– Туш! Туш! – кричит граф Аристид.
Однако музыканты всё-таки допевают куплет до конца, прежде чем сыграть требуемый туш. Внимание всего зала теперь приковано к сцене, все теснятся поближе, чтобы получше расслышать речь, которую берётся произнести Аристид.
– Многоуважаемые друзья и почитатели хозяйки постоялого двора, – чуть гнусавя, начинает он, – наш дорогой президент клуба позаботился о том, чтобы создать для нас сегодня совершенно необычную ситуацию. Взгляните все, пожалуйста, на эту славную девочку, которую мы несём на плечах. Вы знаете, кто она? Нет, вы себе даже представить не можете! Однако я не стану долго томить ваше любопытство и заставлять теряться в догадках. Я сразу хочу сказать вам, что эта талантливая девочка – талантливая дочь… да, самой Жозефины Мутценбахер! Той Жозефины Мутценбахер, которую когда-то любила и ценила вся Вена, и которую столь многие из нас ещё помнят! Туш в честь присутствующей здесь сегодня Жозефины Мутценбахер Второй!
Одно мгновение мужчины пристально всматриваются в разрумянившуюся от гордости Пеперль, затем по залу прокатывается буря восторженных возгласов:
– Да здравствует Жозефина Мутценбахер! Многая лета Жозефине Мутценбахер! Ура!
Двадцать, тридцать рук одновременно протягиваются к Пеперль. И Эрнстлю приходится прикладывать серьёзные усилия, чтобы у него не вырвали девочку.
– Давайте девчонку сюда, завистники, – с обидой в голосе кричит элегантно одетый лысый господин. – Аристиду всегда самый лакомый кусок достаётся, это нечестный поступок! Жозефина здесь для всех.
Пеперль смеётся от счастья, настал час её триумфа. Теперь она находится в центре всеобщего внимания и интереса! Искоса взглянув на Мали, она видит, что та безмерно уязвлена, и тем не менее, оставаясь её лучшей подругой, тоже искренне радуется успеху Пеперль. Теперь она проворно соскальзывает с плеч своих носильщиков и, кокетливо улыбаясь, смешивается с толпой одетых во фраки господ, которые в ажиотаже готовы чуть ли не драться за неё. На неё смотрят со всех сторон, ласкающие пальцы мужчин нежно поглаживают её по маленьким грудкам, подносят к её губам бокалы с шампанским, и она отпивает по небольшому глотку то из одного, то из другого.
– Вкусно, – говорит она и уже опять чувствует, как подёргивается её пизда.
Пронзительный звон колокольчика звучит в зале, знаменуя начало представления, и занавес сцены с шелестом раздвигается. Эрнстль искусным приёмом ловит Пеперль за руку и увлекает к себе на колени.
– Ты принадлежишь мне, не исключено, что я действительно твой отец, – обосновывает он своё право.
Пеперль слегка раздвигает ляжки, жопой она ощущает пульсацию его напрягшегося хуя. Эрнстль без лишних предисловий быстро расстёгивает брюки и умело посылает пылающий хуй ей в пиздёнку. Никто ничего не замечает, потому что взоры всех устремлены сейчас на сцену. Там в свете прожекторов стоит, прислонившись к вертикальному шесту, совершенно обнажённый, изумительного телосложения молодой человек со связанными за спиной руками. Печально и смиренно свисает вниз его макаронина. Оркестр начинает играть танго. Из-за кулис, двигаясь в такт музыке, появляются шесть юных девушек с роскошными формами, точно так же совершенно голых. Они берутся за руки и хороводом кружатся вокруг обнажённого юноши.
– Ой, ой, что за таинственный цветок сокрыт там под волосами, да это же милый ствол, который я так охотно лижу, – подпевают они себе в такт движениям, и каждая, кружась рядом в танце, наклоняется и целует хер, который от этого уже становится чуточку крепче. Сверкающими глазами провожает связанный красивых молодых девушек, он явно силиться освободиться от верёвки, которой скручены его руки, чтобы схватить кого-нибудь из красавиц. Но безуспешно, ему это не удаётся. Между тем музыка становиться быстрее. Теперь, исполняя танцевальные па среди девушек, к юноше животом вперёд приближается солистка. Она трётся покрытой светло-русыми кудряшками пиздой о его хер, который теперь круто торчит в её сторону. Мужчина как зачарованный следит за её движениями. Она снова трётся и снова отступает. Теперь ствол уже стоит жёстко и вертикально. Пеперль восторженными глазами наблюдает за происходящим и, увлекшись, делает такой скачок на коленях у Эрнстля, что его крепкий как кость хуй пару раз основательно и во всю длину прогуливается у неё в пизде. Ритм танца на сцене между тем становится всё неистовее, всё чувственнее. И чем более соблазнительно выставляет солистка свои острые груди и манящую пизду, тем сильнее мучится страстным желанием связанный молодой человек. Остальные участницы действа с каждым разом делают круги вокруг главных исполнителей всё уже и уже, тесня их таким образом друг к другу. Почти вплотную стоит теперь перед разгорячённым юношей столь же опьянённая сладострастием женщина. Ему удаётся немного отделиться от своего пыточного столба. Ближе придвигается теперь его хуй к стоящей непосредственно перед ним девушке, которая вдруг больше не видит выхода их создавшегося положения, отступать ей уже некуда, ибо остальные уже сомкнулись вокруг них тесным кольцом. Она оглядывается по сторонам в поисках спасительной лазейки, однако единственным способом избежать соприкосновения с обезумевшим от похоти мужчиной, было бы отскочить. Это она и пытается сделать. Девушка пружинит колени, высоко подпрыгивает и… В ту же секунду связанный молодой человек перехватывает её, и одним умелым приёмом, точно рыбу на крючок, ловит девушку на свой одеревеневший стержень, который он сразу же засаживает ей во всю глубину пизды. Такая ебля – истинная сенсация. Она производит фурор. Гости в зале встают со своих мест, чтобы только не упустить ни единой детали происходящего. Девушка, как наколотая на булавку бабочка, отчаянно сопротивляется. Связанный мужчина периодически приседает, одновременно прижимая свою партнёршу к стене из девушек. При этом он каждый раз ненамного вынимает хуй, чтобы в следующий момент вновь глубоко вогнать его в пизду. Мужчина – настоящий мастер жанра. Извивающаяся змеёй и отчаянно царапающаяся девушка сама больше не в силах совладать с собственной страстью. И тогда она вдруг сдаётся. После четвёртого или пятого изнуряющего удара она уже не в состоянии противиться его натиску. Она обвивает его шею руками и позволяет освободившемуся, наконец, от пут мужчине, нанизавшему её на свой хуй, спокойно носить себя по центру сцены. Пять остальных танцовщиц тем временем танцуют канкан, поднимая ноги едва ли не до самого лба и демонстрируя, таким образом, зияющие пизды. Однако никто из публики этими девушками особенно не интересуется. Только один-единственный пожилой господин, сидящий в самом первом ряду, разглядывает в театральный бинокль их широко развёрстые, откровенно демонстрируемые залу пизды и при этом бормочет:
