«Да будет с тобой милость Аллаха, о мой брат! Наконец я отважился написать! Долгие годы я печалился, вспоминая миг нашей размолвки, ругал себя за то, что не поспешил остановить тебя. Но сейчас, когда небо подало мне ясный знак, я решился.
Знай же, брат мой Рашид, что наши дети, да пребудет вовеки с ними Аллах всесильный, вновь соединили нас и наши семьи, заключив прекрасный брачный союз. И сейчас не понадобилось даже медного фельса (о Аллах, как до сих пор корю я себя за тот глупый разговор!), чтобы моя дочь вышла замуж за твоего сына, умного и отважного Бедр-ад-Дина.
Произошло же это так…»
Слезы застлали Рашиду глаза. Несколько долгих мгновений понадобилось этому умудренному и суровому мужу, чтобы вновь ясно видеть мир.
«Так, значит, мальчик смог тогда добраться до Валида… Но почему же Салах пишет только сейчас, когда прошел более чем год после исчезновения Бедр-ад-Дина?» – Визирь вновь погрузился в чтение, и его брат через многие фарсахи смог ответить ему на этот вопрос.
«…Когда недалекий первый советник Темира Благородного (о, поверь, брат, я знаю, о ком отзываюсь столь резко) попытался захватить трон, твой сын ускользнул из дворца и сумел предупредить мудреца Валида, а с ним и всех тех, кто был предан царю Темиру и стране Ал-Лат. Мальчика же мудрец отослал с весьма важным посланием к моему повелителю, наместнику халифа, Исмаил-бею. Бедр-ад-Дин поручение выполнил и доставил весть от мудреца. На рассвете особо доверенные, пусть и немногочисленные, стражники веры отправились в столицу страны Ал-Лат, дабы вернуть трон его законному владельцу. Думаю, ты об этом не знаешь до сих пор, как не ведомо это и владыке, которому ты служишь. И это правильно – ибо в стране Ал-Лат еще долго обнаруживали предателей. Суд же над ними был скорым, но мудрец Валид, заботясь более всего о достоинстве царского рода, повелел предателей не казнить, а просто высылать за пределы страны, так чтобы более никогда они не оскверняли своими ногами ее троп.
Твоему же сыну суждены были необыкновенные дни. Ибо в пути встретил он джиннию, которая, прости, брат, но я опущу подробности вины племянника, наложила на мальчика заклятие. И с того мига Бедр-ад-Дин при свете Луны, царицы небосклона, выглядел так, как захотела того мать-природа, но при свете дня преображался в старого и уродливого горбуна. Именно таким я и увидел племянника на пороге своего дома. Аллах великой милостью своей подсказал, что не будет для моей дочери лучше жениха, чем этот странный гость. И я пригласил имама, дабы совершил он священный обряд.
Так стал мой племянник моим зятем. Наутро же я узнал о том, что юноша зачарован. Но к счастью, нашелся при дворе моего повелителя, наместника Исмаил-бея, мудрец, который узнал это заклятие и подсказал, как избавиться от него. Бедр-ад-Дину предстоял теперь долгий путь на далекий остров пряностей к кудеснику, который избавит его от напасти. Вот почему не прошло и сотни дней после свадьбы, как мой зять и племянник, твой сын, о мой далекий брат, на корабле «Смелый» отправился в дальние страны.
И было это день в день ровно год тому назад. Моя дочь, умница Фарида, заставила меня взяться за перо и написать тебе письмо. Но я долго колебался, не решаясь просить прощения у брата моего за то, что не искал его все эти годы. И лишь рождение нашего с тобой внука, первенца Бедр-ад-Дина и Фариды, открыло мою душу. А в прекрасный день, когда мы провели с малышом обряд сунны[4], взялся я за калам, чтобы рассказать тебе все.
Твой любящий брат Салах.
Если осталась в тебе хоть капля братских чувств, спроси у посыльного, что еще велел передать с ним визирь Александрии.
Да хранит тебя и твою семью Аллах милосердный и всемилостивый!»
Не мог спокойно прочитать Рашид слова своего брата о «капле братских чувств» – слезы вновь вернулись. И несколько бесконечно долгих минут сидел визирь, вспоминая сладчайшие юные годы и счастье братской дружбы. Когда же сумел он совладать с чувствами, ноги сами понесли его в курительную, где в созерцании прекрасного сада застыл посыльный от визиря Салаха.
– Да пребудет с тобой милость Аллаха, уважаемый! Мой брат визирь пишет, что у тебя есть для меня еще послание.
– О да, Рашид, у меня есть для тебя еще послание. Визирь Салах просил передать тебе это и сказал: «Брат мой, не следует ей храниться в двух местах сразу. Возьми ее, соедини и береги до мига нашей встречи!». Что здесь, в кожаном мешке, я не знаю. Но визирь повелел мне беречь это пуще самой жизни. Теперь я выполнил поручение визиря. Прощай!
– Да будет легок твой путь! Да хранит тебя Аллах всесильный на долгие сотни лет! – пробормотал Рашид в спину стремительно удалявшемуся посыльному. И только после того, как закрылась калитка, визирь решился развязать тугие узлы шелковых шнуров, которые стягивали мешок.
Кожа сползла с кинжала, и благородная позолота, так давно не видевшая света, вновь заиграла в солнечных лучах.
– О Аллах всемилостивый! Наша семейная драгоценность… Но как попал кинжал к моему брату?
Визирь держал драгоценный клинок в сложенных ладонях. Он верил и не верил своим глазам. О да, более ясного знака, что Салах просит о примирении, и быть не могло. Но Рашид давным-давно уже простил брата. Он, вспоминая юность, укорял себя лишь в том, что не пытался узнать, что же стало с Салахом.
«Да будет так, о мой далекий брат! С этого дня я вновь обрел родственника! Теперь мне ведомо, что я стал дедом, знаю о судьбе сына. И пусть этот день будет первым из дней моего вернувшегося счастья!»
Вот таким, обновленным, посветлевшим, и застала своего мужа добрая Джамиля.
– Ты сегодня улыбаешься, о муж мой, свет очей моих! Что так порадовало тебя?
Не говоря ни слова, Рашид с улыбкой раскрыл ладони, и его жена увидела тот клинок, который уже так бесконечно давно отдала сыну, что отправлялся в далекую страну. Сердце матери на миг замерло и… она упала без чувств.
Визирь Рашид испугался.
– О Аллах, что же я наделал! Она же подумала, что о мальчике пришли злые вести, что кинжал – это все, что осталось от нашего Бедр-ад-Дина…
Нескольких капель воды, упавших на лицо Джамили, было достаточно, чтобы та пришла в себя.
– Что с нашим мальчиком, Рашид?! Кто принес тебе кинжал? Убийца найден? Не мучай меня, я готова к самому худшему!
– Женщина! Ну если ты уже готова к самому худшему, то, думаю, вести из далекого города Искандера Двурогого тебя не испугают!
И Рашид прочел вслух письмо брата. С каждым услышанным словом лицо Джамили светлело. А когда визирь закончил читать, он увидел, что его жена разом помолодела на добрый десяток лет.
Она вскочила на ноги как девчонка и со смехом проговорила:
