Пол словно уходит из-под ног. Опираюсь ладонью о побеленную стену палаты и делаю глубокий вдох.
Миша, конечно, просто дезориентирован. Он сам не понимает, что говорит! Его мозг цепляется за меня как за ориентир, по которому нужно восстановить воспоминания!
Однако… несмотря ни на какие доводы рассудка, я вижу в его глазах и нечто другое. То, что так хотела увидеть в них, но врала самой себе и не признавалась в этом желании.
Миша смотрит на меня иначе. Без гнёта отяжелевшей совести. Без жалости. Без сожаления о собственных поступках. Впервые за всё время нашего знакомства он смотрит на меня вот так… почти влюблённо?
В горле застревает жгучий ком. К глазам подкатывают слёзы. Делаю глубокий вдох, чтобы хоть как-то унять сердцебиение.
Выдержка даёт сбой. Я открываю рот, чтобы сказать хоть что-то в ответ на его вопрос, но этот чёртов блеск в его глазах заставляет придержать правду:
— Ты хотел меня арестовать, — наконец, выдавливаю.
— Серьёзно? — Миша усмехается.
— Ага, — пожимаю плечами, опуская взгляд на белую больничную простынь. — Ты был очень настойчив.
— Дебил! — качает головой, насколько это позволяет фиксирующий шею воротник. — И что, в итоге ошибся?
— Да, — по щеке, всё же, скатывается слезинка. — Ты ошибся на мой счёт. Я была не при чём. Невиновна…
Перед глазами словно кадры из фильма мелькают сцены моей близости с братьями. Сумасшедшей, порочной, неправильной… Сглатываю горечь и отворачиваюсь.
Невыносимо видеть, как Миша смотрит на меня. С нежностью, с восхищением. Словно я, и правда, дорога ему… Словно он чувствует что-то помимо жалости и вины.
Глупые мысли. Идиотские. Может, сейчас он и видит во мне свою девушку, но что будет, когда он вспомнит то, как они с братом развлекались со мной как с самой последней шлюхой? Никакая симпатия не выдержит подобного. Да я и сама… не уверена, что смогу.
Рядом с ними я всегда буду чувствовать себя поруганной. Грязной.
Это, ведь, ненормально, что… я думаю о них обоих? Кто я после этого? Падшая женщина — вот кто!
— Маш… — внезапно моей ладони касается его горячая рука. — Машенька… — голос Миши звучит до боли искренне. Мне больно от того, как он говорит со мной сейчас. Словно я нахожусь во сне. Во сне, который никогда не станет явью! Демо-версия отношений, которым не суждено быть. Он всё вспомнит. Рано или поздно. Таких как я не любят. Просто не могут полюбить…
А ещё есть Саша, который ничего не забывал. Который по-прежнему смотрит на меня как затравленный голодный волк, и от этого взгляда у меня все внутренности словно наизнанку!
— Маш, мне кажется, я обидел тебя чем-то? — Миша тянется к моему лицу, явно превозмогает боль. — Скажи, что я сделал не так?
В его глазах столько надежды, что мне становится ещё горче.
Обрушить на него правду? Сказать, как обошёлся со мной?
Надо. Надо сказать.
Но отчего же я медлю?
— Так-так! — в палату снова входит доктор. — Что за самодеятельность? Вы почему сидите? — он строго обращается к Мише. — Голова болит?
— Да, — пациент хмурится. — Если честно, раскалывается…
— Выйдите, пожалуйста, — требует врач, но я уже, и сама, чуть ли не бегу к двери. — Поправляйся, — оборачиваюсь к Мише.
— Ты придёшь завтра?
— Да, — шепчу еле слышно и выхожу.
Сердце шарашит как бешеное. Хочется лететь вперёд, не разбирая дороги до тех пор, пока не окажусь как можно дальше от пленительно-нежных глаз Миши… Ну какая же я дура, что не призналась сразу! Какая же дура, что решила подыграть!
Слёзы застилают глаза, я бегу к лифту, как вдруг… прямо возле дверей кабины наперерез выходит Александр.
Сперва он преграждает мне путь, а потом ловит за локоть.
От резкой остановки я чуть ли не задыхаюсь!
Саша хлопает по кнопке лифта, и двери тут же разъезжаются.
Он толкает меня внутрь и следом заходит сам.
В моём взгляде немой вопрос.
— Поговорить надо, — низкий голос с привычной хрипотцой отдаётся странной вибрацией в теле.
