Я ощутила кровь в волосах, была она и на лице, и на пальто. Просто сначала я не ощутила от шока и холода.
— Лили! Ты цела, конфетка? — ко мне спешил Леонард, я отгородилась от него ладонями, пытаясь встать, чтобы подойти к Зверю.
Тот вдруг шевельнулся.
— Он ранен! — всполошилась я. — Какого хрена вы стоите, помогите ему!
Две мужчин подскочили его, поднимая за руки.
— Да все с ним нормально, — отмахнулся Леонард. — Он в броне, что ему будет! Ты скажи, как сама себя чувствуешь?
— Что? — выдохнула я.
— На нем бронежилет.
Я расхныкалась от облегчения. Нужно встать — я сидела на холодном асфальте, но сил внезапно не осталось, даже Леонард не смог помочь мне встать. Зверь подошел сам, лиц у него кривилось от боли, но глаза были ласковыми, а под распахнутой паркой я не увидела крови.
— Привет, принцесса, — он наклонился, позволил обхватить свою шею, а затем поднялся вместе со мной, крепко схватив за талию. — Все нормально? Ты вся в крови. Замерзла.
Он горячо шептал мне на ухо, согревая.
Я не верила, что все закончилось. И закончилось благополучно, насколько это возможно.
— Зверь, — прошептала я, помня, как он это любит.
На секунду он оторвался от меня, чтобы взглянуть в лицо. И улыбнулся. Это было так странно: мы на холоде, я в крови, он в продырявленном бронежилете, а улыбается, как кот, обожравшийся сметаны. Сыто и довольно. Так нужно улыбаться в тепле и уюте, наедине друг с другом, когда все хорошо.
Но Зверь не был бы Зверем, если бы не…
И тут я поняла, почему он так улыбается.
В светлых глазах светилось тепло, в уголках были добрые лучики.
Он знает, что я беременна.
Знает, и молчит при всех.
Вокруг суетились люди, кто-то орал, выжившего арестовывали, а Зверь улыбался и смотрел мне в глаза, словно мы одни на белом свете.
— Тебя надо показать врачу.
— Хорошо.
— Нашему врачу, — добавил он.
Он мог говорить о чем угодно, но в глазах светились мысли только о нашем будущем ребенке. И пока это секрет. Я провела ладонью по его лицу, чувствуя, как пальцы скользят по щетине, зажившим, но еще багровым шрамам, оставшихся от избиений у Маре.
Скорей бы остаться вместе. Скорей бы остаться наедине.
Вернуться домой в «Авалон».
Зверь отнес меня в машину, недолго переговорил с Леонардом, и сел за руль пикапа. До меня запоздало дошло, что раз следак здесь, то значит, и Руслан обо всем в курсе. Может, даже это его снайпер снял безопасника.
— А где Руслан? — все-таки спросила я.
В пентхаус тоже сегодня поеду, чтобы увидеть моего ребенка.
— В клубе.
— Вы помирились?
— Не знаю, принцесса, — он снова взглянул на меня с улыбкой, и стало тепло. — Нам пришлось объединиться. Сколько это продлится и какие у него намерения, я не знаю.
Зверь не доверял Руслану и это печально. Когда-то ближе друг другу, чем они, у них никого не было. Он завел машину и вырулил на дорогу, не гнал, но видно, что торопится. О беременности пока не говорил, и я не стала.
К «Авалону» мы приехали быстро и это был приятный путь.
У Маре было уютно, но то был искусственный, выверенный до миллиметра уют, обеспеченными большими деньгами. А здесь был дом, к которому я привыкла. И эту разницу я поняла только сейчас.
Зверь проигнорировал большую парковку клуба и въехал на служебную. Я поняла, что мы пойдем через заднюю дверь. Он взял меня на руки из салона, не позволив идти самой, а мне было так приятно, что я не возражала. Он шел быстро, стремительно, пока я почти лежала на его широкой груди. Он внес меня в здание и слабый серый дневной свет исчез. В клубе всегда темно.
Я дома.
Даже не верится.
Мне было холодно, немного болел живот и бок, но уже не так сильно, как в госпитале. Наверное, у него на руках боль успокоилась. Плечом он толкнул дверь в медпункт, и посадил меня на смотровой стол. Девчонки кинулись к нам:
— Что случилось? Она ранена? — его новый врач, Ясмина, выглядела перепуганной. Конечно, ей тоже все рассказали. Она понимала: если у девушки босса случится выкидыш, у нее будут проблемы.
