В коридоре Мирон ставит меня на пол и молча сплетает наши руки. Мне как-то не хочется спешить на головомойку, а сердитое сопение Бьерквиста только ее и обещает. Даже его вибрирующая энергетика пророчит мне прыжок в жерло вулкана. Учитывая неразбериху в моих мыслях, я не готова к ещё одному объяснению, хотя, конечно, хочется разобраться во всём здесь и сейчас.
43 Внутренний диссонанс
— Мирон, мои вещи… — останавливаюсь, встретив ещё один недовольный прищур.
Я без понятия, сколько времени мы ползём в пробке и самое важное, куда мы движемся мой дорогой водитель не сообщает. Мирон, вероятно, совершенствует мастерство игры в молчанку. На попытки завязать разговор он утробно рычит и бросает в мою сторону резкие взгляды, не скрывающие порицания. Всё остальное время он — живая скульптура.
Поражённо вздохнув, я перестаю созерцать потрясающе выразительный профиль и отворачиваюсь к окну. Вновь задумываюсь о последних событиях.
Встреча с Андреем кажется далёким сном, и я корю себя, что не расспросила подробнее о его самочувствии, не уточнила, почему они с мамой развелись, и вообще не поговорила толком. Ладно, мне Мирон номер пообещал. Надеюсь, мне не придётся связывать молчаливую личность, чтобы получить заветные цифры!
А вот Сашкины цифры не надо добиваться и откладывать звонок бессмысленно.
Достав телефон, я кручу его в руках. После Аниной двойной игры и откровений Димы я побаиваюсь услышать правду, отличную от моих рассуждений. Впрочем, лучше узнать всё сразу!
— На громкую ставь, — гаркнул Бьёрквист. Ух, ты, он говорящий!
Сморщив нос, я поворачиваюсь к парню. Хочется ответить поострее, так чтобы мысль командовать мной, словно я пятилетнее дитя, даже не мелькала! И в тоже время его забота «по-варварски» подобно первым лучам весеннего по-настоящему тёплого солнца согревает и придаёт лёгкости. Такой вот внутренний диссонанс.
Напоказ сердито фыркнув, я набираю Сашку и ставлю на громкую.
— Привет!
— Сашуль, привет. Скажи, а ты почему не говорила, что общалась с Димой?
— Ох, Виолетта… — подруга замялась. — А что случилось? Как ты узнала? Ты в порядке? Мне приехать?
— Я нормально, не надо приезжать. Саш, просто ответь на вопрос.
— Эм. он приезжал и интересовался тобой. Говорил, что беспокоится и что постарается уладить всё. Вет, прости меня. Я же думала что помогаю. Он же… это ведь Дима, которого я знала и который не вёл себя как козёл. Я не помню сколько точно я…рассказывала про тебя. мне казалось он волнуется… Я долго велась… Он затягивал и давал очередные обещания и я наконец сообразила, что он ничего не делает и прекратила с ним контактировать…
— А почему не сказала? Ни тогда, ни сейчас? — нервно провожу языком по зубам.
— Ты вспомни себя? Тебя кидало из крайности в крайность, и я не хотела быть посланной! А сейчас я не знала, как тебе сказать….Даже Мишка не знает до сих пор.
— Я поняла. Не переживай, все в порядке, — честно заверяю.
— Виолетта, а что случилось? Ты где?
— Саш, пожалуйста, давай завтра созвонимся и договоримся о встрече!
— Ладно, — недоумение подруги колоссально.
Мы прощаемся, и я вновь остаюсь в тишине с человеком, чьё поведение с трудом поддаётся логике.
— Вас, не в меру доверчивых, двое, — резюмирует Мирон, прицокнув языков.
— Да, держимся вместе.
Скрутив волосы в жгут, я откидываюсь на спинку сиденья.
Я на Минакову не держу обиды. Сашуля постоянно лезет, куда не просят из лучших побуждений, и я её люблю вне зависимости от степени надоедливости.
И её мотивы понятны. Я тогда действительно была похожа на пациента мозгоправа: пыталась поговорить с мамой, возвращалась в Сашкин дом разбитая и клялась, что больше в жизни не буду пробовать, а утром все начиналось сначала. Продолжались мои мытарства до последнего разговора с мамой, который оставил щедрый слой пепла в душе. После…я огрызалась на все попытки завести разговор на эту тему.
Да и сейчас, я за свою реакцию не поручилась бы.
