Глава 26
Позднее Дэниэл задавался вопросом, что именно привело его к задней части главного здания «ПИВ». Он был в сарае с оборудованием, работал над квадроциклом, ремонтировал топливный бак, когда что–то потревожило его инстинкты. Он отмахнулся от ощущения, как от мухи, но не мог избавиться от покалывания.
И игнорировать тоже.
Все стало понятнее, когда он подошел к крыльцу, выходившему на озеро... и посмотрел вниз на подобие вольера.
Там, внутри загона, Лидия сидела на корточках перед волком, ее голова была рядом с головой животного, руки на его теле, пока он кружил, кружил, кружил перед ней. Эти двое не обращали внимания на мир, слезы текли по лицу Лидии, падая на синие джинсы.
Первым инстинктом Дэниэла было оттолкнуть волка. Но не для того, чтобы спасти ее.
А для того, чтобы стать объектом ее ласки.
Вместо того чтобы поддаться ревности, он остался на месте, так же попав под ее чары, как и животное – об этом колдовстве предупреждал Рик, и его Дэниэл испытал на себе, оно цвело в воздухе, как если бы Лидия была чем–то святым и излучала благодать.
Дикое животное смиренно покорилось ее раскрытой ладони.
Как и Дэниэл.
Вот только он не хотел, чтобы его приручили. Он не мог себе этого позволить, даже если бы захотел этого.
Выругавшись, он отступил… понимая, что пора вернуться к работе. Подойдя к своему байку, он вскочил на него, завел двигатель и двинулся по подъездной дороге, чтобы убраться с территории «ПИВ». Выехав на объездную дорогу, Дэниэл повернул налево и разогнал «Харлея» до присущего ему рёва.
Холодный воздух приятно касался его лица, а вибрация руля в его руках была настолько знакомой, что успокаивала.
Видели? В конце концов, он был свободен.
По крайней мере, в этом он убеждал себя. На самом деле все обстояло иначе. Утренние воспоминания непрестанно накрывали его мысленный взор осколочными кадрами, худшим из которых был образ Лидии на полу рядом с трупом.
Дэниэл никогда не забудет, как обнимал ее, обнимал и смотрел поверх ее головы на то, что этот мужчина сотворил с собой. Учитывая все, что Дэниэл видел в своей жизни, можно было бы подумать, что он лучше справится с этим дерьмом. Вместо этого оно преследовало его.
Хотя дело было больше в Лидии.
Он не хотел, чтобы она видела подобные вещи. Никогда.
Впереди показался центр города, какой–никакой, и, подъехав к закусочной–продуктовому–магазину, он зарулил на почти пустую парковку и посмотрел на часы. Почти два часа дня.
Черт возьми, он чувствовал себя так, будто сейчас три часа ночи.
Войдя в продуктовую половину здания, Дэниэл подошел к кассе. Когда кассир оторвалась от книги, которую читала, женщина улыбнулась ему так, будто выловила хорошую рыбу из, как ей казалось, пустого пруда.
– Привет, Дэниэл. – Она пригладила свои светлые волосы, покрытая лаком шевелюра напоминала рожок мягкого мороженого. – Как дела? Я Сьюзен, если вдруг ты не помнишь.
Он чувствовал, что ему нужно поздороваться.
– Привет.
– Ищешь лотерейные билеты?
– Нет. Я пришел за…
– Потому что ты еще тот счастливчик.
– Правда? – Он спросил только потому, что почувствовал, что сейчас от него требуется определенный обмен любезностями, прежде чем он сможет что–либо купить. – Я не уверен, что могу что–то сказать по поводу собственной удачливости.
Лжец, сказал себе мысленно.
– Может, поэтому тебе и везет, – заключала женщина.
– В смысле?
– Удача, она как кошка. – Сьюзен погрозила ему указательным пальцем, как будто поправляла несмышленого ребенка. – Чем настырнее ты бежишь ее, тем больше она ускользает от тебя. Ты можешь преследовать то, что тебя не хочет, но ловишь только то, что хочет оказаться в твоих руках.
Он вспомнил, как Лидия гладила мягкий волчий мех, как ее пальцы путались в густой шерсти, ее красивое лицо светилось скорбью по человеку, который, вероятно, заслужил ее любовь, но не получил ее.
