Коул тоже встал, как во время ареста, подняв руки.
Ее сердце гулко колотилось в груди. Неважно, каким будет итог, она все равно счастлива. Даже если победит он. Это смущало, но она не стала задумываться о своих переживаниях и решила: будь что будет.
Девушка с трудом различала слова:
— Шеф Робертс, нам нравится, что вы взяли за основу традиционную кухню. Жаренный в панировке аллигатор с обжаренными зелеными помидорами и южными овощами. Приправа чувствуется, а тарелка при подаче будто светится мистическим светом. Гарнир превосходен, но не заглушает вкус мяса. Хорошая работа.
— Шеф Калверт, ваше второе решение, каким же будет блюдо, нас поразило. Вы взяли деликатесное, довольно грубое мясо и превратили его в нечто воздушное. Креветки гармонируют по вкусу с главным ингредиентом, не затеняют его. В общем, отменное блюдо высокой кухни в домашнем исполнении. Хорошая работа.
После этого их отправили в кладовку. Когда они остались вдвоем, рядом с ними крутился только Дон. Джилл увидела, как Коул подходит к нему, что-то отдает и говорит:
— Технические проблемы.
— Нет проблем, друг. Пойду выпью пива.
Она должна поблагодарить Дона. Когда-нибудь.
Коул схватил ее за руку и потащил в комнату отдыха. Он усадил ее на полку и принялся быстро расстегивать пуговицы на их одежде. Как только он добрался до ее груди, то начал жадно ласкать языком соски, потом поднялся к ключицам, затем на шею…
Между поцелуями он бормотал:
— Хорошая работа, хорошая работа…
Джилл просунула руку ему в штаны и нащупала член, уже выпрямившийся, с набухшими венами, и погладила его по всей длине, от головки до основания.
Коул залез к ней в промежность и начал неистово ласкать клитор, губки, забираться все глубже. Наконец он вытащил руку и одним движением развел ее ноги в стороны.
— Ты знаешь, как мне это нравится. Пожалуйста, Коул…
И он не заставил себя долго упрашивать.
Они следили за своими движениями в зеркале возле полки. Какое-то время мужчина еще подразнил ее, водя головкой у самого входа, но она помогла ему рукой войти в нее, подалась навстречу. И вот он уже ходит мощным поршнем внутри ее лона.
Девушка нежно массировала клитор скользкими от собственной смазки пальцами.
— Я скоро кончу, — предупредил он.
Джилл следила за своими ощущениями, как ее мышцы сжали его член. Он ускорился, откинул ее руку в сторону и стал сам тереть ее клитор большим пальцем.
Она внимательно посмотрела в глаза его отражению в зеркале и сказала:
— Думаю, сейчас самое время сказать, что я тебя люблю.
Коул обеспокоенно взглянул на нее. Она сжала мышцы влагалища так, что он вытаращился от неожиданности, и рассмеялась.
— Я люблю тебя.
— Правда?
— Да.
— Честно?
— Да.
— Тогда я выиграл, — проговорил он и потянулся к ней для поцелуя.
В дверь постучали, и Дон крикнул из-за двери:
— Мне надо снимать, ребята, или будут проблемы.
— Мы сейчас.
— Готов поторопиться? — спросила Джилл, принимая по возможности приличный вид.
— Ага.
— Надеюсь, ты победишь, — мягко сказала она, взяла его лицо в свои ладони и пригнула к себе, чтобы поцеловать. Правда, поцелуй получился довольно грубым.
Он ответил с тем же накалом страстей. Сжимая в кулаке ее косу, он прошептал:
— Тогда я снова выйду победителем?
Дон опять постучал.
— Эй, парень!
— Выходим! — хором сказали они и засмеялись.
— Я в любом случае счастливчик, — сказал Коул. — Но счастлив потому, что ты поверила в меня. И не надо отдавать победу мне.
Она кивнула, и когда бедный Дон постучал в третий раз, вышла следом за Коулом.
— Шефы, — начала Кэт.
Казалось, ее рот полон опилок. Джилл не любила нервничать, но сейчас очень волновалась. Она боялась, что Лучшим шеф-поваром выберут ее.
Рядом с Кэт стояли все приглашенные судьи, которые приходили на разных этапах. Все выглядели по-разному: кто-то был доволен, кто-то раздражен, некоторые стояли с безразличными выражениями лиц. Позади них собрались выбывшие конкурсанты.
Коул посмотрел на нее и улыбнулся.
— У нас никогда не было такого трудного момента в шоу.
Джилл старалась дышать ровно, но все равно начинала задыхаться от волнения. Не думая, она взяла Коула за руку. Они ждали решения судей. Он сжал ее ладонь и поцеловал в висок. Джинджер улыбалась им из-за спин судей. Она все поняла. Ну и ладно. Джилл уже не придавала этому значения.
— Мы долго обсуждали итоги. Мы устроили дополнительное испытание, но решение было трудным…
Джилл еще сильнее сжала его руку, почти до хруста. Он же казался совершенно спокойным. Ненормальный!
— Но битва продолжалась, — говорила Кэт, явно наслаждаясь затянувшимся моментом. — Неземное, воздушное блюдо из аллигатора с кремовым соусом против более приземленного, но не менее выдающегося жареного аллигатора с различными добавками. Мы думали, что не сможем определить победителя, — вещала Кэт, смакуя всеобщее нетерпение.
Джилл подавила внезапный порыв подойти и вмазать этой женщине.
— Но, наконец, мы пришли к согласию.
Ей показалось, что от недостатка кислорода ей мерещится, будто Кэт говорит:
— И впервые в истории нашего шоу у нас два победителя — два «Лучших шеф-повара»!
Посыпалось конфетти, и Коул сгреб ее в объятия, не переставая трясти. Ее тело дрожало. Они оба победили. Вместе. Они смогли доказать то, что хотели.
Он поцеловал ее, и это стало своеобразной вишенкой на пироге ее удовольствия. Прекрасный день. Прекрасный исход. Прекрасный мужчина.
— Мы сделали это, — сказал Коул, проводя полотенцем по коротким темным волосам.
— Мы смогли, — сказала Джилл и положила одежду в комод. Они немедленно покинули номера, предоставленные продюсерами шоу «Лучший шеф-повар», и поехали через весь город в шикарный люкс, расположенный на самом верхнем этаже отеля, который был достаточно красивым и роскошным. Джилл чувствовала, будто они очутились в высокой башне, и все остальное, кроме них, не имело значения.
У них еще оставались дела в Вашингтоне, которые нужно было сделать для шоу. Выступления, кулинарные и утренние программы ждали их, но ночь принадлежала им.
Коул подошел к ней сзади и окутал своими объятиями. Он осторожно повел ее на кухню. Там на столе стояла поздравительная корзина от судейского комитета шоу.
— Закажем из ресторана или приготовим собственный ужин? — спросил Коул, прикасаясь губами к ее шее. Кожа была настолько тонкой, что он чувствовал, как учащается ее пульс.
