— Рада, что ты уговорил меня на это. Ты можешь быть очень убедительным, когда захочешь.
Дилан сжимает мою руку, и я не могу перестать смотреть на него. Мою грудь переполняют эмоции. Я все еще не смогла произнести три главных слова. Три слова, которые, я знаю, изменят все. Но им не остановить бешено бьющееся сердце, из-за которого улетучиваются все правильные мысли.
— Что? — Дилан на секунду отвлекается от дороги, встречаясь со мной взглядом.
— Ничего. Я просто… — пожимаю плечами, — счастлива.
— Я тоже. — Он снова фокусируется на шоссе, а на губах появляется улыбка.
Несколько минут я слушаю музыку, потерявшись в своем маленьком пузыре счастья, как вдруг неожиданно машина резко поворачивает направо. Мое тело наклоняется, и я со стуком ударяюсь затылком об окно.
— Дилан, что ты творишь?
Не реагируя на мои крики, он дергает рычаг переключения передач и переползает через потрепанное кожаное сиденье, прижимаясь к моему телу. Его тяжелое дыхание скользит по моему подбородку. Дилан сосредоточивает внимание только на моих губах, и я облизываю их, пытаясь устранить зуд от его обжигающего взгляда.
— Теперь, зная, что могу тебя поцеловать, — бормочет он, нависая надо мной, — я буду делать это каждый раз, когда захочу.
— Так чего же ты ждешь? — приободряю я его, наблюдая, как он закрывает глаза, и густые ресницы опускаются на щеки, прежде чем его нетерпеливые губы встречаются с моими. Поцелуй нежный, но когда Дилан посасывает мою нижнюю губу, а затем проталкивает язык в мой рот, я вся горю. Я открываюсь для него и стону, когда наши языки сталкиваются. Дилан поднимает руку и, обхватив мое лицо, удерживает, пока мы растворяемся друг в друге снова и снова. Наконец разорвав поцелуй, чтобы вдохнуть, он смеется:
— Господи, Эви, что же ты делаешь со мной. Ты не представляешь, как сильно я сейчас хочу оказаться на заднем сиденье.
— О, кажется, догадываюсь.
Когда Дилан сползает с меня и садится за руль, я ухмыляюсь, поправляя бюстгальтер. Парень заводит двигатель и выезжает на шоссе, но продолжает держать меня за руку все время, пока мы движемся к месту назначения. Разумеется, я все еще не могу отойти от нашего поцелуя.
Примерно через полчаса, когда кажется, что мы едем целую вечность, Дилан, наконец, сворачивает на дорогу, похожую на въезд в большой кемпинг.
— Что это за место?
Я рассматриваю огромное открытое пространство, расположенное на берегу обширного озера, с великолепными старыми деревьями, под которыми установлены скамейки.
— Боже мой, Дилан. Остров Шеллфилд. Я едва узнала его. Столько времени прошло с тех пор, как я была здесь.
— Помнишь, бабушка с дедушкой в детстве привозили сюда нас с Джорданом? Почему-то сегодня мне пришло в голову, что ты здесь давно не была, поэтому захотел взять тебя с собой.
Он выпрыгивает из машины и направляется к пассажирской двери, придерживая ее для меня. Спрыгнув, я приземляюсь прямо в его руки, и Дилан крепко целует меня в губы.
— С возвращением на остров Шеллфилд, Хоппер. — Кивнув головой в сторону заднего сиденья, он добавляет: — Давай захватим тело. Нужно найти для него хорошее место.
— Тебе помочь?
Я наблюдаю за тем, как он пытается удержать нечто, скрытое одеялом, чтобы я не догадалась, что там находится.
— Нет, все в порядке. Но знаешь. — Дилан движется вправо, протягивая мне корзину для пикника. — Можешь понести это?
— Конечно. — Я хватаю корзину и следую за ним.
Мы доходим до большой поляны, затем Дилан опускает одеяло и делает шаг назад.
— Готова?
— Думаю, да. — Отступаю на несколько футов, не желая подходить слишком близко. — Там ведь не бомба?
— Нет же, забавная девчонка, это не бомба.
Он зажимает одеяло рукой и стягивает его, словно фокусник, открывая ракету, высотой, должно быть, почти в четыре фута. За эти годы я видела немало собранных им ракет, но мы ни разу не запускали ни одной из них вместе.
Для кого-то это может показаться глупым, но таким способ Дилан позволяет мне стать частью чего-то значимого в его жизни. И для меня это — все.
