dimanche, le 1 fevriev
Я ходила в театр с тем, с кем у меня было Свидание. Но не в какой-нибудь навороченный, с дорогущими билетами в Вест-Энде. Нет, он пригласил меня на представление, поставленное одним из его друзей в каком-то ресторанном кабаре, — пьесу одного из самых моих любимых драматургов эпохи Ренессанса. Я даже слегка засомневалась — стоит ли смотреть постановку этой пьесы на современной сцене.
— Ты будешь потрясена, когда увидишь, что они с ней сделали, — уверял он меня. — Потрясающий у них дуэт получился.
В ту ночь после вечеринки, когда он спал у меня в гостиной на диване, а Н. в моей постели, все трое встали рано и выползли на кухню пить кофе. Я проводила их обоих на улицу, сначала усадила в машину Н. и помахала, ему рукой на прощанье, а потом пошла с моим Первым Свиданием за угол к его машине. Я боялась, что была не права, продемонстрировав накануне ему свою холодность, но нет, перед тем как умчаться в даль лондонских улиц, он запечатлел на моих губах нежный поцелуй. Возможно, у меня есть еще один шанс.
Вечером поехала на метро смотреть с ним этот шедевр. Он уже был в ресторане, сидел за столиком с каким-то своим другом, с которым сразу меня и познакомил. Человек оказался известный, правда, право его на известность заключалось в том, что он еще ребенком сыграл в каких-то рекламных роликах, а поскольку выглядел теперь, как минимум, на все пятьдесят, не удивительно, что я его не признала, да и ролики эти тоже не припомнила. Поэтому мы совсем немного поговорили про тернистый путь к успеху и славе, а потом разговор перешел на компьютеры и связанные с ними проблемы. Я считаю, что компьютеры — это сущие монстры, пользы от них почти никакой, кроме помощи в продвижении товаров на рынок и распространении порнографии. А в остальном очень похожи на мужчин. А поэтому и вреда от них не так уж много, если хорошенько подумать.
Пьеса для двух актеров шла в помещении наверху. С первых же минут я поняла, что она мне не нравится, зато длинное мускулистое бедро Первого Свидания крепко прижималось к моему, смеялся он не часто и только тогда, когда надо, и если не принимать во внимание фальшивую игру актеров, которые кривлялись всего в нескольких метрах, сидеть с ним рядом в темном помещении было довольно приятно.
Пьеса кончилась, публика повалила вниз подкрепиться у стойки бара. Я увидела одного из актеров и присоединилась к толпе, расточавшей ему неумеренные и незаслуженные комплименты.
— Ну как, что вы об этом скажете? — спросил меня один из друзей Первого Свидания, глядя мне в глаза с хитрой улыбкой, когда актер, наконец, раскланялся и ушел.
— Вяловато, — ответила я. — Ни живости, ни страсти.
— В смысле?
— Да что там говорить, я бы лучше могла сыграть. Тут я повернулась к Первому Свиданию и произнесла
фразу из пьесы, ту самую, которую произносил тот самый актер. И при этом гладила рукой его рубашку, делая вид, что он — Елена Троянская. И он достойно отвечал мне, игриво увертываясь от моих заигрываний. Потом оба повернулись к этому его другу.
— Очко в вашу пользу, — сказал он.
Мы с Первым Свиданием осушили свои стаканы и смылись.
Он предложил подвезти меня до дому. Ему было не совсем по пути, но я согласилась.
И снова мы болтали — обо всем и ни о чем. Я в нескольких словах рассказала ему, как у меня все закончилось с моим Мальчиком. Он поведал мне о своей последней подружке, с которой тоже расстался совсем недавно. Я вдруг подумала про А-2 и ни с того ни с сего брякнула:
— Помню, для меня было большим откровением однажды понять, что ты не обязан любить кого-то за то, что он любит тебя. А еще, что нельзя говорить тому, кто любит тебя, что твоя любовь — неправильная, что это ошибка.
Последовало молчание.
— Это хорошо, что ты сказала, — произнес он, с визгом срезая угол у Гайд-парка. — Потому что я тебя люблю.
Так-так, нет-нет, ну, пожалуйста, нет. Я почувствовала себя загнанной в ловушку собственными словами.
— Спасибо, — ответила я. А что было еще говорить, когда в этот самый момент в груди у меня было совершенно пусто? Ну не могла я ответить на его чувство, и все туг. Пока не могла. А может, и вообще. Мы остановились, поднялись ко мне, отправились в спальню, занимались сексом, спали. Он проснулся рано — привычка человека, зарабатывающего честным трудом. Так, по крайней мере, я думаю. Завтрак прошел тихо, почти без слов, после чего он отправился восвояси.
lundi, le 2 fevrier
Клиент: Можно, я вас сниму?
Я (заметив поблизости маленькую, величиной с ладонь видеокамеру): Нет.
— Ну, пожалуйста! Я не стану снимать ваше лицо. Ну-ну, рассказывай. Нет уж, спасибо.
— Очень жаль, но нет, в нашем агентстве такое правило — никаких фотографий и видеосъемки.
— Мне просто хочется посмотреть, как вы раздвигаете губы, когда туда входит мой болт.
— Прекрасно, это можно устроить! Возьмем зеркало — и смотрите себе на здоровье. Но никаких съемок.
— Другие девушки соглашаются.
— Я — не другие.
Он делает недовольную гримасу.
— Другие девушки из вашего же агентства.
Он что, считает этот аргумент достаточным, чтобы я согласилась? Мистер, да мне наплевать, какие у вас есть снимки — хоть фото моей мамы, которая сосёт у вашей собаки.
— Нет, нельзя. Мне ужасно жаль.
— Даже и фотографию? Ведь там буду в основном только я.
— Нет.
Это уже становилось утомительно, а главное, время-то, отпущенное на наши игры, уходило впустую. Я нежно ему улыбнулась, подошла к нему почти вплотную и поиграла верхней пуговицей его рубашки.
— Начнем?
И мы начали, и продолжили, и все шло хорошо, если не считать, что он слегка портил все дело разговорами и комментариями, типа: «О-о-о! Потрясающе! О-о-о, как бы хотелось это заснять», или «Тебе точно нужно сниматься в порно, это я тебе говорю» и так далее. Было время, когда мы с Н. носились с идеей накопить денег и провести годик где-нибудь в Польше, поработав там на съемках крутого порно, но это совершенно другая история, и расскажу я ее в другой раз.
Так вот, этот несчастный все не отставал, все дудел в свою дуду. Дошло до того, что не стало возможности и брыкаться-то как следует, изображая энтузиазм, я уже элементарно не могла правильно двигаться — мне все казалось, что за мной наблюдают. Прошел почти час, я так изнервничалась, что уже думала не о хорошей работе, а шарила взглядом по комнате в поисках скрытой камеры. Слава богу, это был номер в гостинице, а не частный дом, но все равно, когда он вышел на минутку в туалет, я проверила все шкафы и даже успела заглянуть под кровать.
