— А ты так плохо скрываешь свои чувства, — мягче ответила Реджина. Она протянула руку и оторвала пальцы Эммы от чашки. — Это никогда ничего не значило, Эмма. Он просто отвлекал внимание.
Эмма нахмурилась.
— Привлекал, скорее.
— Ну, да. Грэм хорошо выглядит, — призналась Реджина, сжимая руку Эммы. — Но он также был не очень интересным и не особо умным. У нас никогда не было настоящей связи. Он был просто лучшим из худших.
Эмма заставила себя улыбнуться. Она знала, что для неё было совершенно нелепо ревновать к бывшему Реджины, когда она сама была замужем, но это не остановило её желудок от того, чтобы скрутиться, словно верёвка.
Реджина могла видеть разочарование, мерцающее на её лице, и вдруг единственное, чего она пожелала во всём мире, — это заставить его снова исчезнуть.
— Эмма, — тихо сказала она, ожидая, когда та посмотрит на неё. — Я говорю серьёзно. Мы виделись час в неделю и едва знали друг друга. Он, однозначно, не приготовил бы моё любимое блюдо для меня.
— Я смогла это сделать только потому, что спросила у Генри, что ты любишь.
— И тот факт, что ты достаточно позаботилась о том, чтобы узнать у него об этом, говорит гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — сказала Реджина. — Мы даже не были друзьями. Он просто был… рядом. И я порвала с этим, потому что этого перестало быть достаточно.
Эмма ненавидела себя за то, что спрашивала, но ей пришлось это сделать:
— Я тоже просто «рядом». Я тоже отвлекаю внимание?
Реджина замерла, её глаза сузились. Она знала, что должна обидеться или даже разозлиться, что Эмма сомневалась в этом. Но Эмма спрашивала не со зла, или чтобы позлить её, она спрашивала, потому что ей действительно нужно было знать. Её сердце болело, и Реджина была всем, что у неё осталось, и ей нужно было знать, как сильно ей разрешено цепляться за неё, прежде чем ей неизбежно скажут отпустить её снова.
Реджина выпустила её руку, и лицо Эммы тут же омрачилось.
Но потом Реджина встала со своего места и перешла на другую сторону островка, пока Эмма наблюдала за ней всё это время. Когда она достигла её края, она медленно потянулась к подбородку Эммы, обхватив его как можно мягче, и повернула её лицо к себе.
Эмма ждала, а её пристальный взгляд скользнул по лицу Реджины, замечая тёмные круги под её глазами и слабые следы укусов на её дрожащей нижней губе. Наступила пауза, прежде чем Реджина подняла руку, пряча за ухо Эммы прядь волос.
Её рука переместилась и опустилась ниже уха Эммы, её большой палец мягко погладил её опухшую скулу, а пальцы сжали заднюю часть шеи. Эмма всё ещё смотрела на неё — её глаза были широко раскрытыми и остекленевшими, когда она наблюдала за женщиной над собой, как будто та спустилась с небес с единственной целью — защитить Эмму от этого ужасного, дерьмового мира. Она была единственным настоящим другом, который когда-либо был у Эммы, и она постепенно начала понимать, что, вероятно, единственным, кто ей когда-либо понадобится.
Реджина колебалась, нахмурившись на секунду, прежде чем наклонилась вперёд и прижалась губами к Эмме. Это был самый мягкий, самый осторожный поцелуй, который Эмма когда-либо получала, и она почувствовала, как её глаза покалывает от прикосновения Реджины. Протянув руки вперёд и положив их на талию Реджины, она свободно держала её, желая, чтобы та приблизилась, не притягивая её самостоятельно.
Реджина подняла другую руку, чтобы обхватить лицо Эммы, и нежно разомкнула губы, чувствуя, как их носы касаются друг друга, когда она целовала её. Она отчаянно хотела поцеловать её ещё сильнее, наконец, перейдя к тому, что было накануне ночью, но она была слишком осведомлена о синяках, ноющем лице Эммы и её усталых кругах под глазами. Поэтому вместо этого она наклонилась, прижимая своё тело как можно ближе к Эмме, и слегка отклонила её голову назад. Она почувствовала, как хватка Эммы на её талии мгновенно сжалась, когда она углубила поцелуй, рассказывая ей в нём всё то, что она была недостаточно смелой, чтобы сказать вслух.
