— Мам! — послышался в трубке возмущенный голос Яны. — Я тебе уже третий раз звоню, а ты трубку опять не берешь! Мы выехали, будем через три часа. Ты встретишь меня?
— Конечно, доченька, я… — начала было Даша. Но Яна, по своему обыкновению, бросила трубку не прощаясь.
Даша встала, натянула нижнее белье и короткое домашнее платье, и отправилась смотреть, чем занимаются ее квартиранты. Но в гостиной все было удивительно мирно. Мужчины все трое в одних трусах полулежали на большом диване перед телевизором, уминали горячие круассаны с большого блюда, стоящего на журнальном столике, пили ароматный кофе, от запаха которого у нее по телу пробежала приятная дрожь, и смотрели по телевизору какое-то дурацкое утреннее шоу, периодически разражаясь смехом. Сиренн в виде большой пушистой белой кошки свернулась на коленях Иббриса и блаженно дремала, подставляя под его руку то одно ухо, то другое.
— О, Даша! Выспалась? — обрадовался джинн и похлопал рукой рядом с собой, приглашая ее присоединиться.
— Мне… надо Яну встречать через три часа, — замялась Даша. Соблазн присоединиться был слишком велик, и даже валяющиеся рядом полуголые ифриты не смущали. — И… Вы бы хоть оделись, что ли...
— Да брось, — фыркнул Тан. — Три часа — это вагон времени. Успеешь еще. Посиди с нами, позавтракай.
И тоже приглашающе похлопал по дивану между собой и братом, хитро подмигивая ей. Даша вздохнула, и с улыбкой сдалась. Она бы с огромным удовольствием села на колени к Иббрису, но там было занято, и она примерилась устроиться между джинном и Даном, но ифрит в последний момент перехватил ее за талию и притянул к себе на колени.
— Что ты делаешь! — возмутилась Даша, пытаясь вырваться, но ифрит крепко прижал ее к своему телу. С другой стороны тут же прильнул Тан.
— Даша, а Даша… Тебе какие мальчики нравятся? — успел промурлыкать он до того, как сильный удар ветра отшвырнул их обоих от Даши, скинув с дивана, и она, не успев моргнуть глазом, оказалась в объятиях Иббриса.
— Джинн! Зачем так сразу, — возмутился Тан, потирая ушибленный локоть. — Мог бы хоть предупредить!
— Руки свои не распускайте, — беззлобно отозвался Иббрис, нежно касаясь губами Дашиного виска.
— А ноги можно? — тут же не остался в долгу Тан, поднося Даше кружку с кофе и круассан, и тут же устраиваясь на полу у нее в ногах. Дан вернулся на диван и уселся рядом с другой стороны от джинна, прижавшись к Даше плечом.
— А вы чего такие возбужденные? Сиренн ночью не откликнулась на ваши ласки? — хихикнула Даша, чувствуя себя под крылом Иббриса в безопасности. Сиренн открыла розовую пасть и обиженно зашипела, на что Даша, не удержавшись, показала ей язык.
Настроение было превосходное, кофе был крепкий, а круассаны воздушные, мягкие и безумно вкусные, и, как бы там ни было, внимание троих мужчин ей льстило.
По телевизору показали котика, ловившего струю воды над наполненной ванной и с размаху бултыхнувшегося в воду, и Даша вместе со всеми рассмеялась. Они хохотали так громко, что не заметили щелкнувшего замка.
— Даша? — на пороге гостиной появилась мама с таким выражением на лице…
— Мама? — Даша в ужасе представила, как выглядит со стороны в одном коротком и тонком домашнем платье в окружении троих голых мужчин и… почувствовала, что готова провалиться сквозь землю. — Что ты здесь делаешь?
— Что здесь происходит? — голос мамы без предупреждения сорвался в ультразвук. — Падшая женщина! Потаскуха! Как ты вообще могла?
— Оу… — озадаченно протянул Тан. — Кажется, нам пора ехать на вокзал встречать дочку? Как считаете?
— Точно! — поддержал его джинн. А Дан молча сгреб одежду с пола и часть швырнул в брата, а остальное принялся натягивать на себя.
— Мама, это не то, что ты подумала! Я все объясню, — Даша подскочила к матери, пытаясь оттеснить ее на кухню, пока мужчины за ее спиной одевались. Но мама, размахнувшись, залепила ей пощечину. То есть… попыталась, но ее рука увязла в воздухе, не долетев до Дашиной щеки пару сантиметров.
