— Я… я знаю, что ты, вероятно… занята с клиентом, но я могу приехать… чтобы встретиться во время перерыва?
Ее голос звучит странно. Она шмыгает носом вперемешку с рыданиями. Я осторожно толкаю Дилана и принимаю сидячее положение.
— В чем дело?
— Мне просто… нужно поговорить с тобой.
Ее слова сопровождаются слезами, и это беспокоит меня.
— Я не на работе. Где ты? Я приеду к тебе.
— Я, — она замолкает, как будто пытается вспомнить, — сижу в своей машине на территории университета.
Очередная порция рыданий вырывается из подруги, и она сморкается.
— Хорошо, не двигайся. Я не хочу, чтобы ты куда-либо уезжала. Я буду там через час, ладно?
— Ладно, — соглашается Нора, и я вешаю трубку, а затем смотрю на растерянного Дилана. Он в замешательстве.
— Что случилось? — Дилан начинает собирать еду и складывать ее обратно в корзину.
— Не знаю. Но она рыдает, и это совсем на нее не похоже. Я должна поехать к ней.
Я помогаю Дилану стряхнуть траву с одеяла, и мы идем обратно к его машине, взявшись за руки.
По дороге я мысленно прокручиваю различные сценарии случившегося и от этого начинаю только сильнее беспокоиться. Дилан не отпускает мою руку, и это единственное, что успокаивает меня. Все это так не похоже на Нору. Она не показывает своих эмоций. Подобные вещи в нашей дружбе всегда оставались за мной. Как только мы подъезжаем к дому, я выскакиваю из пикапа, и Дилан подходит ко мне.
— Знаю, ты переживаешь, — рукой он ласкает мою щеку, — но я уверен, что с Норой все в порядке.
— Да. Возможно, ты прав. Но я все равно поеду, просто чтобы убедиться в этом. — Я переплетаю наши пальцы. — Спасибо за прекрасное свидание. Я отлично провела время.
— Я тоже, малышка.
Меня обволакивает тепло от услышанных нежных слов, и я делаю все возможное, чтобы не расплыться в широкой улыбке. Дилан наклоняется и дарит мне сладкий поцелуй, от которого покалывает каждую клеточку моего тела.
— Позвони мне после встречи с Норой и дай знать, как она, хорошо?
— Позвоню. — Выпускаю руку из его ладони и шагаю по дороге.
— Эй, Эви, — кричит Дилан, и я стремительно оборачиваюсь, чуть не ударив себя по лицу своим же хвостом.
— Да?
— Думаю, я наконец-то понял, каково это — летать.
Он уходит, а я чувствую себя так, будто попала в финал самого романтичного фильма, от которого захватывает дух. Потому что он похитил всю меня... кусочек за кусочком.
* * *
Когда я приезжаю, на парковке полно машин. Несмотря на это, я за милю могу разглядеть желтый «Мини Купер» Норы. Как и его владелица, он сильно выделяется из толпы.
Чтобы добраться до подруги, я проезжаю мимо рядов различных машин. Меня накрывает волна странного волнения. Энергия, царящая в воздухе, вызывает мурашки на коже. Огромная часть меня не может дождаться, когда я вернусь к учебе и закончу свою степень, а затем продолжу обучение в магистратуре. Я отношусь к тем странным людям, которые любят учиться.
В паре машин от Норы я обнаружила пустое место и паркую свою потрепанную, но горячо любимую красную «Хонду». Ту самую, которая принадлежала моей маме. Она проехала более ста тысяч миль, но я отказываюсь избавиться от нее, пока она на ходу. Может быть, и после этого я с ней не расстанусь.
Подходя к машине Норы, я вижу ее поникшую, сгорбленную над рулем и обнимающую его руками. Волосы подруги свисают по бокам. Я стучу в окно, и Нора подпрыгивает, а затем открывает замок на двери. Она смотрит вверх, на меня. Ее нос стал таким же розовым, как и волосы.
— Ты напугала меня! — кричит она.
Лицо подруги в потеках черной туши, на щеках видны дорожки от пролитых слез. Я проскользнула на крошечное сиденье ее машины и повернулась к ней лицом.
— Что ж, мы квиты. Что происходит?
Я кидаю сумочку на пол салона и беру ее за руку.
— Все из-за мамы и папы, — Нора едва произносит эти слова и снова заливается слезами.
