Кристиан фыркает.
— Ты ей что-то сказала? — Я краснею. Как он догадался? Не зная, что сказать, опускаю голову. — До ее прихода мы были Кристианом и Аной, а когда она ушла, стали мистером и миссис Грей. — Тон сухой, бесстрастный.
— Может, что-то и сказала, — бормочу я и бросаю на него робкий взгляд из-под ресниц. Странно, но он смотрит на меня отнюдь не сурово, а тепло и как будто даже… доволен.
Кристиан отводит глаза, качает головой, и выражение его лица меняется.
— Ей всего лишь нравится это лицо. — Я слышу нотку горечи и даже отвращения.
О нет, нет!
— Что? — спрашивает он, видя мою растерянность. В его глазах — тревога и даже ужас. — Ты ведь не ревнуешь?
Я сглатываю и смотрю на свои сплетенные пальцы. А ревную ли я?
— Ана, эта женщина — сексуальная хищница. Совсем не мой тип. Как ты можешь ревновать меня к ней? Или к кому-либо вообще? Она нисколько мне не интересна. — Смотрит на меня так, как будто у меня выросло что-то лишнее. Проводит ладонью по волосам. — Есть только ты, Ана. И всегда будешь только ты.
Вот так да. Кристиан снова отодвигает планы, подходит и берет меня за подбородок.
— Как ты можешь думать иначе? Разве я дал повод для подозрений? — Он впился мне в глаза и не отпускает.
— Нет, — чуть слышно шепчу я. — Знаю, что поступила глупо. Просто… ты сегодня…
Все пережитое за день, все разнообразные эмоции вдруг вырываются и перемешиваются. Как объяснить свои смущение и растерянность? Как сказать, что меня огорчило его сегодняшнее поведение в моем кабинете? То он хочет, чтобы я оставалась дома, то вдруг дарит мне компанию. Ну как тут быть?
— Что?
— Ох, Кристиан… — Голос мой дрожит. — Я никогда не представляла для себя такой жизни. Стараюсь привыкнуть к ней, но… Я как будто получаю все на тарелочке — работу, чудесного мужа… Никогда не думала, что могу полюбить кого-то так… так сильно, так быстро, так… — Я пытаюсь перевести дух, а Кристиан наблюдает за мной, открыв рот.
— Ты словно грузовой поезд, и я не хочу оказаться на твоем пути, потому что тогда та девушка, в которую ты влюбился, будет раздавлена. А что останется? Останется что-то пустое, бессодержательное, способное лишь исполнять благотворительные функции. — Я снова останавливаюсь, ищу слова, чтобы передать свои чувства. — Сейчас ты хочешь поставить меня во главе компании, к чему я никогда не стремилась и к чему совершенно не готова. Что мне думать? Как быть? Чего ты действительно для меня хочешь — чтобы я сидела дома или чтобы руководила издательством? Все так запуталось. — На глаза наворачиваются слезы. Я останавливаюсь, чтобы не расплакаться. — Ты должен дать мне возможность самой принимать решения, рисковать, ошибаться и извлекать урок из собственных ошибок. Прежде чем бежать, надо научиться ходить, неужели ты этого не понимаешь? Мне нужно немного независимости. Вот почему для меня так важно сохранить собственное имя. Вот что я хотела сказать тебе сегодня.
— Так ты чувствуешь, что я на тебя давлю? Принуждаю? — спрашивает Кристиан едва ли не шепотом.
Я киваю.
Он закрывает глаза и проводит ладонью по волосам — этот жест всегда выдает его волнение.
— Я всего лишь хочу дать тебе мир. Все, чего ты хочешь. И, конечно, спасти тебя от него. Защитить от всех бед. Но я также хочу, чтобы все знали, что ты — моя. Я запаниковал сегодня, когда получил твое письмо. Почему ты не объяснила насчет имени?
Понимаю, что Кристиан прав, и краснею.
— Я думала об этом, когда мы были на юге Франции, но ничего не сказала, чтобы не портить тебе настроение, а потом забыла. Вспомнила только вчера вечером, но… снова отвлеклась. Извини, мне, конечно, следовало обсудить это с тобой, но я никак не могла выбрать подходящий момент.
Он пристально смотрит на меня, и оттого я только еще больше нервничаю. Чувство такое, словно он пытается проникнуть в мою голову, но при этом ничего не говорит.
— Почему ты запаниковал?
— Не хочу, чтобы ты просочилась сквозь пальцы.
— Господи, ну куда я денусь! Когда ты наконец вобьешь это в свою тупую башку. Я. Тебя. Люблю. — Я машу рукой, как делает иногда для выразительности и сам Кристиан. — Ты мне дороже глаз, свободы, мира.[10] Он делает большие глаза.
— Любишь как дочь отца? — Иронически улыбается.
— Нет, — смеюсь я. — Просто это единственная цитата, что пришла на ум.
— Безумный король Лир?
— Мой дорогой, мой милый, безумный король Лир. — Я ласково глажу его по щеке, и он льнет к моей ладони и закрывает глаза. — А ты не хочешь поменять свое имя и стать Кристианом Стилом, чтобы все знали, что ты принадлежишь мне?
Глаза распахиваются. Он смотрит на меня так, будто я объявила, что земля — плоская. Морщит лоб.
— Принадлежу тебе? — произносит он медленно, словно пробует слова на вкус.
— Мне.
— Тебе. — Те же слова, что мы говорили в игровой комнате вчера. — Да, пожалуй. Если это так много для тебя значит.
Опять.
— А для тебя это много значит?
— Да, — не раздумывая, твердо отвечает Кристиан.
— Хорошо. — Я готова ему уступить. Готова дать ту уверенность, которой ему по-прежнему недостает.
— Мне казалось, ты еще раньше согласилась.
— Да, согласилась, но теперь мы обсудили тему более детально, и я довольна своим решением.
— Вот как, — удивленно бормочет Кристиан и улыбается своей открытой мальчишеской улыбкой, от которой захватывает дух. Он хватает меня обеими руками за талию и кружит. Я визжу, пищу и смеюсь одновременно, даже не зная, счастлив он, доволен или что-то еще…
— Сознаете ли вы, миссис Грей, что это значит для меня?
— Теперь — да.
Он наклоняется и целует меня, накручивает волосы на палец, не дает даже пошевелиться.
— Это Семь Оттенков Воскресенья. — Он трется носом о мой нос.
— Думаешь? — Я отклоняюсь назад, смотрю на него испытующе.
— Обещания даны, сделка заключена, — шепчет Кристиан, и глаза его вспыхивают безумным восторгом.
— Э… — Я никак не могу понять его настроение.
— Хочешь взять свое слово назад? — неуверенно спрашивает он и на мгновение задумывается. — Есть идея.
Что еще за идея?
— Вопрос крайней важности, требует безотлагательного рассмотрения. — Кристиан вдруг переходит на серьезный тон. — Да, миссис Грей, именно так. Дело первостепенной важности.
Стоп, да он смеется надо мной.
— Что за дело?
— Мне нужно постричься. Волосы слишком длинные, и моей жене такие не нравятся.
— Я не смогу тебя постричь!
— Сможешь. — Он ухмыляется и трясет головой, так что волосы падают на глаза.