Саша нажимает на первый этаж и оборачивается ко мне, прожигая колючим взглядом:
— Что ты ему сказала?
Чувствую, что поймана им. Снова.
Сейчас он отругает меня за то, что вешала его брату лапшу на уши. Поставит на место и попросит больше их не беспокоить.
Собирая в себе остатки воли, поднимаю на него глаза и морально готовлюсь к неизбежному.
Чёрт возьми. Хоть бы не разреветься!
Глава 66
Маша
— Ничего, — хмурю лоб. — Не подтвердила, но и не опровергла, — пытаюсь улыбнуться, разрядить обстановку, но выходит жалко.
Саша делает глубокий вдох, на секунду прикрывает глаза, а потом выдаёт:
— Хорошо…
У меня глаза на лоб лезут. Чего? «Хорошо»?! О чём он, вообще?
В этот момент мы уже спускаемся на первый этаж, двери лифта медленно разъезжаются, люди нетерпеливо смотрят на нас в ожидании, когда мы уже выйдем.
Саша всё ещё держит меня за локоть и тянет за собой, выходя из лифта.
— Идём, — избегает прямого взгляда в глаза. — Я подвезу.
Продолжая тянуть меня за собой, Медведев устремляется к своей тачке. Той самой, которую я ударила при побеге и чуть не утопила в луже.
— Садись, — Саша распахивает передо мной дверь.
Застываю в нерешительности. Не совершаю ли я ошибку? От воспоминаний о том, как я ехала в этой машине в прошлый раз, всё внутри сжимается. Ладони начинают дрожать, и я прячу их за спиной.
Медведев внимательно следит за всеми моими действиями. На его лице — непробиваемая маска.
— Маш, я даю тебе слово, — внезапно отпускает мой локоть. — Ничего тебе не сделаю. Просто поговорим. Про Мишу. Всё.
Молчит несколько секунд, а потом выдавливает из себя:
— Пожалуйста. Знаю, что не могу просить о доверии, но… — наконец, перестаёт смотреть мне за спину, ловит мой взгляд. — Пожалуйста.
— Ладно, — шепчу еле слышно.
Делаю глубокий вдох и сажусь.
Господи. Видимо, психика у меня сильно пошатнулась после стресса, иначе я не могу объяснить себе причину этого поступка. Довериться тому, что обошёлся со мной хуже чем со шлюхой? Я идиотка. Настоящая идиотка!
Саша заводит мотор, а я на него искоса поглядываю. Боюсь смотреть слишком долго. Боюсь обжечься. И без того для меня каждая минута рядом с ним — настоящее испытание на прочность. И больно, и колет, и в жар бросает.
— Может, в кафешку заедем? — предлагает внезапно.
— Нет, — опускаю взгляд, стискивая зубы. — Не надо.
Блин. Блинский! И зачем же я отказываюсь? Хочется, ведь, поехать! Очень хочется. Как мотыльку, летящему на жар пламени. Мне хочется подлететь как можно ближе и сгореть.
— Ладно, как скажешь.
Саша смотрит в окно с деланным спокойствием, но я вижу, как у него желваки под кожей ходят. Медведев на что-то злится. Вот только на что конкретно — понять не могу.
Несколько раз машина петляет. Потом находит тот дом, в котором Катерина с дедом посуточно сняли квартиру.
Саша останавливается возле нужного подъезда и глушит мотор.
В машине повисает тяжёлая пауза.
— Ты о чём поговорить-то хотел? — несмело спрашиваю, не в силах больше терпеть это напряжение..
— О Мише. Там этот, врач его, когда я вышел, попросил не добавлять брату стресса. Лучше травмирующую информацию придержать, а то от нового беспокойства процесс выздоровления застопориться может. В общем, — он снова вздыхает, я замечаю, насколько он устал. Бессонная ночь, допросы, драки. Саше тоже досталось, его тоже пытали, хоть и не физически, а психологически, но он не сдаётся. — В общем, ты пока подыграй ему, ладно?
У меня снова округляются глаза.
— Ничего такого делать не нужно. Просто не рассказывай сразу, как всё было. Приди к нему пару раз… пообщайтесь. Может, найдёте много общего…
Саша, вроде бы, и говорит всё это легко, но в голосе слышится металл. Он хочет, чтобы я общалась с его братом, и почему-то злится? Чёрт. Кажется, я уже совсем ничего не понимаю!
