Рапределение принесло столько жара и холода, сколько он никогда не испытывал; он не знал, куда хочет попасть, и, хотя и не сомневался в том, что он здесь по праву, волновался. Он многого не понимал, но ясно было, что факультет - это нечто большее, чем просто слово, определяющее место, где спать и есть. Это гораздо, гораздо больше.
На этой невзрачной табуретке, должно быть, сидели тысячи людей до него; они точно так же зажмуривались, когда колючая пахнущая пылью Шляпа закрывала им лицо целиком - ну и голова, наверное, была у Годрика Гриффиндора, просто как тыква.
У Шляпы оказался старческий вкрадчивый голос; она была из тех, кто любит строить из себя что-то большее, чем на самом деле, и притворяться дружелюбным. Он не любил таких людей; кто сказал, что он должен любить такие шляпы?
Он умён, сказала она. Он знал это и раньше. Он хитёр и изворотлив, сказала она, и снова не удивила его. Он озлоблен на всех и вся, сказала Шляпа, он глубоко одинок и обижен. Она предложила отправить его на факультет, где он может оттаять.
Он сказал, что об этом смешно даже думать, и предложил ей вспомнить собственную песню. И отправить его туда, где собираются умные и хитрые, а не тупые и добрые.
Он думал, что Шляпа оскорбится, но она хмыкнула и сказала, что он сам выбрал. И что однажды его лёд, который так никогда и не растает, испарится от прикосновения огня.
И она сказала: Слизерин.
* * *
Холодно и мокро. На лбу. И тихо-тихо.
Гарри с усилием разлепил веки.
- Как ты? - осведомились немедленно.
- Пить хочу, - пробормотал Гарри.
Прохладная вода наверняка была доставлена сюда прямиком из рая - так прекрасно было глотать её, пока чья-то рука поддерживала затылок Гарри.
- Ты бредил, - Гарри узнал голос Кевина. - Тебе снилось что-то плохое?
- Не то чтобы… а что я говорил в бреду?
- Не знаю… ты говорил на серпентарго.
- Понятно. Где мои очки?
- Здесь, - Кевин нацепил очки на Гарри, и мир перестал быть расплывчатым.
- А где близнецы? - вспомнил Гарри. Не то, чтобы он собирался требовать от них неустанного бдения над его дрыхнущим телом, но они обещали…
- Тоже здесь, - ухмыльнулся Кевин. - Мадам Помфри пробовала их выгнать, говорила, им тоже надо отдохнуть, но они просто трансфигурировали два стула в кушетки и остались тут.
Гарри сел и попытался привести волосы в порядок.
- Чувствую себя так, словно вагон разгрузил, - признался он. - Какие-нибудь новости есть?
- Особенных каких-нибудь - нет, - Кевин пожал плечами. - Раненые в битве успешно лечатся, мёртвых ещё не похоронили. По слухам, Министерство готовит экстренный выпуск «Ежедневного Пророка». Профессор МакГонагалл просила передать тебе, что готова новая партия листовок. Я видел одну - там со слов близнецов записано, что именно вы трое сделали, чтобы спасти Джорджа, и как сумели обвести вокруг пальца Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Зачем ты так его называешь? - поморщился Гарри. - Ты тоже боишься имени?
- Я привык. Так меня учили дядя Амос и тётя Сесилия.
- Но самому тебе не страшно?
- Ну, тебя же я не боюсь, - хмыкнул Кевин. - А ты сильнее Того-Кого-Нельзя-Называть.
- С чего ты взял, что я сильнее?
Этот вопрос немало озадачил Кевина.
- Ну я же вижу.
- Что видишь?
- Я не знаю, как объяснить… я вижу, понимаешь? Иногда, очень редко… когда я сильно злюсь или, наоборот, очень радуюсь. Люди становятся цветными, или чем-то, что реально есть… я даже не знаю, как сказать, я просто вижу.
- А я какого цвета?
- Ты - не цвет. Ты огонь и лёд.
- Это как?
- Ну… есть огонь. Он яркий, как драконий. И в нём лёд. Такая ледяная статуя, точь-в-точь ты. Пламя её окутывает, но лёд не тает. Они словно созданы друг для друга, чтобы вот так вот...
Кевин помолчал немного и добавил:
- Такого больше ни у кого нет. Обычно люди - это что-то одно... один цвет или одна вещь. Седрик был из пшеничных колосков, они так красиво переплетались… тётя Сесилия - кленовые листья. А дядя Амос весь коричневый, как шоколадная лягушка.
- А, - неопределённо сказал Гарри. - И давно это у тебя?
- Всегда было. У меня, правда, больше ничего толком не получалось… дядя Амос говорил, они боялись, что я сквиб, пока я не стащил метлу у Седрика и не сумел на ней взлететь. У меня не было никаких стихийных проявлений…
- Ну так это, наверно, и есть стихийные проявления, только очень необычные, - предположил Гарри. - Если это происходит при сильных эмоциях… А почему ты решил, что я сильнее? Огонь и лёд об этом как-то говорят?
Кевин морщил лоб, пытаясь составить внятный ответ.
- Огонь - он горячий, а лёд холодный… я вижу, что огонь может сжечь всё, а лёд - всё заморозить… Гарри, я не знаю, как сказать, правда. Ну вот ты видишь небо - оно голубое и с облаками, вот что ты видишь. И при этом ты знаешь, что оно высоко, хотя на нём нигде не написано. И я знаю, что сильнее тебя волшебника нет.
- Но ты же не видел Вольдеморта, может, он тоже… двойной?
Кевин снова задумался.
- У меня такое впечатление, что я его видел, - признался он. - Я в этом почему-то уверен. Я даже не знаю, где… но точно могу сказать, что он сделан изо льда. Весь. И по нему идёт трещина… вот такая, - Кевин легонько очертил кончиком пальца молнию на лбу Гарри. Гарри вздрогнул, но не отстранился.
- А на мне нет такой трещины?
- На тебе их вообще нет.
- А ты только людей так видишь? Или какие-то вещи тоже? - любопытство грызло Гарри не хуже голодной гиены. Кажется, в книгах по ментальной магии упоминались какие-то смотрящие… или видящие… но всего пару раз и совершенно без подробностей. Может, это были такие же, как Кевин?
- Только те, в которых есть магия, - охотно поделился Кевин. Вполне возможно, что ему давно хотелось поговорить об этом с кем-нибудь, но случая не представлялось. - Палочки, некоторая одежда, учебники… весь Хогвартс. Особенно красиво в Выручай-комнате, она - вся магия. Хогвартс всё-таки сложен из камней, а в Выручай-комнате нет ничего материального, совсем. Правда, я её только один раз видел, когда мы с Гермионой поговорили… она тогда ушла, чтобы отправиться в Батлейт Бабертон, а я остался, - Кевин внезапно смолк.
- Ты был расстроен? - уточнил Гарри. Внутренний голосок оживился: «Если ты собираешься опять завести свою песню о том, что Кевину надо держаться от тебя подальше, потому что ты - одно большое плохое влияние…» «Заткнись».
- Да, - Кевин уставился в пол. - Я… думал, что ты теперь сердишься на меня. Что сменишь пароль к гостиной, скажешь Рону и Гермионе, чтобы для меня готова была постель в Гриффиндорской башне…
Гарри вздрогнул - настолько эти слова совпадали с его собственными планами. К счастью, Кевин всё так же смотрел в пол и ничего не заметил.
- Я сидел там и думал, что рядом с тобой никого не будет. Думал о близнецах… хотел, чтобы они были с тобой, даже злился на них, потому что они оставили тебя.
