Игорёк, охеревший от моей дерзости, в недоумении переглядывается с теми, кто стоит с двух сторон от нас. А я, напрягая все мышцы разом, резко поджимаю колени к себе, чего насильник явно не ожидал и потому легко поддался вперед… ближе ко мне, а я не теряя ни секундочки, следом же впиваюсь острыми коленями, прямо ему под мышки.
— Ах, ты маленькая сучка! — зло выплевывает он и снова заносит руку для удара.
Я сильно зажмуриваю глаза в ожидании удара…
Секунда… две… три, а потом…
Автоматная очередь, разрезает сгустившуюся вокруг нас атмосферу, и я вздрагиваю в тот момент, когда меня одновременно отпускают все руки, и я короткий миг лечу вниз. Распахиваю глаза тогда, когда резкая боль пронзает предплечья и лопатки от того, что руки вывернулись назад из-за неконтролируемого падения нижней части тела.
— Блядь! — стон боли срывается с губ.
Но стоило только приступу боли отпустить, как расфокусированный взгляд, снова пришел в привычный режим четкости, и в лицо тут же бросился стыд в виде ярко-красного румянца.
Оказывается, пока я была в секундной рассеянности, вокруг меня образовалась толпа народа… Непростого народа…
Люди в черных масках и спецформе с надписью «ОМОН», выкручивая руки моим насильникам, валили их в пол лицом. При этом на меня, вроде как даже, внимания никто не обращал, все были занятые своим делом.
Растерянно оглядываясь по сторонам, все больше и больше чувствовала сейчас себя свиной тушкой, которую не успели разделать. Без трусов и в одном лифчике, было пиздец, как стремно болтаться перед толпой мужиков.
— Эй! — позвала я.
Блядь! Нахмурила брови… что-то было не так?! И миг спустя до меня дошло, что вокруг меня каша творится, где как минимум должны все ругаться и орать, но почему-то я не слышу ни — че — го.
— Эй! — выдавливаю из себя а в груди все замерло от ожидания, я ощущаю, как двигаю губами, произнося эти буквы, но… точно я не хрена не слышу.
Твою мать! Отчаяние словно кипятком обжигает грудь.
И тут же …
— Лииииизаааа! — низкий голос с хрипотцой, врывается в мой мозг так неожиданно и … громко, что на миг теряюсь в собственных ощущениях.
— Эй! Парень! Сюда нельзя! — продолжают вспарывать слух нарастающие звуки.
— Лиииза! — мой затылок обжигает горячей волной дыхание Руслана, а в нос ударяет едкий запах жженой кожи…
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, и медленно поворачиваюсь к Руслану. И в это же время он порывисто срывает путы с моих запястий и когда мои руки, как две бездейственный плети падают на его предплечья, он резко поворачивает меня к себе и с силой прижимает к груди. С жаром выдыхая в макушку.
— Лиза… малютка… девочка моя… — срывающимся голосом шепчет он, — скажи, что я успел?! Малышка моя… скажи, что я успел?! Лиз не молчи! — в голосе проскальзывают умоляющие нотки, а я хочу ему ответить, стараюсь хоть слово выдавить из себя но не могу, не могу справиться с накрывшем цунами чувств.
Я только открываю и закрываю пересохшие губы раз за разом и думаю сейчас лишь о том, чтобы не задохнуться, от переизбытка эмоций. Руслан жив… но как? Как такое возможно?! Ведь я своими глазами видела, как отец выстрелил в него…
— Руслан… — сдавлено глотая буквы, выговариваю его имя, и тут же рот наполняется соленой слюной.
Только бы не заплакать… Только бы не заплакать…
— Рууууслаааан, — рыдания сотрясают мое тело, и я, прикладывая нечеловеческие усилия, оплетаю шею Руслана, онемевшими руками, — … тыыыы жииив…
Глава 18
Жизнь дерьмо.
Это последняя мысль, что пронеслась в моей голове перед тем, как я услышал выстрел.
Острая боль пронзила позвоночник, а следом растеклась под кожей, словно раскаленное железо.
Блядь! Я никогда не думал, что умирать это так тяжело. У меня перед глазами не переставая, проносились кадр за кадром вся моя жизнь.
Чертова мать!
Сколько же дерьма, было в моей жизни?!
Сколько я всего пережил?!
