Когда наша гондола вываливается за пределы леса, моему взору открывается небольшой поселок. Так интересно наблюдать с высоты птичьего полета за занятыми своими делами людьми: кто-то рыхлит грядки, кто-то сидит на крыльце с дымящейся чашкой в руках, а кто-то машет нам и весело кричит: «В добрый путь!»
Машу в ответ. Вот так, под заливистый лай переполошенных нашим появлением собак, наш шар устремляется выше. Спустя некоторое время отмечаю, что страх сменился немым восторгом. По ощущениям с нами вообще ничего не происходит. Корзину не качает, не дергает. Мы лишь плавно парим в потоках ветра и поднимаемся всё выше и выше.
— Боже, Макар, это чудесно, — шепчу в восхищении.
Под нами расстилаются бескрайние просторы. Вот величественный собор с мелькающими золотистыми бликами на куполах от пока еще едва заметных, пробивающихся из-за облаков лучей солнца. А вот небольшие водоемы; переплетение дорог, по которым туда-сюда снует множество, кажется, совсем игрушечных машин; густые леса, широкие поля с пасущимися коровами и лошадьми.
А вот и рассвет, солнце плавно поднимается из-за линии горизонта. Вокруг тишина и пение птиц. Нашу идиллию нарушает лишь звук горелки, но и он меркнет на фоне тех красот и поистине волшебных впечатлений.
В этот момент я как никогда понимаю значение слова «воздухоплаватель». Мы действительно плывем по небу. Кажется, вот-вот еще немного — и его кусочек окажется у тебя в руках. Меня накрывает непередаваемыми ощущениями полного спокойствия и умиротворения. Оборачиваюсь на Макара, и тону в теплом взгляде карих глаз.
— Нравится? — спрашивает с улыбкой.
— Очень. И совсем не так страшно, как я представляла.
— В первый раз всегда страшно. Но в первый полет и самые незабываемые ощущения.
— В первый раз? То есть это не первый твой полет?
— Этот клуб принадлежит мне.
— Серьезно? Ах ты, врунишка! Ты ведь говорил, что тоже боишься лететь!
— Я тебе подыграл, — с хитринкой во взгляде широко улыбается, глядя на меня.
А я зависаю, глядя на Макара. Сейчас могу с полной уверенностью признаться себе, что влюбилась с первого взгляда в его улыбку, в лучики морщин, которые появляются в уголках глаз, когда он радуется. В то, как сразу же разглаживаются суровые линии на лбу, как светятся озорным блеском карие глаза в обрамлении пушистых ресниц.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень красивый?
— Обычно я вызываю совсем противоположные чувства у людей, — приподняв бровь, как-то смущенно хмыкает.
— Это потому, что ты не давал им возможности заглянуть глубже.
— Я не такой белый и пушистый, каким ты меня считаешь. Знала бы ты, сколько демонов живет внутри меня, бежала бы без оглядки. Но с тобой я хочу быть другим, — ведет ласково ладонью по щеке. — Так, что влипла ты малышка…
Мы поднимаемся всё выше и выше. На короткий миг становится жутковато, когда заходим в облака. В густой вязкой толще совершенно ничего не видно, глухо, сыро и немного ветрено.
— Дай руку, — обхватывая мою ладонь, просит Макар.
Выполняю просьбу, и он, обхватив мою руку за запястье, высовывает ее за борт.
С ума сойти! Я облака трогаю руками!
Сердце на миг замирает в неуемном восторге, я боюсь даже дышать, глядя, как наши ладони скользят по сизой влажной дымке.
— Смотри, — указывает Макар ладонью вдаль, и я вижу в густых облаках, отражение нашего огромного сердца.
Наконец мы вырываемся из плотной пелены.
Уф, какое счастье снова смотреть на голубое небо и солнце!
Опускаю взгляд и вижу, что мы парим над пушистыми облаками, которые скрывают всю поверхность земли. Сейчас есть только мы, бескрайнее небо и огненный шар восходящего солнца. Время как будто замерло. Красота неописуемая. Обхватываю рукой талию Макара и прислоняюсь щекой к груди.
— Спасибо тебе, — говорю искренне, глядя на красивый профиль.
Макар зарывается пальцами в волосы и, наклонившись, невероятно сладко и нежно целует. На душе становится так хорошо, так тепло, до невообразимости легко и свободно. Кажется, что сам воздух вокруг нас искрит нежностью и лаской.
