Только-только все почистил, как ему казалось, конечно же, вышел на улицу, и тут-то его и приняли.
И получил бы он по полной программе, причем, и за то, чего не делал, потому что в способностях коллег я не сомневаюсь, нашли бы, что повесить, изловчились бы…
Но веселый обаяшка, успевший за пару дней работы прошерстить весь Центр от и до, дал знак, что у нас тут не единственная крыса.
И надо бы затихариться.
Тем более, что Клубничку все еще держали в застенках и, типа, кололи по полной, да и подставлена она была со вкусом, конечно. Все улики на нее указывали…
Потому и лишние телодвижения Хохлова скорее удивили, чем обрадовали. Не его подозревали, не его вели.
Но, естественно, взяли, раз сам так феерически подставился. И опять затихли.
А уже поздно вечером взяли и второго фигуранта, который работал параллельно. Хотя, на ту же самую контору. Этот парнишка повелся не на бабки, что характерно.
А на очень большие бабки.
На такие, которые можно было бы потом кинуть к ногам его великой любви и вернуть ее назад.
Вот чего мне никогда не понять, так это нахера завоевывать любовь продажной шкуры?
Но это, опять же, не моя печаль.
Второго парнишку, неудачливого героя-любовника, сисадмина Виталю, с безупречной репутацией и послужным списком, которого вообще нельзя было никогда ни в чем заподозрить, тупо перекупили, поймав на бабу. Верней, ее перекупили. А она уже наставила своего героя-любовника на путь истинный…
Прав Савин, бабы нас губят. Правда, не все. Есть везунчики, которых женщины, наоборот, на вершины возносят.
Я из таких.
Виталя качественно подготовился к работе, умно не используя проги, а действуя, как инженер по железу, то есть, устанавливая жуков собственного изобретения на нужные машины. Причем, распознать это довольно сложно, наш милаш с сережкой чудом заметил. И вовремя прикинулся лохом, шарящим только в прогах и не особо в железе. Лишних деталек, типа, не заметил…
Когда Клубничку взяли, да еще и так шустро, прямо сразу после первой пробной передачи информации, Виталя просек, что тут у нас засланный казачок, и утих, как мышь под веником.
Просто отслеживал, кто еще дернется. И кого куда дернут. И ждал момент, когда можно будет без палева снять жуков.
Коллегу своего нового он, естественно, подозревал, но Воротов, наверно, таким неваляхой прикинулся, куда его сестренке. И это дало немного времени.
Передавать, я так понимаю, Виталя больше ничего не собирался, вовремя сообразив, что все сотрудники Центра давно и плотно под колпаком.
Хохлов своей неуместной активностью только ускорил события.
Виталя отследил, что его взяли, хоть ребята и постарались сделать это без шума и пыли, и решил, что, пока колют Хохлова, никто не будет смотреть за машинами. Типа, всех уже повязали. Внимание ослабло. И надо торопиться, потому что как только поймут, что Хохлов далеко не главный фигурант, вернутся и будут бдить.
Полез Виталя снимать жуков, ковать железо, пока горячо, а наш веселый мальчик это все дело зафиксировал. Для истории, стало быть.
В итоге, Виталю взяли еще тише, чем Хохлова, и на ближайшие лет двадцать он себе занятие обеспечил. Ну а там, как пойдет.
Клубничку мою выпустили на следующее утро, я успел только Соню в сад отвезти.
И с тех пор прошло уже пару дней, а мы до сих пор в себя прийти не можем. Ночью просто рук не разжимаем. А, учитывая, что живем мы пока что в моей однушке, и между нами спит Сонька, то просто держимся друг за друга. И ничего больше. Но мне и этого хватает.
Просто, после всего, пришло понимание, насколько все хрупкое. Насколько все может в один гребанный миг повернуться, исчезнуть. Сломаться.
И потому надо просто крепче держать тех, кого ты любишь.
— Что тебе Савин сказал? — Клубничка, наконец, забывает про гребанного Виталю. И это хорошо. Чего дерьмо вспоминать?
— В звании понизил.
— Ох…
— Да ничего страшного, тоже мне, печаль.
— А как с переводом?
— Пока сижу здесь.
