Стужа в организм поступает с каждым сделанным вздохом. Сковывает горло, к легким путь себе протягивая. Не спрашивая, я вижу по ней ответ на вопрос – была ли та злосчастная веревка на самом деле.
- Тебя психолог консультировал?
- Я с ними не шла на контакт. Меня вел чудесный психиатр. Один из самых волшебных людей в моей жизни. Он считал, что диагноз ставить необходимо только в крайних случаях. А так, главное помочь. Обобщение и навешивание диагнозов только усугубляют проблему, он так считал. Я принимала таблетки. Сначала тяжелые, потом барбитураты, постепенно сползая с зависимости. Но два флакона корвалола тоже неплохие экскурсии устаивают в миры потаенные. На службе я полностью прекратила прием. Давай, пока я добрая. Что ты еще хочешь знать? Раз уж втерся в доверие к моим близким.
- Только поэтому?
- Спасибо тебе. Когда ты рядом - мне легче, -наконец-то Юля расслабляется.
- Все это время ты одна была?
Юля кивает.
- Все люди, что были вокруг, - не те. От них только больнее. Я не представляла себе, как можно через год с кем-то сойтись. Других не осуждаю, но для меня такого пути не было. Когда мы с тобой познакомились и стали… Ну, ты понимаешь, я боялась ту себя, которой рядом с тобой становилась. Мне нравилось. Нравилось пока ты рядом был, наедине с собой я самобичеванием занималась. С тобой рядом я Максима предавала. Он как никто другой этого не заслуживал.
- А попробовать еще раз семью создать?
- Когда один из контрактов закончился, я в Москву прилетела. Коля предложил поучаствовать в крутых проектах. После участия я Эко в Москве сделала. Анализы и прогнозы были хорошие, но оба эмбриона не прижились. Потом сюда вернулась, купила квартиру и еще раз сделала, у нас уже. Результат такой-же. Все руками развели, мол, надо ещё пробовать. Но я не могла. Сложно морально принимать свою неполноценность. Поэтому я пошла в детскую поликлинику работать, - слабо улыбается, глядя на меня. Мы с ней вместе думаем об одном и том же моменте.
- Очень даже полноценная. Я бы сказал – наполненная, - поднимаюсь с кровати и делаю шаг в Юлину сторону. Поправляю брюки так, чтобы сесть на корточки было удобно, опускаюсь рядом с её ногами. Юля замирает, позволяя мне живота коснуться, ещё плоский. – Он еще не толкается? Ты ешь полноценно?
Юля кивает.
- Что-то я не заметил сегодня.
- Шевеления внутри себя ощущаю, но так, снаружи, ты их не сможешь почувствовать. Прости меня, Дим. Рассказать в любом случае надо было…
- Нормально всё, - поднимаюсь на ноги, в макушку её целую.
Надо быть полной сволочью, чтобы сейчас начать ей предъявлять. Я и сам – то позабыл, зачем к ней приехать решил. Ошарашели. Состояние такое, как после того, как тебе хорошенько по башке настучат.
В скорости Юля засыпает, клубочком свернувшись. Уходя, провожу костяшками пальцев по её щеке.
Глава 40
Дмитрий
- Какого, блд, хрена?! Ты совсем не удосужился ознакомиться с материалами дела? – повышаю голос на одного из сотрудников бюро. Даже не так. Чувствую себя гиеной с цепи сорвавшейся. – Тебя вообще не заинтересовало, что уголовное дело против Филимонова прекратили по нереабилитирующим основаниям? – умом я понимаю, что просто нашёл на ком зло сорвать, но это меня не останавливает. – Постановление суда читал вообще? – приподнимаю со стола сшив документов, листов эдак в сорок. – Или много буковок - лень было читать? Надо было открыть сразу на предпоследней странице – «На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 254, 256 УПК РФ, постановил: Прекратить уголовное дело в отношении Филимонова А.В., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. 2.ст. 199 УК РФ на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т.е. в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. Настоящее постановление может быть обжаловано в Московский городской суд течение десяти суток со дня его вынесения». Напомни мне, дружочек, сколько месяцев прошло с даты его вынесения?
- Шесть с половиной, - произносит мой собеседник неуверенно, словно мы на уроке математики и он, как минимум, в уме интегралы считал.