— Они в порядке? Скажи мне, Нора. — Я открываю бардачок и копаюсь в нем в поиске салфеток. Обнаружив их, протягиваю ей целую кучу.
— Ну... они... Они снова собираются жить вместе. — Ее голос ломается, и она вытирает нос рукой, вместо того чтобы воспользоваться салфеткой.
— Что? — Я чуть не начинаю смеяться, но в последний момент одергиваю себя. — Подожди-ка, тогда чем ты расстроена? Я не понимаю. Ты же всегда этого хотела.
— П-потому что. — Ее нижняя губа дрожит, и подруге никак не удается связно говорить. — П-потому что вчера они сказали мне, что собираются воссоединиться, а сегодня мама сообщила, что у нее в груди обнаружили опухоль.
— О, Нора. — Я в знак поддержки сжимаю ее руку, а она едва дышит.
Подруга смотрит в никуда.
— Завтра врачи сделают биопсию, чтобы определить… — Она смотрит на меня со страхом в зеленых глазах. — Я даже не могу произнести этого, Эви.
— Понимаю. Но послушай. Я знаю, что ты волнуешься. Я бы на твоем месте тоже волновалась, но постарайся не беспокоиться, пока для этого не будет реального повода. Может быть, абсолютно не о чем волноваться. Ты же, как и я, знаешь, что наша грудь состоит из всяких странных тканей, которые ошибочно принимают за то или иное. Правда?
Она кивает, приподнимая уголки губ от едва уловимой улыбки.
— Ну, вспомни, когда доктор учил нас проверять молочные железы. Мы каждую неделю думали, что у нас что-то есть, так ведь?
— Да, ты права. Спасибо, Эви.
— Конечно, — говорю я, и она улыбается, но что-то в ее выражении лица все равно кажется странным. — Что-то еще? Все не так, правда?
— Нет.
— Нора, — рычу я, уставившись на нее. — Мне клещами из тебя все вытаскивать или как?
Шумно выдохнув, она мельком смотрит на меня.
— Хуже всего то, что я не могу перестать думать о Хейзел и Августе.
— О Боже! — Я вскидываю руки, чуть не ударившись о низкий потолок машины. — У меня сейчас будет эмоциональный срыв.
Мои слова вызывают у Норы хихиканье, и она хватается за живот, пока ее смех не затихает.
— Хорошо, Эви. Спасибо. Мне это было необходимо.
— Слушай, с твоей мамой все будет в порядке. Я уверена. А что касается Хейзел и Августа, ты не должна думать о них, потому что они не помогут. Особенно в случае с твоей мамой. И я еще не дочитала. Планировала, но меня отвлекли.
— Надеюсь, что отвлечение, по крайней мере, было хорошее. Хотя в моем случае не так много достойных отвлечений, когда я читаю.
Она сморкается в одну салфетку, затем в другую, прежде чем сунуть их в боковой карман.
— Так и есть, — признаюсь я, но улыбка на моем лице — лучшее доказательство этого.
— Ну, — Нора скрещивает свои тонкие руки на груди, — пожалуйста, скажи мне, что ты наконец-то избавила Дилана от страданий.
— Да. Я бы сказала, что он очень доволен.
— И, — она поворачивается ко мне всем телом, тем самым подталкивая к продолжению, — как все прошло?
— Скажем так, я хочу сделать это снова. И снова, и после — еще раз.
— Если бы это был не Дилан, я бы попросила рассказать детали, но не уверена, что хочу представлять это в мыслях, когда увижу его. Скажи только одну вещь. — Она наклоняется ближе. — Он хорошо оснащен? Ну, ты понимаешь...
— Он… идеален. — Выдыхая, я опускаю голову на сиденье. — Знаешь, что поражает меня в Дилане? Он не считает себя чувственным или романтичным, но говорит мне самые милые вещи на свете. Из-за него я чувствую то, чего раньше не испытывала.
— Потому что ты любишь его, Эви.
Я поднимаю голову и смотрю в покрасневшие глаза Норы.
— Да. Сильнее, чем могла бы предположить.
— Я рада. По двум причинам. Во-первых, вы, ребята, принадлежите друг другу. А во-вторых, я знала это годами. Просто ждала, когда же вы, наконец, осознаете это. — Она машет рукой, прищелкивая языком. — Я уже сыта по горло этими вашими штучками-дрючками про лучших друзей.
— Штучками-дрючками? — посмеиваюсь я, и Нора улыбается в ответ, а в ее зеленых глазах снова появляется жизненный блеск.