И снова едем молча! Мне уже порядком надоел дрейф льда между нами, поэтому я атакую Мирона вопросами:
— А куда мы едем? Как ты узнал куда ехать? Откуда у тебя номер Андрея?
— Что бы ты делала? Блять, я не понимаю, как можно быть настолько безбашенной! О чем ты думала? Почему поперлась к этому чокнутому одна, никому не сказав! — совсем не ласково гремит в ответ. Что ж. начало разговору положено!
— Замуж за него я бы точно не пошла! — всплёскиваю руками.
— Не сомневаюсь! Ты бы придумала потрясающий способ избежать этого и влипнуть во что-нибудь другое! Бляяя, я представить не могу где бы пришлось тебя ловить! — рычит, наклонившись ко мне.
Это выстрел стартового пистолета для меня…
— А чего ты нервничаешь? Зачем тебе меня ловить? Ты сам сказал — мы не встречаемся!
— Твою мать! Речь сейчас не о моих словах, а о том, что, ты нагородила несусветной чуши и, гордо вскинув подбородок, попёрлась к нему! Ты понимаешь, чем могло всё закончиться? — Мирона сильно занесло на вираже. Хорошо хотя бы машину он ведёт уверенно!
— Нет, сейчас речь о твоих словах! Я не твоя Арина! И не Ксюша! Супчики таскать и в глаза заглядывать, выпятив грудь, авось я тебе небезразлична — я не буду! Ты сказал всё предельно ясно!
— Черт, сибирская язва для здоровья полезней, чем твоя самостоятельность! — обхватывает ладонью свою шею сзади и яростно растирает.
Он хочет ещё что-то сказать, только я, активно мотая головой, его останавливаю.
— Мы друг друга не слышим, каждый говорит о своём, лучше перенести разговор. Я тебе сама позвоню, когда буду готова, — прошу, чувствуя себя выжатой до последней капли.
Крики друг на друга, конечно, помогают выпустить пар, только сильнно изнуряют. К тому же, сыпя обвинениями, мы вообще не договоримся. скорее прибьем друг друга.
— Хорошо, — без удовольствия соглашается. — Ваня, — Бьерквист сменил гнев на усталость.
— Что? — я обескуражена резким и абсолютно непонятным переходом.
— Я уже выезжал из клуба к тебе на работу, мне позвонил Ваня и спросил со мной ли ты. Естественно, я ответил отрицательно. Он рассказал про визит к нему и твои слова про Аню и Диму. Я охренел конкретно. Стало ясно, что она разводит тебя с подачи Димы. До меня, наконец, дошло, где я её видел. В тот вечер в клубе этот увёл тебя, а она как раз выходила из клуба. Мы столкнулись в дверях, когда я возвращался за теми девушками, — мог бы обойтись без последней реплики!
Остальное услышать действительно неожиданно. Выходит, Ваня тоже всерьёз беспокоился и звонил не любопытства ради. Блин, я теперь ещё больше обожаю Игнатова. И чего уж врать самой себе… меня трогает не только Ванино участие. Каждое произнесенное Мироном слово ограняет мою злость, превращая её в противоположное чувство! Я официально сладкий киселёчек!
— А у Вани откуда твой номер? А Андрея ты как нашёл? — хочу знать всё до мельчайших деталей!
— О, мой номер есть почти у всех на твоей работе или ты забыла про ваш чатик? — Мирон обольстительно сверкнул белизной зубов.
— А с Андреем как связался? — приходится быть попугаем и с наслаждением доколупываться до кое-кого. Чем не способ отвлечься?!
Хитро сузив глаза, Мирон сканирует меня, задерживая взгляд на груди. Нашел время!
— У вас с Димой общего, кроме семьи, в общем-то, ни хрена, а я понятия не имел какого ему от тебя надо, насколько далеко и каким образом он готов зайти, поэтому я без особых раздумий решил сдать его производителю на перепрошивку. По твоим рассказам отчим занимался вами, значит, должен был отреагировать. Найти контакты было легко. Позвонил всем и через десять минут у меня был номер. Отец Лильки — депутат, вместе с Андреем раньше ходил на охоту, она-то первая и прислала номер. У остальных тоже с Андреем общие контакты оказались. В общем, мир тесен.
— Ясно-о-о, — задумчиво тяну.
Получается…мне надо было попросить Мирона посодействовать, и можно было бы связаться с Андреем раньше. Да уж, что для одного сложность, для другого — пустяк. Надо только вовремя раскрыть глаза и, возможно, выяснится, что ты в лодке не один…