— В Центре? Но ведь всех уже поймали…
— Ну… Профилактические работы. Могут затянуться, знаешь ли…
— Да? И насколько?
— Пока не знаю. Но думаю, года на два-три, точно.
— Ох… Хорошо бы…
— Ну да…
Клубничка успокаивается, нашаривает мою руку, сжимает.
Я лениво доворачиваю руль, выезжая с парковки перед неприметным зданием конторы, и размышляю, когда стоит обрадовать мою женщину, что задание я все-таки получил сразу. Вместе с понижением в должности…
И как она это воспримет…
Дело в том, что моя Клубничка, чтоб вы понимали, теперь — особо охраняемый объект. В ее темной, красивой головке прячутся охерительной мощи мозги. И эти мозги — достояние страны. Нельзя, чтоб с ней что-то случилось, нельзя, чтоб на нее что-то или кто-то влияли…
И потому она теперь и на всю жизнь под охраной. Как и ее шеф, у которого уже лет пять как есть персональный охранник, спокойно, со стороны наблюдающий за тем, чтоб его объекту ничего не угрожало.
Обычно, объект не в курсе такого внимания к своей персоне. Оно и не надо. Ученые — люди с прибабахом. Воспримет еще это неправильно, как слежку… А это — защита.
И вот теперь моя Клубничка тоже под защитой.
Моей.
Моя новая работа — она, моя женщина. И лучшего прикрытия явно не найти.
Савин, сука, нашел элегантный выход из ситуации, не зря свое место занимает.
Не упустил спеца, да еще его замотивировал на выполнение задания так, как никакие бабки не мотивируют.
Я буду защищать мою Клубничку от негативных внешних факторов в любом случае и в любой ситуации.
Вот только… Как ей об этом сказать? И когда? И как она это воспримет…
О том, что я ей ничего не буду говорить, речи не идет. Похрен мне на все подписки и прочий бред. Савин, давая мне задание, наверняка этот вариант предусмотрел.
Хитрый скот.
Я прикидываю, каким образом выстрою беседу, а Клубничка щебечет о том, что надо бы сгонять домой, там Машка скучает, ее уже скоро выпишут из больницы… И, может, она сама сюда нагрянет… Говорят, брат ее вернулся в столицу, хочет повидаться… А еще о том, что надо бы нам искать квартиру побольше, потому что не дело, когда ребенок спит с родителями, Соня не привыкла вообще, и нечего приучать. И еще о том, что надо бы Соню на танцы отдавать уже, она хорошо танцует и музыку чувствует, а Машка ее хочет на карате, говорит, у нее все задатки…
Она говорит, делясь со мной бытовыми вопросами, которые кому-то могли бы показаться скучными, но точно не мне.
Я сжимаю ее ладошку, наслаждаясь тем, что она рядом, что она смеется, что от нее, как всегда, одуряюще пахнет клубникой…
И думаю, а не поддаться ли в очередной раз искушению, не завернуть ли в во-о-н в тот проулочек…
Пока думаю, пальцы действуют сами, доворачивая руль в нужном направлении.
Клубничка замолкает, сначала удивленно осматриваясь, а затем с хитрой улыбкой перетаскивая мою ладонь со своего колена ближе к подолу юбочки. И это выглядит на редкость… заводяще.
И я завожусь, прямо как тогда, несколько лет назад, когда невинная девочка пришла ко мне домой и совсем не невинным жестом положила мою ладонь на свои розовые трусики.
Глуша машину и перетаскивая радостно смеющуюся Катю себе на колени, я думаю о том, что много ошибок в своей жизни совершал, лажал по страшному.
Но вот тогда поступил совершенно правильно, поддавшись своему клубничному искушению.
И потому она теперь и на всю жизнь под охраной. Как и ее шеф, у которого уже лет пять как есть персональный охранник, спокойно, со стороны наблюдающий за тем, чтоб его объекту ничего не угрожало.
Обычно, объект не в курсе такого внимания к своей персоне. Оно и не надо. Ученые — люди с прибабахом. Воспримет еще это неправильно, как слежку… А это — защита.
И вот теперь моя Клубничка тоже под защитой.
Моей.
Моя новая работа — она, моя женщина. И лучшего прикрытия явно не найти.
Савин, сука, нашел элегантный выход из ситуации, не зря свое место занимает.