Когда Реджина отстранилась и уперлась лбом в Эмму, она не испытывала то же сожаление, как прошлой ночью. Эмма открыла глаза и посмотрела на неё, не задаваясь вопросом, почему она остановилась, а просто будучи счастливой, что она вообще поцеловала её.
— Пожалуйста, останься, — тихо сказала Реджина.
Эмма моргнула. Она протянула руку и убрала волосы Реджины с лица.
— На сколько?
— На сколько хочешь, — ответила Реджина, снова выпрямляясь. Её правая рука осталась на лице Эммы, мягко сжимая её опухшую щеку, и Эмма прижалась к ней. — Если ты действительно хочешь найти своё место, то я не буду тебе мешать. Но я хочу, чтобы ты осталась здесь. Так что, пожалуйста, не уходи. Пока что.
Эмма почувствовала, словно её душу распахнули. Обе женщины знали, что Эмма была одинока и глубоко напугана, и это не было удивительным, когда она показывала это. Но было редкостью, чтобы Реджина признавалась, что чувствует то же самое.
Всё, что Киллиан говорил Эмме, будто Реджина на самом деле не хотела, чтобы она была здесь, или вообще не заботилась о ней, было ложью. Реджина только что предоставила ей доказательства.
Эмма протянула руку, взяла Реджину за другую руку и поднесла её к губам.
— Ладно, — сказала она, оставляя поцелуй на костяшках её пальцев.
Реджина с облегчением прогнулась.
— Ты серьёзно?
— Конечно, — улыбнулась Эмма. — Я понятия не имею, почему ты хочешь, чтобы я занимала целую комнату, но если ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, то я никуда не уйду.
— Я хочу, чтобы ты была здесь, потому что ты — мой друг, — сказала Реджина и остановилась. — И, надеюсь, даже больше. Мне нравится твоя компания, и я хочу узнать тебя получше, и я просто… я должна быть уверена, что ты в безопасности. Я не могу отпустить тебя, пока не буду знать, что с тобой всё будет хорошо. Ты… ты не против?
Эмма улыбнулась, будучи уверенной в том, что вот-вот расплачется.
— Я только за.
Реджина вздохнула с благодарностью. Она наклонилась вперёд и поцеловала Эмму в макушку, вдыхая запах ванили, который она уже так сильно полюбила.
Когда она отстранилась, на её глазах выступили слёзы. Она посмотрела на две полные чашки рядом с ними и вздохнула.
— Кажется, наш чай остыл.
— Ну, я предупреждала тебя, что мне он не нравится, — сказала Эмма, приподнимая чашку и делая глоток. — Всё в порядке. Он всё ещё тёплый.
Реджина неохотно вернулась на своё место.
— После этого нам, наверное, стоит пойти спать.
— Наверное, — вздохнула Эмма, глядя на часы. Было 1:30 ночи. — Если только у тебя не осталось места для лазаньи.
Реджина засмеялась.
— Я поставила её в холодильник. Мы можем приготовить её завтра.
— Она, вероятно, отвратительна.
— Ну, она почти наверняка не будет так хороша, как у меня получается, — сказала Реджина, ухмыляясь. — Но я готова дать ей шанс.
Эмма фыркнула, выпивая больше чая с болезненным выражением лица. Реджина сразу же это заметила.
— Он так ужасен?
— Сойдёт, — пожала плечами Эмма. — Хотя я предпочла бы скотч.
— И я бы тоже, — призналась Реджина. — Мы можем сделать и это завтра.
Эмма улыбнулась.
— Это свидание, — сказала она, и против своей воли Реджина почувствовала, что краснеет.
— Да, это свидание, — пробормотала она. Взгляд Эммы упал, её губы всё ещё изгибались вверх, и она молча выпила оставшуюся часть чая.
[Х]
Когда Реджина мыла чашки и запирала дом, Эмма подняла своё измученное тело вверх по лестнице, используя перила в качестве костылей. В конце концов, она добралась до своей спальни и рухнула на кровать, а затем начала надевать пижаму, которую она уже себе присвоила.
Когда Реджина поднялась наверх, она нашла Эмму в гостевой ванной, чистящей зубы, когда та задумчиво рассматривала своё лицо в зеркале. Реджина прислонилась к дверному косяку, готовясь как-то успокоить её насчёт травм, но потом остановилась. Она с приступом грусти поняла, что Эмма даже не выглядела обеспокоенной ими.
