкой и сводя с ума своим запахом и близостью своего тела.
— Отойди от меня, — процедила Динка сквозь сжатые до хруста зубы, пытаясь выровнять дыхание.
Дайм еще несколько секунд колебался, вглядываясь в ее глаза, а затем, оттолкнувшись ладонью, которой упирался в пол за Динкиной спиной, стремительно поднялся и отошел к дальней стене пещеры.
Динка выдохнула, освободившись от его близости. Но еще оставался Тирсвад, к которому она прислонилась, отползая от Дайма. Как только Дайм оказался достаточно далеко, она остро ощутила его присутствие за спиной. Его запах, стук его сердца, жар его возбужденного тела. Хорошо, что он не пытался прикоснуться. Просто ждал. Собрав в кулак всю свою волю, Динка резко вскочила на ноги и отпрянула в сторону. Четверо мужчин смотрели на нее так, словно готовы разложить ее на камнях и иметь по-очереди, пока она будет еще жива. Но, несмотря на дикие взгляды, они не двигались с места.
Динка провела рукой по растрепавшимся волосам, пытаясь собраться с мыслями. Колени подгибались, между ног пылал пожар, а панталоны, поддетые под штаны пропитались влагой желания. Она выбежала из пещеры, чтобы немножко побыть одной и подумать. Села на нагретый солнцем камень и обнаружила свои уже высохшие панталоны. Кто-то заботливо вывесил их на солнце.
Странные ощущения в теле не проходили, а наоборот усиливались. В голову лезли всевозможные способы отдаться мужчинам. По-очереди и всем одновременно. Сейчас мысль о том, чтобы выбрать кого-то одного, которая мучила ее вчера, казалась смешной. Чтобы отвлечься от соблазнительных мыслей, Динка принялась разглядывать волнующееся далеко внизу море зелени.
Из пещеры вышел Хоегард с широким листом какого-то тропического растения, с которого доносился аппетитный запах мяса, зелени и печеных плодов. Но Динка молча оскалилась, демонстрируя отросшие клыки. Она была не уверена, что сможет и дальше сдерживаться, если он приблизится. Хоегард понятливо кивнул, положил лист с едой у своих ног на каменный пол и отступил обратно к пещере.
Динка на еду даже не взглянула. Есть сейчас хотелось меньше всего. Из пещеры доносились негромкие голоса мужчин. Они о чем-то непринужденно болтали, временами раздавался низкий раскатистый смех. Динке стало грустно, и немножко обидно. Грустно от того, что она все-таки являлась яблоком раздора между ними. Без ее присутствия они снова сплачивались, им было хорошо вчетвером. И Динка с тоской думала о том, что она здесь лишняя. Но… так хотелось вернуться обратно в пещеру, забраться к Дайму на колени, слушать их шутки. Может быть и ничего страшного не случится, если она поддастся инстинктам. Может и не произойдет эта беременность вовсе, а даже если и произойдет. Все женщины так или иначе вынуждены рожать детей. Если Пресветлый Спаситель не наказывает их за грехи отсутствием детей, как наказал Агнесс.
«Ты тоже наказана Пресветлым за свое распутство», — голосом Агнесс прозвучала в голове издевка. И память услужливо подкинула вид собственных окровавленных бедер и темно-багровую лужу на деревянном полу каюты.
«Нет! Нет!» — Динка вскочила и затрясла головой, отгоняя пугающие воспоминания. Если один раз случился выкидыш — это вовсе не значит, что она наказана. Что это может повториться. В отличие от Агнесс, она хотя бы забеременеть смогла.
Мысли метались в голове вспугнутыми птицами. Желание отдаться мужчине отступило на второй план. И Динка снова опустилась на камень. Солнце уже клонилось к западу, но мужчины стали выходить из пещеры по одному и снова разбегались. Остался только Шторос, который опять расположился на солнечной стороне с очередной шкурой. Динка впервые видела его таким трудолюбивым. Обычно, в свободное от приключений время, он предпочитал бесцельно валяться, пялясь в небо. Но так было даже лучше. Когда он корпел над шкурой, выскабливая ее блестящим на солнце лезвием, было меньше соблазна подойти к нему, оседлать и…
