— Кто же ты? — вскричал сюцай с досадой.
— Никак испугался?… Я ее соседка, живу напротив. А нынче пришла сюда вместо нее, ну вроде как бы лазутчица!.. В тот день, когда ты прохаживался перед ее домом, я стояла рядом с ней, мы болтали. Ты разве не заметил?… Соседушка мне тогда сказала: обликом ты хотя и хорош бесспорно, однако какой прок от вещи, которой нельзя пользоваться? Свяжешься, мол, с ним, глядишь, только честь свою испоганишь. Вот тогда и велела она мне тебя испытать. Понял? Как видишь, испытания прошли весьма успешно! Теперь наступил ее черед. Честно говоря, я с большой охотой примостилась бы где-то рядом. Может, еще разок подвалит счастье! Однако, пожалуй, вам будет не вполне удобно — ведь посторонний человек в таких делах всегда некстати! Потому я, пожалуй, пойду к себе! — Она поднялась с постели, надела исподнюю рубаху и штаны, а остальную одежу повесила на руку. Но, подойдя к двери, остановилась. — Хотя я и не так уж красива, однако обещаю, что буду служить тебе надежно, как самая верная прислуга… Нынче мне подвалило счастье: я разделила с тобою ложе! Низко кланяюсь хозяйке за доброту — спасибо!.. Однако очень хочется (коль подвернется счастливая возможность) еще встретиться с тобой. Как мне кажется, наша любовь предначертана в прошлых наших жизнях!.. Не забудь, если в будущем удобный случай подвернется, ты мною не гнушайся! — Соседка низко поклонилась хозяйке дома и удалилась.
Вэйян пришел в себя, словно пробудился от тяжелого сна иль пьяного дурмана. «Если бы не мой приятель, который посоветовал мне преобразить свое естество, я нынче попал бы в скверную историю! — подумал он. — Как говорится: «В Цинь на экзамены поехал, а экзамены не сдал!» Зря только прокатился!
Проводив соседку, Яньфан заперла за нею дверь и вернулась к гостю в спальню.
— Я знала, что нынче вы непременно ко мне придете, вот почему оставила вместо себя соседку. Вы, сударь, добились всего, чего хотели, а потому извольте удалиться! Вам здесь делать больше нечего! Ваш счет оплачен, и мы квиты!
— Никоим образом! — вскричал Вэйян. — Нет, сударыня, вам придется загладить передо мной свою вину! А потому прошу сюда — ко мне!.. Сейчас ведь только полночь!
— Встаньте и оденьтесь! — строго приказала Яньфан. — Сначала сделайте то, что я сейчас скажу, — одно важное дело, а потом, возможно, мы с вами понежимся в постели!
— Что может быть важнее любви? — вскричал повеса.
— Не возражайте и живее поднимайтесь!
Вэйян повиновался.
Она направилась в кухню, налила в бадью горячей воды и, вернувшись, поставила бадью возле постели.
— Извольте сначала обмыться! Я не желаю пачкаться в чужой грязи!
— Очень верно! Это и впрямь важное дело! — согласился Вэйян, а про себя подумал: «А ведь мы с соседкой целовались. Может, заодно и рот прополоскать?» Он решил спросить хозяйку, но тут заметил, что она, зачерпнув плошкой воду, поставила ее возле бадьи, а на плошку положила щетку. «Надо же, какая предусмотрительная! — подумал Вэйян. — Это не какая-то грязнуля. Той все равно, где чисто, а где грязно! Та ни за что на свете так бы не поступила!» Он обмылся и прополоскал рот. Женщина также свершила омовение. Возможно, вы спросите почему? Ведь совсем недавно она обмывалась с соседкой вместе. А потому, что, спрятавшись возле постели, она в какой-то момент любовной битвы с собой не совладала. Сейчас, глядишь, молодой красавчик об этом догадается и поднимет ее на смех. Вот почему она решила еще раз помыться. Насухо отеревши тело, она достала из сундучка чистое полотенце и положила его возле изголовья, а потом, потушив лампу, легла на ложе. Вэйян заключил ее в свои объятья и горячо поцеловал, стараясь в то же время совлечь с нее одежды. Рука нащупала тугие груди, такие, однако, нежные, что не хотелось их выпускать. Он совлек с женщины исподние штаны и наткнулся на места не менее приятные и нежные на ощупь. Затем он приподнял маленькие ножки так, что они, казалось, коснулись ее плеч, а тело приподнялось ну прямо как давеча у соседки-уродины. Приближался он к подруге с осторожностью, дабы она испытала удовольствие не сразу, но исподволь, через некоторую боль, однако, к удивлению, он скоро понял, что его подруга как будто ничего и не почувствовала. «Все верно, что рассказывал приятель! — подумал он, вспомнив Соперника Куньлуня. — Сущая правда! Ее женская сила, конечно, очень велика! Наверное, потому, что ей все время приходилось приспосабливаться к Простаку — грубому и здоровенному мужлану! Хорош был бы я, если бы вовремя не преобразил себя! Затерялся бы, словно крохотное зернышко в громадном амбаре, лежащее, несчастное, в самом дальнем уголке, никому не нужное!.. Да, передо мной противник, умудренный опытом огромным! Такого одною силой не одолеть, здесь надобно еще и мастерство — «весеннее искусство»!» И он потянулся к изголовью, намереваясь прибегнуть к его помощи как к подставке, и лишь потом приступил к выполнению ратных планов. Яньфан сначала почувствовала большое неудобство, однако с уважением подумала: «Бывалый воин!» Тут Вэйян стал вытаскивать из-под нее ее изголовье. «Какой громадный опыт! — мелькнула мысль. — В спальных играх изголовье — вещь весьма нужная!»
Интересно, как догадалась женщина, что ее возлюбленный опытный боец?
Надо вам знать, что любовное сраженье ничем не отличается от обычной битвы. В том и другом случае опытный полководец бросает армию в бой тогда, когда вполне уверен, что может одолеть врага. Однако для этого ему надобно представить всю глубину вражеских позиций. Только тогда он может правильно определить силу натиска или наметить путь к отступлению. Понятно, что противная сторона также должна знать мощь оружия, с коим наседает враг, дабы вовремя понять, как достойно его встретить, как осадить или отбросить прочь. Искусство, о котором мы здесь сказали, легче всего выразить словами: «Знай себя, знай врага и тогда в ста битвах одержишь победу!» В природе повелось, что силы стихий мужской и женской различны. Вот так бывает в жизни: мелкая посудина не подходит для громадного куска — часть его оказывается лишней и свисает с краев. Если же настырно тыкать куском в посудину, стараясь там его расположить, ничего путного не получится, более того — посудина рано или поздно треснет и развалится на части. Точно такое же неудобство может испытать и дама (ясно, что ни о каком удовольствии здесь говорить не приходится), а если так, значит, радости не получит и ее друг. Однако, как известно, посудина бывает глубокой, и тогда кусок в ней помещается вполне, однако лучше, если он будет достаточно увесистым и длинным, ибо короткий может оказаться совершенно бесполезным. Вот так! Но скажите, возможно ли увеличить вещь, постоянную в своих размерах? Вполне возможно, если прибегнуть к разным уловкам или дополнительным приемам, способным приподнять одно, а другое — продвинуть, чтобы достигнуть цели. Именно такую роль играют всякие подставки вроде изголовья — вполне обычные и непременные средства в спальном искусстве.