— Мам, пойдем на кухню, выпьем кофе и поговорим, — примирительно проговорила Даша, высвобождая кисть мамы из воздушного плена и беря ее в обе руки. — Мне много надо рассказать тебе и…
— Я не желаю разговаривать с потаскухой, — заверещала мама. — Я, вызову опеку! Ребенку не место в этом борделе!
— Может, проще стереть ей память? — задумчиво поинтересовался джинн, выглядывая из-за Дашиного плеча. Его крики Дашиной матери нисколько не взволновали.
— Иббрис! Нельзя так! — обернулась Даша, но мама, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, вырвала свою ладонь из ее рук и бросилась к двери.
— Ты мне больше не дочь! — пафосно провозгласила она и с шумом захлопнула за собой дверь.
— Мама, как же так… — Даша бросилась следом, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Почему она не хочет выслушать? Ведь ничего такого не было, просто… Но в подъезде уже никого не было.
— Ну и к лучшему, — рядом оказался Тан и положил ей руку на плечо. — Зато теперь тебя здесь ничего не держит, и можно отправляться к Наору.
— К лучшему? Ты сказал к лучшему? — накинулась на него с кулаками Даша, не замечая льющихся по щекам слез. — Да как ты вообще!..
— Тише-тише, — сзади подошел Иббрис и мягко привлек ее к себе. С ним драться совершенно не хотелось, и Даша просто тихо заплакала, уткнувшись ему в грудь. Ну вот и все. Теперь точно обратного пути нет, и надо ехать, чтобы вернуться потом уже другим человеком. А может и не человеком вовсе.
Через полчаса они уже все вместе сидели в такси. Даша устроилась на переднем сидении и молча смотрела в окно, все еще переживая глупую перепалку с матерью. Джинн и два огненных ифрита сидели на заднем сидении. Растянувшись во весь рост, на их коленях устроилась кошка-Сиренн. А в багажнике лежала наскоро собранная сумка с самыми ценными вещами. Возвращаться домой Даша больше не собиралась.
Правонарушение
На вокзале было шумно и многолюдно. Иббрис рассекал толпу, как ледокол, Даша держалась в кильватере, а за ее спиной, как конвоиры, топали с двух сторон ифриты. И лишь Сиренн путешествовала с комфортом, растянувшись на шее Иббриса, как меховой воротник. С самого утра она не выходила из кошачьего облика и вовсю пользовалась привилегиями маленького и пушистого создания. Даша с неприязнью поглядывала на ее белый хвост, свисающий у джинна между лопаток и мозолящий глаза. Но сказать было нечего. Глупо как-то ревновать джинна к кошке. А сам он, похоже, совсем был не против того, что она висит на нем.
— Чего злишься? — заглянул в лицо незаметно поравнявшийся с ней Дан. Подняв на него глаза, Даша на миг засомневалась в том, что перед ней именно молчаливый близнец. Но приглядевшись повнимательнее, она поняла, что первое впечатление было верное. Рядом с ней действительно шел Дан. Он был серьезнее, складочка на лбу между бровями у него была чуть глубже, чем у Тана, а вот смешливых морщинок вокруг рта почти не было видно.
— Да так… — неопределенно пожала плечами Даша. — Скажи, Дан, а как вы попали в рабство к Наору?
— Ну, тут нет ничего удивительного, — охотно ответил он, подставляя Даше локоть, за который она после секундного раздумья ухватилась. — Такие могущественные существа, как мы, обычно передаются по наследству сыновьям или ученикам. Выпускать нас на волю слишком опасно. Так считают люди. Ведь мы — слепая стихия, и у нас нет разума.
— Кто такое сказал? — возмутилась Даша.
— Так написано в книгах, которые созданы для обучения молодых магов, — с улыбкой ответил Дан. — Ведь стоит ослабить контроль за нами, как мы потеряем человеческий облик, превратимся в стихийное бедствие, будем жечь города и посевы…
— А вы и правда так будете делать? — озадачилась Даша. Она-то собиралась отпустить ифритов на волю, как только Наор передаст их ей. Но вдруг они и вправду… потеряют человеческий облик.
— Не знаю, — пожал плечами Дан. — Когда нас пленили, мы с братом были молодыми и дикими. Избавившись от своего создателя, мы носились по свету, все сжигая на своем пути. Но длилось это совсем недолго. Сейчас прошло уже много сотен лет, мы стали старыми и растеряли половину своего безрассудства.