- Как ты думаешь, как сильно тебя на суде налоговики натянут? До гланд достанут через нижний проход? Здесь, - всё на тот же документ указываю пальцем. – Даже на полтора миллиона больше, чем по решению выездной налоговой проверки, с которым вы с ним в арбитраж поскакали. С барского плеча налоговики одного контрагента «простили». Напоминаю тебе – уголовное дело не может быть прекращено по нереабилитирующим основаниям, если подсудимый/обвиняемый против этого возражает. Иными словами у него была возможность доказать свою невиновность в судебном разбирательстве, но он ее просрал. А теперь решение по проверке в силу вступило и ты со своим другом опомнились. Что же ты его раньше не проконсультировал?
Проигрыши в суде любого из своих подчиненных я воспринимаю болезненно. Возможно сказывается то, что свое первое я феерично спустил в унитаз. Рублика, блин, «мало кто знает». Тогда было жутко стыдно перед Алеевым. В дальнейшем я старался мыть максимально внимательным к мелочам.
- Сгинь с глаз моих. И подумай за одно, что теперь делать, - не все так плохо, но спуску давать никому не стоит.
Даю себе время остыть. Для восьми часов утра я слишком злой и на взводе. Причина даже не в том, что Юля бреет меня ежечасно. Я тупо волнуюсь идти через час на УЗИ с ней. Дожили, блин. Когда Серёга рассказывал, как он прослезился, когда со своей Машей ходил, я предпочел свои циничные мысли за зубами держать. А сейчас доходить потихоньку начинает.
Не ударить бы в грязь лицом перед Юлей. И так отличился.
Тонкой натурой я никогда не отличался, отчаянно этого сторонясь. Но в тот день, когда мы наконец-то с Юлей поговорили, я каждой клеткой своего тела её боль ощущал. Стараться особо не надо, чтобы перед глазами, как наяву, появилась картинка, как по её щекам беззвучно катятся слезы, падаю затем на хлопок пижамных штанов. Как бы она не отворачивалась, видел я это прекрасно. Видел и ничего сделать не мог.
Я, в отличии от Максима, её предавал уже. Ситуация была, конечно, двоякая. Мы с ней друг другу ничего не обещали, но для поломанной, недолюбленной всеми девочки, это был, явно, удар. Как она после этого ещё раз меня к себе подпустила – остается загадкой. Мне хочется думать, что это судьба. Вторым шансом необходимо воспользоваться.
Из-за пробок немного задерживаюсь. Ловлю Юлю в квартале от её нового дома. Скрежет зубов у меня это определение вызывает. Я бы предпочел, чтобы она со мною жила.
- Доброе утро. Извини, не успел. Запрыгивай, - припарковавшись на обочине, обхожу машину, чтобы помочь ей забраться внутрь.
- Мы не договорились о том, что ты меня заберешь. Тут недалеко, я бы дошла, - смотрит на меня с места не двигаясь. Сейчас максимально на чижа нахохлившегося походит.
- Давай ты в другой раз дойдешь? А сейчас со мной поедешь, - произношу весело, исключительно из-за симпатии к ней. В ином другом случае, учитывая моё настроение, схватил бы за капюшон и затолкал аккуратно, но с применением силы. – Со мной безопасно, - добавляю, вспоминая её перепуганные глазаща в момент аварии.
- Яра сидела как раз на переднем пассажирском, когда мы в тебя въехали. Так что утверждение сомнительное. Как, кстати, Яра? – бесячая продолжает стоять на пешеходной дорожке. Ей удовольствие доставляет смотреть как я из кожи вон лезу?
- Может ты уже сядешь? По дороге я тебе расскажу, как она. И как на нас с Русланом её отец орал, тоже расскажу, - делаю приглашающий жест.
Юля надо мной сжаливается, садится на сиденье, пристегивается.
- По углам расставил и на горох, на колени?
- Розгами, - издаю смешок сдавленный.
И тот и другой вариант от истины не далеки. Алеев закруглил свой отпуск и прилетел «люлей» раздавать. Если бы не Яра, умеющая с магической быстротой внимание отца на себя переключать, он бы нас уничтожил.
- Папа, я наконец-то поняла, как схема работает. Вы работаете – я трачу. Мне нужен швейный цех, адаптированный для работы людей с ограниченными возможностями, - цитирую мелкую дословно, но в шутливых интонациях, чтобы рассмешить Юлю, предварительно всю предысторию изложив.
