Когда папаша почувствовал неладное, то ускорил события — отправил дочку-невесту в эмираты.
Рустам, в день её отъезда, бросился под колёса уходящего автомобиля, который благополучно размозжил ему правую ладонь руки.
Ладонь отняли, вместо неё встроили протез. Именно им и орудовал подросток, почём попало, а сам превратился в этакого мачо, дравшего девушек без страха и сомнений.
После Татьяны, страсть как хотелось, трахнуть молодку, а все они были на приводе у Рустама.
— Рустам, — обратился я, — ты прав, все они блядво, но я хочу Майку.
— У Майки узкая пи…ёнка трубочкой, нормально.
— О-о! К тому же трубочкой! Я от её мордашки так западаю!
Майя жила выше надо мной, (я обитал в крайней комнате второго этажа).
Однажды эта девушка пятнадцати лет, с подвижной сексапильной лисьей мордочкой, возвращалась ночью с прогулки через наш балкон, куда можно было забраться через бетонный выступ на краю здания.
Но подняться выше, на третий, следовало быть скалолазом.
Она проскользнула к нам сквозь открытое окно, сосед спал, но я ещё нет, и успел заметить, когда она спрыгнула с подоконника, голую загорелую задницу и розовые губки под короткой юбочкой.
Наша молодёжь загорала на пляже в сторонке без одежды, презрев все условности.
— Дима, ты меня спасаешь, — непринуждённо чмокнула девушка меня в щёчку, — то бы не попала к себе.
Я, не будь дураком, тут же обхватил её клешнями и бросил на кровать к стенке. Майка, похоже, не сопротивлялась, я нащупал её жаркие гениталии и всунул туда палец. Узкая горячая трубочка!
Тут проснулся сосед.
С этим парнем, хоть и был он моложе меня на пять лет, у меня не сложилось. Похоже, был он импотент, отчего и лечился в санатории, поэтому девушек на дух не переваривал.
— Ну, вы совсем оборзели! — крикнул сосед фальцетом, — спать не даёте!
Майка выскользнула из постели и смоталась через дверь.
Велико было желание — набить соседу рожу, еле сдержался, но… поезд уже ушёл.
Руку я долго не мыл и всё принюхивался к будоражащему запаху девичьей слизи.
Майка, по-детски напуганная соседом, избегала потом меня, и я обратился к Рустаму:
— Пусть придёт ко мне сегодня в четыре, этот дурак уехал на экскурсию.
— Придёт, я с ними только так! — щёлкнул парень искусственной клешнёй о спинку скамейки.
Я приготовил коньяк, на закуску крупный синий виноград и пикантный местный сыр — сулгуни.
Майка открыла дверь ровно в четыре, испуганно глянула на соседнюю кровать и прошла в комнату.
— Его не будет! — поспешил я успокоить её, — садись, девочка, будем пить коньяк.
— А потом ты будешь меня е. ть, — без тени стеснения выразилась Майя.
Мне стало неловко от откровенности нынешней молодёжи.
— Только, если захочешь сама.
— Ладно, наливай! Там посмотрим!
Я разлил коньяк и пододвинул ей закуску.
Девушка опрокинула в рот стакан с крепкой жидкостью, как с водой, помахала кистями рук перед носом и прикусила сыра.
Её тёмно-загорелое личико с чуть приподнятым острым носиком, улыбчиво прищуренными глазками и, по-детски пухлыми губками, возбуждало мои сексуальные фантазии.
Я придвинулся со стулом, единственным в нашей комнате, поближе и обнял её за плечики.
— Не могу забыть тебя ночное явление!
— Да, помешал этот козёл! Ты дядя ничего!
Подбодрённый молодкой, я всосался в её губы. Меня заколотило дрожью желания, в голове кругами поплыл белый туман.
Майя соскочила с кровати, на которой сидела, встала на коленки и расстегнула на моих джинсах замочек ширинки.
— О! — сказала она, ощутив ладонью под плавками твёрдое тело.
В следующий миг девушка содрала плавки и, хитро взглянув на меня, всосала трепещущий член до самой глотки. Я ощутил ребристые складки внутри её горла.
— Как она может пропускать сокровище сквозь зубки, не касаясь его! — удивился я.
Но красавица тут же выплюнула затычку, снова глянула на меня и задрала двумя пальчиками крайнюю плоть.
С полминуты она наслаждалась видением грозно восставшего фаллоса, потом вдарила ему ладошками с двух сторон и впилась острым язычком в нежную щёлку головки члена, больно, и, в то же время, сладостно раздирая её.
Только хотел я отпрянуть от щекотного кинжальчика, как искусница переместила язычок на истончённую кожицу головки и принялась елозить им по всеми периметру полусферы.
Потом она плотно обжала член пухлыми губками, захватила и сжала яйца в ладошках, после чего мои половые органы превратились в предмет изощрённого издевательства ненасытной нимфетки. Она с хлюпаньем сосала член, смачивая его слюной, закладывала игрушку то за левую, то за правую щёку, перекручивала мошонку и давила на яйца — я, в конце концов, взвыл от боли, но тут же разрядился спасительной стреляющей струёй прямо в рот забавнице и на её разгорячённое, необыкновенно прекрасное юное лицо.
Широко раскрыв глаза, я пожирал глазами чудную картину растекания молочной жидкости по нежной коже лица, достойную кисти любого великого импрессиониста; я готов был съесть и проглотить Майку. Я не хотел больше жить!
— На, на, на! — орал я и кончал, и кончал, откуда столько взялось! пока в бессилии не откинулся на спинку стула.
— Ну, ты даёшь! — услышал я звонкий голос, когда пришёл в себя.
Я потянулся к бутылке с коньяком и отхлебнул из горла.
— Три дня не был с женщиной, — бодро произнёс я с новыми силами. — Ложись на кровать!
— Слушай, а, сколько тебе лет? — спросила Майя.
— Сорок два, — честно ответил я.
— Что? Рустам сказал мне, что тебе тридцать.
— Да какое это имеет значение?
— Ты… ты старик! — возмущённо произнесла девушка.
— Слушай Майка, ложись! Я покажу тебе — какой я старик.
— Не-е-е… — пропела девушка, — я пошла.
— Дура! — крикнул я вслед хлопнувшей двери.
Так и не удалось мне натянуть заветную трубочку.
С тех пор я никогда не говорю ИМ о моём возрасте.
Наконец, тёплые солнечные лучи переместили всех на пляж, где мы проводили всё свободное время.
Славка, оказывается, был на своём балконе, когда ко мне приходила Майка, и слышал мои сексуальные крики, а сам изнывал от полового воздержания, но так и не решился сделать Ольге прямое предложение.
Зато подначивал меня:
— Натрахался, котяра!
Я решил не дразнить товарища.
— А, всё это суета сует! Лучше спокойно отдыхать, вкусно кушать и попивать, заботиться о здоровье и не думать о бабах.
— Во даёт! — заулыбался приятель, — сам сбросил охотку и про отдых заговорил. Пройдёт через пару дней!
