- Как летит время!.. Ведь, кажется, совсем недавно я вытирала тебя после купания и целовала его, такого маленького… Он целиком помещался на языке! Ты помнишь?
- Конечно, тётя. Мне больше никто никогда так не делал... Вы меня любили больше, чем мама!
- Мамочку ты просто не помнишь - она так рано ушла от нас, бедная Мария… А я любила до сумасшествия! Какой ты был красавчик! …Поцеловать его, что ли, по старой памяти? – задумалась тётушка, глядя на свисающий предмет.
- Да... как в детстве… - лейтенант снова ощутил себя маленьким мальчиком, завёрнутым в полотенце, и находящимся в полной власти у своей тётушки.
Миссис Ирэн опустилась на корточки, потянулась к свисавшему предмету и чуть коснулась его губами. И он тут же потянулся к ней навстречу!
- Внушительный… – она задумалась, подыскивая слово, но не нашла ничего подходящего. - Однако нам пора!
- Как?? – удивился сэр Генри, ожидавший долгой и приятной процедуры.
- Пойдём, я тебе кое-что покажу, - говорила тётя, выводя своего голого племянника из комнаты на галерею.
- Куда вы меня тащите, тётя? Нас могут увидеть…
- Глупости. В доме никого, кроме дяди Джеймса… А он не покидает инвалидной коляски.
- Но зачем мы ушли из спальни?.. Для чего были все эти приготовления, связывания? Я думал, вы хотите развлечься со мной… не совсем обычным образом…
- Ах, вот что!.. И ты был бы рад совратить и опозорить честную замужнюю женщину, маленький негодяй? Свою родную тётушку? – смеялась миссис Ирэн, увлекая племянника на лестницу.
Связанный и голый, Генри испуганно озирался, боясь быть кем-нибудь увиденным.
– Нет, милый, моя добродетель несгибаема!- говорила тётя, ведя его наверх. - Я верная супруга дядюшки Джеймса.
Когда они поднялись на верхнюю галерею, пред сэром Генри в полумраке неожиданно возник силуэт девичьей фигурки, перегнувшейся через перила. Кроме чулок и подвязок на ней не было ничего. Упругая округлая попка была задорно приподнята. Лейтенант ахнул.
- Ой, смотрите-ка, кто это там стоит? – посмеивалась тётушка. – В такой пикантной позе... Ах, да это наша горничная! И почти без ничего!.. Ай, какой стыд, молодые люди - оба нагишом!
- Что она там делает?.. – зашептал Генри.
- А вот сейчас узнаем, – говорила миссис Ирэн, подводя упиравшегося племянника.
- Вот, Амалия, - сказала тётя, - я привела нашего гостя... Нет-нет, ты стой, как стоишь! И слушай... Сегодня тебя накажет он - не всё же мне трудиться. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. ...Что?
- Да, мадам, - послышался сдавленный голос умиравшей от стыда Амалии, совсем забывшей, что именно за это «мадам» она и наказывается.
- Ты опять?? – удивилась тётушка. - Ну, что же... Сэр Генри!
Сэр Генри в это время, забыв обо всём, смотрел на приподнятую часть Амалии, и плоть его, которую ничто не сдерживало, восстала до небес.
- О-о, мой милый, да вы просто Геракл! – восхитилась тётушка. - Приступайте же.
- Не нужно, тётя... – Генри страшно смущался своего торчания и своей полной наготы. - Я не могу...
- Вы лжёте, сэр! Ваша плоть правдивее вас! – торжественно произнесла тётушка и, охватив рукою эту плоть, придала ей нужное направление. – Вставляйте же!.. Ну?!
- Ох! – воскликнул Генри, волей-неволей погружаясь в девичье тело.
- Ах! – ответила ему Амалия, и простонала: - Госпожа! сэр не так наказывать!!
- Сэр наказывать так, как ему будет угодно, - хладнокровно отвечала тётушка, слегка передразнивая её акцент. - Продолжайте, сэр Генри. Вы должны задать моей Амалии хороший урок! ...А теперь, молодые люди, я вынуждена вас покинуть – у меня много дел.
Она повернулась и в сильном возбуждении отправилась наверх, где находилась спальня её мужа, сэра Джеймса. Далеко, однако, она не ушла, а остановилась в полумраке верхней галереи, чтобы не пропустить никаких подробностей.
Сначала Генри стоял, тяжело дыша, не в силах разорвать этот восхитительный контакт двух тел.
Первой, не меняя позы, заговорила Амалия:
- Сэр, вы не должны так... Нужно брать ремень и шлёпать моя попа... Шлёп-шлёп! Вы не так наказывать!
- Моя дорогая, - отвечал Генри, слегка покачиваясь в ней, - я не могу ничего изменить: тётушка связала меня.
- Как? Невозможно! – удивилась горничная, оборачиваясь. – Давайте, я вам помогать... Ничего, мадам уже нет!
Она ловко вывернулась, и член сэра Генри, к великому его сожалению, покинул её влажные пенаты.
Они стояли лицом к лицу, полностью обнажённые... Амалия опасливо посматривала на далеко выдвинутое вперёд достоинство сэра Генри; тот же не мог оторвать взгляда от её полных, вскормленных на чистом голландском масле, грудей с торчащими крупными сосками.
Наконец, она обошла связанного лейтенанта и принялась его развязывать. Порядком повозившись с тонким ремнём, которым связал его Джон, горничная, наконец, сняла с него путы.
Освобождённый сэр Генри тут же обернулся и обнял её за талию.
- Амалия!.. – задыхаясь, он прижался к ней всем телом. – Постой, милая Амалия!
Но она упёрлась в него руками:
- Сэр, вы брать ремень, - упорно повторяла она. – Я честный девушка... и не можно отдаваться всякий мужчина! Вы должны только наказать - так говорить госпожа.
- Ах, так?? – взорвался Генри. – А ну, марш за ремнём, негодяйка! – Амалия опешила. – Бегом, я сказал!! Одна нога здесь, другая там.
И голая девушка, уже чувствуя зуд в ягодицах, кинулась выполнять. Широкий армейский ремень для наказаний был приготовлен и висел на соломенном кресле, в углу.
Амалия принесла и смиренно подала его голому лейтенанту. Тот со злорадным удовольствием хлопнул им по ладони:
- Извольте стать в позу, милая! И получить суровый урок, - пугал он бедную девушку; глаза его лукаво блестели. Когда Амалия перегнулась через перила, провисшая было плоть его снова восстала. – Ну-с! приступим...
Он замахнулся и несильно шлёпнул по приподнятой девичьей попе.
- Ой! – вскрикнула Амалия, ожидавшая удара сильного.
- Это пустяки, - сказал он. – Так, проба... Сколько ты должна получить по-настоящему?
- Мадам не сказать... Наверно, двадцать...