И все ради чего?! Чтобы вот так просто сдохнуть от рук этого сукина сына, который абсолютно точно не имеет никакого права называться моим кровным родственником.
Пока лежу и размышляю на философские темы по поводу того, как была прожита моя жизнь, неожиданно почувствовал, что ноги нещадно начало печь. С невероятно быстрой скоростью, жар поднимается все выше и выше, и когда уже запахло жаренным в прямом смысле, а пламя готово было вот-вот подобраться к паху, в нос ударил едкий запах гари и я будто ужаленный не одной пчелой, взревел дурным голосом.
— Твою мать! — мой возглас смешался с воем сирен скорой помощи, который неожиданно вытесняет из моего воспаленного мозга мысли-наваждения о том, что я скоро сдохну.
— Суууука!? — шипение вырывается изо рта, но меня отвлекает другое, боковым зрением выхватываю из-за моей спины всполохи рыжего пламени.
— Черт!
Отскакиваю от машины настолько далеко, насколько хватает терпения моего инстинкта самосохранения, и следом падаю на землю, начинаю кататься по ней, сбивая обжигающее пламя. Меня так поглотил процесс само спасения, что на некоторое время выпал из реальности.
Звук сирен проскользнул, где-то на задворках слуха на который я даже не обратил должного внимания, а пришел я в себя только тогда, когда мощная струя пены ударила по воспаленной коже.
— Сууука! — хватая ртом воздух, взвился на ноги и ошарашенно уставился на пожарного. — Ты в своем уме? — рычу на него, сжимая пальцы в кулак.
— Сейчас вам помогут! — без объяснений мужик отходит в сторону, а ко мне в ту же минуту подходят сотрудники скорой помощи в белых халатах.
— Сами идти сможете? — спрашивает ровный женский голос, быстрым взглядом оценивая мое состояние.
— А разве не видно?! — в тон отвечаю ей.
— Значит можете. Иван Павлович у мужчины шок. Помоги ему, — она обращается к парню, что стоит в паре шагов позади нее.
— А, девушка… — спрашиваю севшим голосом.
— Девушка? — женщина удивленно вздергивает бровь вверх и оглядывает место аварии.
— Да, со мной была девушка, — более увереннее отвечаю ей, а тем временем в голове уже складывается понимание того, что Лизу забрал Кирилл и на поляне ее нет.
— Здесь кроме вас никого нет, — разбивает в дребезги, пусть и самую мизерную, надежду на то, что Лиза может быть здесь, фельдшер.
— Иван, спроси у пожарных может быть стоит пройти вверх к дороге, вдруг девушку выкинуло из машины, — начинает строить свои предположения женщина, — а вы чего застыли, давайте к машине… это вы еще не чувствуете боли — от шока, а у вас там сзади… — она замолчала глядя на меня в упор, — сильный ожог.
— Мне нужно позвонить, — не обращая внимания на ее попытке подтолкнуть меня к «скорой» я начал шарить по карманам джинсов, при этом явно ощущая, что они стали более свободно на мне болтаться.
Блядь! Телефона в карманах нет, но я точно знаю, что я его не доставал. Может быть он лежал в одном из задних карманов, но хлопать по заднице себя не стал.
— Телефон могу вам дать после того, как вы пройдете со мной, — говорит женщина, и я сжимая челюсть вынужден пойти ей на уступки.
Десять минут спустя
— Елена Дмитриевна, — слышу со спины мужской голос, — твою мать… — шумный выдох следом, — и как он еще в сознании-то.
— Что там? — неосознанно напрягаюсь всем телом.
— Все то, о чем я вам говорила, но вы же и слушать не хотите, — нетерпеливо отвечает женщина.
— Вам нужно в больницу, — выдает Иван, — у вас обширный ожог…
— Все что мне сейчас нужно, твою мать! — не сдерживая вспышки злости, рычу на него, — так это телефон…
— Вот как раз хотел про телефон и спросить… — перебивает меня Иван, — … это ваш?
Он протягивает мне трубку, из-за спины и слышу невнятное шипение, Елены Дмитриевны колдующей над моими ожогами.
Блядь! В этот момент понимаю, что лимит чудес в моей жизни еще не иссяк. Выхватываю трубку из пальцев Ивана, и оживив экран, отыскиваю номер телохранителя отца.