Не знаю, сколько по времени длиться наш полет, пока не понятно, откуда взявшийся ветер не нарушает нашу идиллию.
— Макар Сергеевич, поднимается ветер, нужно как можно скорее снижаться! — перекрикивая гул горелки и неожиданно резкие порывы ветра, кричит пилот.
Макар напоследок коротко целует меня в уголок губ и отходит к пилоту.
— Тогда опускаемся, — слышу уверенный голос позади.
Я пока не понимаю, как мне реагировать на происходящее. Уже стоит пугаться или неожиданное усиление ветра вполне штатная ситуация?
Медленно снижаясь, шар вновь ныряет в облака. Когда выныриваем, вижу, что под нами раскинулись бескрайние поля, чередующиеся с кривыми полосами густо насаженных деревьев.
Макар по рации диктует примерные координаты нашего местонахождения. Земля всё ближе, крепко хватаюсь за трос, когда корзина цепляет дном верхушки сосен и немного кренится.
Всё очарование от полета словно корова языком слизала.
Вот честно, не понимаю, как он уговорил меня на эту авантюру. Нагоняет жути потревоженные вороны, которые кружат и громко каркают, словно падальщики из фильмов ужасов. Может, они знают то, чего не знаю я? А иначе, почему никак не отстанут от нашего шара?
— Макар, — кричу через плечо. — Вороны ведь травоядные птицы?
— Насколько я помню, хищники. Но, по сути, им всё равно, что есть, мясо или растения. В общем, всеядные. А ты чего спрашиваешь?
— Да так. На всякий случай.
Ну что за напасть-то такая? А? Что ж мне так везет?
Мы тем временем, благополучно перелетев лесок, летим над полем. И всё бы ничего, но на нем пасется стадо коров! Бедные животные перестают жевать траву, замирают и следят за нашим приближением.
— Значит так, слушай меня внимательно! — Макар, встав рядом, отцепляет мои руки от троса и перемещает на специальные петли. — Как только я скомандую, присядешь на корточки. Только не на попу, а именно на корточки. Поняла? — дождавшись, пока я кивну, продолжает. — Держаться только за петли, сохранять сгруппированное положение, пока я не скажу, что можно встать. До полной остановки корзины не вздумай выпрыгивать или кричать, если не хочешь наесться травы и всех ее обитателей.
Ну, всё! Приплыли! А если быть точнее долетались…
— Мы что, падаем?
— Нет. Но поднялся ветер, и посадка может быть не совсем мягкой.
Макар вновь исчезает у меня за спиной, с кем-то постоянно связываясь по рации.
Супер! Просто класс! Подозрительно кошусь на стаю ворон, которые упорно нас преследуют. Ну, что за глупые птицы? Или голодные?
— А ну кыш отсюда. Пошли вон, я сказала! — машу рукой и кричу громко.
Затем вспоминаю, что я вроде как не одна в корзине, и с милой улыбкой оборачиваюсь на замерших в изумлении мужчин.
— Вы рулите, рулите, — разрешаю невозмутимо и отворачиваюсь, закусив от досады губу.
Нет, ну а что? Даже если мы все и умрем сегодня, я не хочу, чтобы мои останки съели вороны и затоптали коровы. Но, к моему облегчению, пилот решает набрать высоту и поискать другое место для посадки.
Отлично!
От проблемы в виде коров мы избавились. Остается разобраться с этим каркающим полчищем птиц и постараться выжить при посадке. Всего ничего. Правда?
И вот снова лес. На этот раз мы ювелирно летим над кронами, не задевая верхушки. Вороны не отстают. Наконец за лесом вижу свободное поле. Но вот незадача — кукурузное.
— Пробуем, Михалыч, нужно дотянуть до убранного участка, — слышу голос Макара позади. — Оля, группируйся.
Незамедлительно присаживаюсь на корточки и крепче сжимаю пальцы на петлях. Перед глазами оказывается маленькое окошко, и я невидящим взглядом смотрю на лес, который мы только что пролетели. Вздрагиваю от неожиданности, когда корзина громко шуршит дном по высокой кукурузе. Сзади присаживается Макар, тоже цепляясь руками за петли, и я оказываюсь в своеобразном коконе. Очень хочется сказать ему что-то ласковое, а затем пообещать убить собственноручно, если мы, конечно, выживем, но все слова застревают у меня в горле.
