После свадьбы прошло четыре дня. Работой заполнял пустоту, которая внезапно возникла после расставания с Мирой. Я понимал, что будет непросто, местами тоскливо, но не думал, что разрыв настолько тяжело переживается. Каждый вечер, после работы, приезжал к дому Миры, чтобы пару часов посидеть в машине возле ее подъезда. Один раз я видел свою малышку, когда она возвращалась поздно вечером после репетиций. Шла по тропинке, опустив голову. На расстоянии чувствовалось ее горькое одиночество. То самое одиночество, которое и меня терзало. Сдержался, не вышел из машины, не окликнул. Нам двоим просто нужно время, чтобы перегореть.
Откладываю ручку в сторону, киваю бледному секретарю за спиной жены, она закрывает дверь. Встаю из-за стола, обхожу его и направляюсь к Дарии. Она так же идет мне навстречу. Мы подходим друг к другу на середине кабинета и замираем. Я прямо смотрю жене в глаза. Она в ярости. Ее накрашенные красной помадой губы плотно сжаты. Опускаю глаза на вызывающий вырез блузы с расстегнутыми несколькими пуговицами. Достаю из кармана брюк платок, подхожу к девушке вплотную, и хватаю ее за подбородок. Дария дергает головой, но я сильнее стискиваю пальцы и подношу платок к губам, неаккуратно стираю помаду.
— Я тебе что говорил по поводу внешнего вида? — прячу испачканный платок в карман и застегиваю блузку на женской груди на все пуговицы. Она не двигается, лишь сверкает своими глазищами, прерывисто дышит.
— Ты меня оставил в первую брачную ночь! — шипит как разъяренная кошка.
— Я обещал тебе, что не буду с тобой спать, — улыбаюсь, засовываю руки в карманы и отшагиваю. Дария шагает за мной.
— А с ней будешь? — цедит сквозь стиснутые зубы, что я едва понимаю, о чем она спрашивает. Усмехаюсь, иронично разглядывая красивое лицо благоверной.
— Не твое дело с кем я буду проводить ночи.
— Ты мой муж! — кричит девушка, заставляя меня поморщиться. Хорошо, что звукоизоляция кабинета тут хорошая, семейные разборки не станут достоянием ушей сотрудников.
— Всего лишь на бумаге, не более того, — отворачиваюсь от Дарии, но она хватает меня локоть и ощутимо его стискивает. Я вопросительно смотрю сначала на ее руку, потом ей в глаза.
— Ты мой муж, Назар! И я имею право что-то требовать от тебя! Ты поклялся перед сотней людей, что будешь меня оберегать и любить!
— Наша свадьба — это всего лишь красивое представление, но, ни у тебя, ни у меня, нет чувств по отношению друг к другу. Это сделка. Сделка наших отцов. Поэтому, перестань изображать из себя любящую жену, тебе эта роль совершенно не идет.
— Но… — глаза Дарии наполняются слезами. — Я правда тебя люблю.
Поразительно, но меня совершенно не трогают сказанные слова, не трогают слезы, застывшие в карамельных глазах. Я смотрю на свою жену и абсолютно равнодушен к ее чувствам, к ее страданиям, к ее ревности. Мне совсем не хочется ее утешить, дать какую-то надежду. Даже, когда она внезапно прижимается ко мне, желания обнять в ответ не возникает.
— Перестань, — отстраняю от себя девушку. — Насколько я помню, фонды моей матери теперь на твоем попечительстве, вот и займись полезным делом.
— Полезным делом? — с Дарией происходит метаморфоза.
Из плаксы она внезапно превращается в прежнюю себя: высокомерную, холодную стерву. Обходит меня и садится в кресло, стоящее возле рабочего стола. Она достает из сумочки зеркало, салфетки и приводит себя в порядок.
— Директор балетного училища, — смотрит в мою сторону внимательным взглядом. Я напрягаюсь, как зверь принимаю стойку, почуяв опасность. — Сказал мне, что некоторыми выпускниками училища интересуются зарубежные театры. Театров мало, а кандидатов много. Нужно выбрать лучших из лучших. И правда, чего это я тут сырость развела, когда меня ждут дела: решить кому дать билет в счастливое будущее, а кого обломать — смотрится в зеркало, довольно улыбается.
Дария встает, одергивает на себе одежду, подходит ко мне. У меня жгучее желание сжать ее тонкую шею и свернуть, чтобы она никому никогда не доставляла проблем. Приходится лишь стискивать руки в кулаки и натянуто улыбаться.