Дэниэл был готов поспорить, что она винит себя, словно будь ее чувства иными, ветеринар остался бы жив. Хотя ее вины не было ни в чем.
– Или твой кошелек, в зависимости от обстоятельств.
Он очнулся от своих мыслей.
– Что?
– Твой кошелек – то место, где тебе нужна удача.
– Ты права. – Он указал ей за спину, но не лотерейные билетики, сверкающие полосками стирающейся фольги. – Я бы хотел пачку красного «Мальборо».
– Крепкие или помягче?
– Все равно… вообще, дай две пачки. И зажигалку.
– Цвет важен?
– Красные. Не легкие…
– Нет, я про «Бик». Есть синяя, зеленая, желтая, красная…
– Все равно.
Сьюзен выбрала красную и снова развернулась на стуле. Вместо того чтобы выдать ему две пачки по сорок гвоздей в гроб его здоровья и кремень для высекания огня, она прижала их к груди – так, что его взгляд невольно упал на ее одежду. На ней был повседневный бело–розовый свитер, бледно–голубые джинсы и крохотные серебряные часы, которые казались по сравнению со всем остальным слишком изящными.
С уложенными волосами Сьюзан была похожа на девушку, которая собиралась на выпускной бал, но не успела переодеться в платье с оборками.
– Тебе на самом деле это нужно? – спросила она.
Дэниэл моргнул.
– Прошу прощения?
– Послушай, я продаю много сигарет целой толпе людей. И те, кто бросил курить и возвращается к этой привычке, всегда покупают две пачки и новую зажигалку. Если бы ты был заядлым курильщиком, у тебя в доме, в машине, во всех твоих карманах была бы куча «Биков». И ты купил бы блок. Или, если тебе просто нужно что–то, чтобы продержаться до возвращения домой, ты купил бы одну пачку и ни одной зажигалки. Но ты…
Дэниэл положил двадцатидолларовую купюру.
– Этого хватит?
– Видишь? Вот я о чем. Если бы ты был постоянным курильщиком, ты бы знал, сколько они стоят. И нет, не хватит.
Он положил еще двадцатку.
– Тогда этого должно хватить.
Сьюзен уставилась на него поверх стойки.
– А если бы ты только начинал курить, то просто у кого–нибудь бы стрельнул.
Но, по крайней мере, она взяла его наличные и вручила ему сигареты.
Дэниэл ушел прежде, чем Сьюзан успела дать сдачу.
* * *
В это время в «ПИВ», Лидия в последний раз погладила волка по спине, а затем сказала ему, что вернется в пять, чтобы приготовить ужин и убедиться, что с ним все в порядке – как будто он понимал по–английски. Тем не менее, закрывая дверь, она встретилась с ним взглядом… и он знал. Волк знал, что она не бросает его навсегда.
Волки они такие.
– Скоро, – пообещала она. – Скоро ты вернешься туда.
Плотно захлопнув двери, Лидия заперла замок…
– Значит, это правда? – сказал тихий голос.
Лидия на мгновение закрыла глаза. Затем повернулась к Кэнди. Пожилая женщина выглядела сейчас на свой возраст, ее лицо горестно вытянулось, руки постоянно теребили воротник с застегнутой пуговицей. А еще вязаные манжеты ее свитера.
– Да, – ответила Лидия. – Его больше нет.
Кэнди мгновенно взяла себя в руки, на лице застыла маска сдержанности. И все же было невозможно не протянуть руку и не положить ладонь на ее плечо. Но что Лидия могла сказать, чтобы хоть немного улучшить ситуацию?
Она откашлялась.
– Я просто...
С чего ей начать? С ситуации у забора? Или, может, каково было войти в кабинет и увидеть торчащие из–за стола кроссовки Рика?
Как насчет запаха пороха? Крови?
– Я не знаю, что сказать, – вздохнула она пораженно.
– Он был хорошим ветеринаром, – сказала Кэнди.
– Именно это я и сказала волку.
Кэнди отвернулась и подошла к окну из оргстекла, чтобы заглянуть в загон.
– Он будет жить?
– Да. Благодаря Рику.
– Я видела тебя, когда ты была там с ним. Я стояла на крыльце – Кэнди дернулась назад. – Думаю, ему не нравятся люди, ага.
Рычание, пронесшееся сквозь дверь, прозвучало легким предупреждением.
