— Ну, если у миссис Джонс найдется миска для пудинга, — прыскаю я.
Он смеется.
— О'кей, к сведению принял. Обращусь к Франко.
Что? Нет! Франко ведь работает на нее? Может, мне и удастся хотя бы подрезать челку. В конце концов, я ведь много лет подстригала Рэя, и он никогда не жаловался.
— Идем.
Я хватаю его за руку и веду в нашу ванную, где вытаскиваю из угла белый деревянный стул и ставлю перед раковиной. Кристиан наблюдает за мной с плохо скрытым интересом, засунув большие пальцы за ремень.
— Садись. — Я указываю на пустой стул, пытаясь сохранить ведущую роль.
— Вымоешь мне волосы?
Я киваю. Кристиан удивленно вскидывает бровь, и мне кажется, он сейчас отступит и откажется от моих услуг.
— Ладно.
Он начинает медленно расстегивать пуговицы своей белой рубашки, начиная с верхней. Пальцы спускаются ниже и ниже, пока рубашка не распахивается. Ох… Моя внутренняя богиня замирает, не завершив триумфальный проход по арене.
Кристиан нетерпеливо протягивает руку в хорошо знакомом мне жесте, означающем «ну-ка расстегни». Губы подрагивают, рот кривится… На меня это действует безотказно.
Ах да, запонки. Я беру его левую руку и снимаю первую запонку, платиновый диск с выгравированными курсивом инициалами. Потом вторую. Закончив, бросаю взгляд на него и вижу совсем другое лицо, потемневшее, жаркое, напряженное. Я стягиваю с плеча рубашку, и та, соскользнув, падает на пол.
— Готов? — шепотом спрашиваю я.
— Ко всему, чего ты только пожелаешь.
Мой взгляд спускается от его глаз к губам. Полуоткрытым. Прекрасным, как творение гениального скульптора. К тому же Кристиану прекрасно известно, как им пользоваться. Я вдруг ловлю себя на том, что наклоняюсь и тянусь к ним…
— Нет. — Он кладет руки мне на плечи. — Нет и нет. Иначе я так и останусь с длинными волосами.
Вот еще!
— Я так хочу. — Его лицо так близко. Глаза округлились.
Это выше моих сил.
— Почему? — спрашиваю я.
Секунду-другую он молча смотрит на меня, и я вижу, как расширяются его зрачки.
— Потому что тогда буду чувствовать себя желанным.
Мое бедное сердце вздрагивает и почти останавливается. О Кристиан… в тебе и впрямь все Пятьдесят Оттенков.
Я замыкаю его в круг рук и начинаю целовать в грудь, тычусь носом в пружинистые волосы…
— Ана… Моя Ана… — Он тоже обнимает меня, и мы стоим неподвижно посередине ванной. Как же хорошо в его объятьях! И пусть он задница, диктатор и мегаломан, которому требуется пожизненная доза внимания и заботы. Не отпуская его, я откидываюсь назад.
— Ты и вправду этого хочешь?
Кристиан кивает и застенчиво улыбается. Я тоже улыбаюсь и высвобождаюсь из плена.
— Тогда садись.
Он послушно садится на стул спиной к раковине. Я снимаю с него туфли и отодвигаю их в сторону, к лежащей на полу смятой рубашке. Достаю из душевой шампунь, «Шанель». Мы купили его во Франции.
— Вам нравится, сэр? — Я протягиваю бутылочку, держа ее на обеих ладонях, словно продаю по Интернету по QVC.[11] — Доставлено собственноручно с юга Франции. Мне нравится его запах. Он пахнет, — шепчу я голосом телеведущей, — … тобой.
— Пожалуйста. — Кристиан улыбается.
Я беру с полки полотенце. Оно теплое и мягкое — чувствуется внимание миссис Джонс.
— Наклонись, — командую я. Кристиан подчиняется. Накидываю ему на плечи полотенце, включаю краны и наполняю раковину теплой водой.
— Откинься назад.
Ох и люблю же я командовать! Кристиан откидывается, но он слишком высок. Ерзает, подвигает вперед стул, сползает и наконец касается затылком раковины. То, что надо. Он отклоняет назад голову и смотрит на меня. Я улыбаюсь. Беру стакан, зачерпываю воды и выливаю ему на волосы. Потом повторяю.
— Как хорошо от вас пахнет, миссис Грей, — бормочет он и закрывает глаза.
Я лью и лью воду, а сама смотрю на него и не могу насмотреться. Приестся ли мне когда-нибудь это лицо? Длинные темные ресницы, приоткрытые губы сложены сердечком, мягкое дыхание… Вот бы просунуть язык и…
Вода льется ему на лицо. А, черт!
— Извини! Извини!
Он хватает край полотенца и, смеясь, вытирает глаза.
— Эй, осторожнее! Знаю, я задница, но не надо меня топить.
Наклоняюсь и, хихикая, целую его в лоб.
— А ты не соблазняй!
Он подтягивается, обнимает меня одной рукой за шею, поворачивается и целует в губы. Целует коротко, довольно при этом крякая. Звук отдается у меня в животе сексуальным эхом. Кристиан убирает руку, послушно опускает голову на раковину и выжидательно на меня смотрит. Выглядит он при этом таким трогательно-беззащитным, таким по-детски уязвимым, что у меня сердце сжимается от жалости.
Я выдавливаю на ладонь немного шампуня и втираю ритмичными круговыми движениями, начиная от висков. Кристиан закрывает глаза и тихонько что-то мурлычет.
— Хорошо, — говорит он чуть погодя и расслабляется.
— Да, хорошо. — Я снова целую его в лоб.
— Мне нравится, как ты скребешь ноготками. — Глаза закрыты, на лице выражение полного довольства — ни следа недавней уязвимости. Как быстро у него все меняется — настроение, выражение… Приятно сознавать, что это дело моих рук.
— Подними голову, — командую я, и он подчиняется. Хм, так и во вкус войти недолго. Втираю шампунь в затылок, легонько скребу ногтями.
— Назад.
Он отклоняется назад, и я смываю пену. Теперь уже осторожнее, чтобы не облить.
— Еще?
— Да, пожалуйста. — Ресницы вздрагивают, глаза ищут меня. Я улыбаюсь.
— Поднимайтесь, мистер Грей.
Я поворачиваюсь к той раковине, которой обычно пользуется Кристиан, и наполняю ее теплой водой.
— Для полоскания, — отвечаю на его недоуменный взгляд.
Повторяю все сначала, слушая его глубокое, ровное дыхание. Намылив голову, отступаю на секунду в сторону, чтобы еще раз полюбоваться скульптурным лицом мужа. И ничего не могу с собой поделать — нежно поглаживаю по щеке. Он приоткрывает глаза и почти сонно поглядывает на меня из-под ресниц. Я наклоняюсь и мягко, целомудренно целую его в губы. Он улыбается, закрывает глаза и умиротворенно вздыхает. Кто бы мог подумать после нашего сегодняшнего спора, что он сможет вот так расслабиться. И без секса.
— М-м-м, — бормочет Кристиан, когда его лица касаются мои груди. Сдерживаюсь, чтобы не пуститься в пляс. Вытаскиваю затычку, спускаю из раковины воду. Он щупает меня сзади.
— Ласки не помощь, — с притворной суровостью говорю я.
— Не забывай, я глуховат, — отзывается Кристиан и, по-прежнему не открывая глаз, начинает тянуть вверх юбку. Хлопаю по руке — мне нравится изображать парикмахершу. Он ухмыляется, широко и дерзко, как подросток, пойманный за чем-то непозволительным и втайне гордящийся тем, что сделал.