— Просто фантастика, Дилан. Мне нравятся оранжевый и желтый цвета, которыми ты ее расписал. Давай запустим эту хреновину в воздух.
Я ставлю корзину на землю и двигаюсь к месту, где он устанавливает ракету. Дилан целует меня в лоб, улыбаясь напротив моей кожи.
— Ты никогда не перестаешь меня удивлять, знаешь это? То есть, я знаю, что это не самое романтическое свидание…
— Хорошо. — Поднимаю руку. — Остановись.
Я не позволяю ему говорить. Вместо этого наклоняю голову назад, чтобы он мог посмотреть мне в глаза.
— Мне нравится, что ты привез меня сюда. Так что прекрати отговаривать, и давай покончим с этим.
— Да, мэм, — парирует он, и я рычу на него. — Ладно, помоги мне с управлением, и начнем обратный отсчет.
Его рука лежит на пульте, и я накрываю ее своей. Циферблат вращается вправо, когда мы медленно поворачиваем его и начинаем считать:
— Пять. Четыре. Три. Два. Один…
Мы нажимаем кнопку, и ракета поднимается в воздух. Настолько высоко, что превращается в крошечное пятнышко среди облаков. Не отрывая взгляды от неба, мы смотрим вверх до тех пор, пока, наконец, не видим раскрывшийся парашют. В воздухе парят желто-оранжевые пятна, отражающие лучи солнца.
— Йе-ху-у! — кричу я, и Дилан так сильно смеется, что упирается ладонями в колени.
Я с улыбкой пожимаю плечами, направляясь к тому, что, как я полагаю, является нашим обедом.
— Хорошо, поездка была довольно утомительной. Давай поедим. — Поднимаю корзину и машу ей. — Здесь еда, так ведь?
— Да. — Дилан ходит по кругу и собирает ракету, подставку и провода от нее. — Я только заброшу это в машину.
Через минуту он возвращается, держа в руках одеяло и улыбаясь так, что я замираю на месте.
— Я рад, что привез тебя сюда.
— Я тоже.
Он переплетает наши пальцы, и мы находим хорошее место на берегу озера. Здесь расположились всего несколько человек, поэтому для нас места достаточно. Я помогаю Дилану расстелить одеяло на траве, и мы усаживаемся на него.
— Ну, что у нас на обед?
— Давай посмотрим. — Он копается в корзине, вытаскивая продукты. — Арахисовое масло и сэндвичи с желе и с двумя столовыми ложками арахисового масла, — подмигивает Дилан. — Картофельные чипсы и остатки клубники в шоколаде. О, и еще есть родниковая вода «Фиджи», которую ты так любишь, — смеется он, передавая мне одну бутылку. — Бабуля действительно купила ее в магазине. Знаешь, я не могу отличить обычную воду от этой. Все они одинаковые на вкус.
— Спасибо. Умираю от голода.
Я разворачиваю бутерброд и много откусываю от него, наслаждаясь сочетанием вкуса орехов со сладким желе.
— Ты вечно голодная, — дразнит меня Дилан, и ведь он прав.
У меня быстрый метаболизм, так как организм еще молодой. И, кажется, пища переваривается сразу же, как только я что-то съем, но по какой-то непонятной причине я до сих пор отмеряю количество съеденного арахисового масла.
— Здесь действительно красиво. — Рябь, бегущая по поверхности озера, действует на меня успокаивающе. — Если не ошибаюсь, в прошлый раз, когда я была здесь, ты решительно запускал воздушного змея, который в конечном итоге застрял на дереве?
— Ага. — Дилан открывает пакет с чипсами и начинает хрустеть ими. — Я тоже помню, как разозлился, потому что любил этого змея. После этого бабушка с дедушкой привозили нас сюда, когда гостили у нас. Они рассказывали о диких животных, которые обитают в этих местах, до тех пор, пока мы не начинали валиться с ног от усталости. Это было до того, как я понял, что это место отлично подходит для запуска ракет.
— Сколько она здесь пробудет?
Я съела половину сэндвича и завернула остатки, убрав их обратно в корзину.
— Она уезжает завтра.
Я замечаю, что Дилан вздыхает после этих слов. Должно быть, ему тяжело дается ее отъезд. Знаю, как сильно он ее любит. Скорее матерью для него была бабушка, чем его собственная мама. Игнорируя ком в горле, я думаю о том, какую важную роль она играет в его жизни. Она также была неотъемлемой частью и моей жизни. Особенно после смерти родителей.