— Я не позволю тебе обращаться со мной как с пустым местом, Назар. Не на помойке себя нашла, как некоторые, — оскорбление в адрес Миры заставляет меня дернуться в сторону жены и нависнуть над ней. Она нахально улыбается и не боится.
— Советую тебе завязывать с этими отношениями, иначе… — тонкий пальчик с острым ноготком упирается мне в грудь. — Иначе я помогу вам расстаться. Ясно?
— А что ты сделаешь? — напираю на Дарию, она немного тушуется. — Если с ее головы хоть волосок упадет, я тебя в порошок сотру.
— Угрожаешь? Мне? — недоверчиво хмыкает. — Ты забыл кто мой папа?
— Пусть твой папа не забывает кто я, — протягиваю руку к Дарии, она вздрагивает. Заправляю пряди волос за ухо и треплю ее по щеке — Не забывай мое предупреждение, дорогая.
* * *
«Абонент временно недоступен или находится вне зоны доступа сети»
Механический женский голос раздражает и злит. Я бью кулаком по поверхности обеденного стола и смотрю на пустую квартиру. Без Миры квартира действительно неживая, покинутая, никому не нужная. Однако, судя по обстановке, она не планировала сбегать. В раковине стоит не мытая чашка с тарелкой. В спальне не заправлена постель, а на кресле небрежно лежит домашняя одежда. Зарядное устройство, торчащее из розетки — главный аргумент, что Мира никуда не уехала. Мои люди, которые отслеживали ее по маячку, встроенному в ее мобильнике, сообщили, что сигнал внезапно исчез. Телефон не отвечает.
Я не собирался приходить к Мире, но тревожное чувство с утра не давало спокойствия. Директор балетного училища позвонил мне и тихим голосом сообщил, что контракт отдают другой балерине, а не Мире. Не стал спрашивать почему так резко поменяли решение. Я знал, кто заставил изменить мнение.
Телефон в руке вновь вибрирует. На экране высвечивается имя помощника. Отвечаю на звонок, молча выслушиваю отчет Эрика и тихонько закипаю. Сейчас всей душой желаю прикончить собственноручно Дарию, несмотря на то, что придется марать руки. Даже не хочется кому-то поручать это черное дело — уничтожить мразь, которая потеряла инстинкт самосохранения.
Все мерзкое, отвратительное, что есть во мне, вылезает на передний план. Маска примерного человека покрывается трещинами и вот-вот слетит с моего истинного лица. Сколько лет отец пытался мне привить приличия, навязать правила и загнать в рамки, всегда терпел неудачи. Я вырывался из-под его контроля, в прямом и переносном смысле, пока в моей жизни не появилось то, ради чего пришлось укрощать свой бешеный нрав и идти на уступки. Наиль знал мои болевые точки: Карина, посмевшая меня полюбить, и Тамара, дочка, которую родила Карина. И если о них Дария не знала, то о Мире она была в курсе и сейчас пытается на меня воздействовать, угрожая безопасности девушке.
Мне требуется полчаса, чтобы выяснить, где жена и поднять на ноги своих людей. И пока ищут местоположение Миры, я наведываюсь в спа-салон, пугая своим грозным видом персонал и клиентов. Мне не требуется называть своего имени, сразу же провожают в массажный кабинет.
— Назар? — Дария выглядит удивленной, когда замечает меня в дверях.
Я одним взглядом повелеваю массажистке оставить нас одних. Как только закрывается дверь, подхожу к массажному столу, беру бутылочку с маслом и наливаю немного в ладони.
— Что ты собираешься делать? — обеспокоенность в голосе супруги смешит.
Кладу ладони на поясницу. Обманчиво ласковыми круговыми движениями массажирую спину, ощущая, как каждая мышца до предела напряжена. Скольжу вдоль позвоночника, мну плечи.
— Назар? — паника вибрирует в каждой букве, Дария охает, когда я сжимаю двумя руками ее шею, перекрывая доступ к кислороду. — Что ты делаешь? — хрипит.
— То, о чем мечтаю вот целый час, — ослабляю хватку, жена жадно дышит. — Какого черта ты лезешь в мою личную жизнь?
— Я ничего не сделала! — пищит, пытаясь перевернуться на спину. Я пригвождаю руками Дарию к массажному столу.