— Это не моя кровь, — сказала я Вике, она тоже была здесь.
— Осмотрите ее, — велел Зверь, и Ясмина кивнула, поняла, что именно нужно выяснять. — Я буду за дверью, принцесса.
— Я просто стояла рядом с тем, кого ранило, — пояснила я.
Ахая, они сняли с меня пальто. В комнате тепло, но меня колотило, так я успела замерзнуть. Вика принялась салфетками оттирать окровавленные руки и лицо. Туда, оказывается, тоже попало.
— Озноб давно? — встревожилась Ясмина.
Она не акушер, а врач с ринга, но, думаю, уже подтянула знания.
— Я упала боком, — рассказала я. — Затем меня схватили, практически таскали насильно волоком, теперь тянет живот. Озноб оттого, что я замерзла.
Я держалась уверенно, и паника Ясмины потихоньку тоже прошла. Кажется, она думала, что меня принесут едва ли не раненную и в процессе выкидыша.
— Все не так плохо, — дрожа, выдохнула она.
— Где она? — вдруг раздалось за дверью. — Там?
Мы притихли, прислушиваясь. Руки покрылись мурашками, еще более чувствительными из-за того, что меня терли влажными салфетками.
Руслан пришел.
— Она здесь, — резкий голос Зверя я тоже узнала. — С ней все нормально, не входи, пусть ее посмотрит врач.
— Зачем? Зачем ей врач?
Руслан выходил из себя, этот сдержанный гнев в голосе я узнала. Так он говорит перед тем, как выбить двери. Но сейчас дорогу заслонял его брат, а не кто-то.
— Она не ранена. Это мера предосторожности.
Кажется, унялся. Голоса за дверью стихли, и я выдохнула.
Но они оба там, не уходят.
— Я проведу УЗИ, — шепотом произнесла Ясмина, чтобы Руслан не услышал.
С меня уже сняли свитер, и я сидела в одном лифчике и брюках. Ясмина попыталась уложить меня на кушетку, и я осторожно легла на бок, спиной к двери. Из шкафа появился мобильный аппарат УЗИ, похожий на складной чемоданчик.
— Я хочу ее увидеть!
— Нет. Нет, Руслан.
А вдруг он войдет сейчас.
Я бы хотела, чтобы Зверь был здесь и видел вместе со мной ребенка, который еще, наверное, с крошечку. Но я не могу позвать, когда Руслан тоже стоит за дверью.
Я понятия не имею, как он отреагирует.
Но где-то в глубине души хочу увидеть его лицо, когда он получит известие, что я беременна от Зверя.
И очень боюсь этого. Очень.
Боюсь, что Руслан почувствует, что здесь происходит что-то не то, оттолкнет брата и войдет прямо сейчас.
— Отойди! — прорычал он.
— Поторопимся, девочки.
Ясмина, понимая, что времени у нее мало, быстро намазала датчик гелем. Мы втроем прислушивались к тому, что происходит за дверью, переглядываясь. Вика побледнела. Я ощутила прохладное прикосновение, но Руслан слишком громко орал, чтобы я сумела расслабиться.
— Не напрягайся, — попросила Ясмина, как будто это легко.
Я дергалась от каждого слова за дверью. В какой-то мере я Руслана понимала: мы расстались на такой ноте, что слов нет: холодное поле, ночь, я убежала, а ему пришлось заткнуться и ползти назад, чтобы не быть убитым. Здесь его мужское эго пострадало.
— Ничего не видно, — прошипела Ясмина. — А, нет… Вот. Вот смотри! Ляг же удобнее, Лили!
От неожиданности я легла на спину и взглянула на экран. Понятия не имею, как врачи разбираются в этом, я толком ничего не понимала. В этот момент Руслан вломился в комнату, с треском выбив дверь. И замер, увидев меня — полуголую, со все еще окровавленными руками.
Я обернулась, вывернув шею и уставилась на Руслана широко распахнутыми глазами.
Он застыл.
— Ты сказал, она не ранена, — бросил он брату.
Зверь был за ним с выражением раздражения и досады на лице, что не смог задержать.
— Это не ее кровь, — быстро ответила Ясмина.
Она застыла с датчиком в районе моего живота, и Руслан заметил его. Затем взглянул в экран. Медленно перевел глаза обратно, уже понимая, к чему все это, и уставился мне в глаза.
