— Люб, очнись, мы приехали.
— Ты меня ненавидишь?
— Если бы ненавидел, не впрягался бы за тебя, — Руслан вышел из машины, и мне тоже пришлось выйти.
— А почему мы домой приехали? Разве я не должна…
— Должна, — перебил он. — Но ты дома.
— Тебе за это ничего не будет?
— Хочешь в изолятор?
— Нет.
— Тогда какая разница? Люб, — Руслан вызвал лифт, — ничего мне не будет, мы не в бегах. Выспишься, и поедем за город, там тебе спокойнее будет, но это не побег. Я постараюсь всё решить. Хотя это будет пиздец как сложно.
— Натворила я.
— Хорошо что ты это понимаешь.
— Я вообще всё поняла, — вскинулась. — Жаль что поздно.
— Люди всегда понимают что— то важное слишком поздно. Иной раз кажется что лучше бы не понимали, и продолжали заблуждаться. Здоровее ментально были бы.
Я кивнула, не понимая о чем Руслан говорит. Просто смотрю на него — каким же он выглядит уставшим! И работа у него поганая. Нужная, тут сомнений нет, но ужасная работа.
— Ты же зайдешь? — спросила я робко.
Руслан не ответил, молча вошел вместе со мной в квартиру. Телевизор орет, очередное политическое шоу, которые обожает мать — сколько раз видела как они с отчимом напивались, включали бредни «экспертов» на тему геополитики, а потом еще и дрались сами, перенося дебаты в нашу убогую комнатушку.
Если она сейчас пьяная, я её убью. Рубеж пройден, одним больше, одним меньше… Интересно, а когда убиваешь двоих за одни сутки — это маньяк или еще нет? Может, у Руса спросить? Нет, пожалуй не стоит.
Мать оказалась трезвой и резвой. Вскочила при моем появлении, и оглядела меня с ног до головы. Возмущенно.
— Только попробуй отпустить хоть какое-то замечание, — покачала я головой. — Только попробуй! И я не постесняюсь припомнить тебе всё.
— Я и не собиралась. Вообще-то я волновалась.
— Охотно верю. А теперь, пожалуй, тебе пора.
На мой голос принеслась Диана, и врезалась всем телом в мои ноги, обнимая так, словно я год дома не была. Обнимает, а я грязная, и после всех мерзостей — наверное, в кокаине, в потеках алкоголя, может и следы крови на мне…
— Диан, не сейчас, я грязная, — отстранила Диану. Сестренка принялась лопотать как скучала, и где же я была, пока она к окну бегала, меня выглядывая.
— Я работала. Прости, малыш. А тебе пора. Спасибо что с Ди посидела, — напомнила я матери.
Удивительно, но сейчас я её ненавижу люто. Не обижаюсь, не брезгую, не люблю больной любовью как раньше, а ненавижу. Хоть немного заботы бы нам с Лёшкой давала, может мы бы не оказались в беде? Или я ищу виноватых? А, плевать, ненавижу, и всё тут!
— Прогоняешь меня?
— Да. Я устала, сейчас спать лягу. А ты, если задержишься, потом будешь в синяках ходить. Второй мой папенька тебе устроит, сама знаешь, ему только повод дай.
— Ну да, он ревнивый.
Боже, что она несёт?!
Руслан пошел провожать мою мать, которую непривычно видеть трезвой. Дианка тоже побежала в коридор — пищит там, обнимает маму. Может, не нужно её выгонять? Пусть бы переехала сюда, и… ну нет, и что? К уроду она всё равно вернется, между ним и Дианой мама выберет мужские штаны этого «ревнивого».
А если меня посадят? Господи! Лучше уж детский дом.
— Ты останешься? Я сейчас сполоснусь и соображу чем поужинать.
— Иди, мойся, я сам справлюсь. Только не запирайся в ванной.
— Я не собираюсь ничего с собой делать, у меня Диана. И… ты?
— Иди, ужинать пора, — поторопил Руслан.
Мылась я на два раза. Есть чувство въевшейся грязи, прямо как в фильмах показывают, где после тяжелой сцены героиня докрасна трет тело мочалкой, но никак не в состоянии отмыть душу. И я не сумею, а потому просто отмыла грязь телесную, и принялась вытираться, чувствуя себя всё такой же нечистой. Вода этого не исправит, потому нечего её расходовать.
29
РУСЛАН
Карина Уварова, в девичестве Масловская вошла в мой кабинет, предварительно вежливо постучав. И также вежливо, но жестко спросила:
— Руслан Вадимович, доброе утро. Могу я поинтересоваться, почему мне не сообщили, где именно содержат убийцу моего мужа?
— Потому что это закрытая информация, Карина Евгеньевна. Присаживайтесь.
— Закрытая информация? — скривила она губы.
Что бы она сказала, узнав что закон нарушен грубейшим образом? Что вчера мне пришлось трясти своих знакомых, звонить, просить, требовать долги и чуть ли не умолять, чтобы приостановить дело? Должников у меня много, и они пошли мне навстречу с оговоркой: если вскроется что я не протоколировал допрос и буквально отпустил Любу — отвечать буду я один.
Знает ли Карина о том, что у нас с Любой был роман? Вроде не должна, мы не ходили с Любой по тусовкам, но мало ли что известно жене олигарха?
Черт… а ведь Уварова вполне может потребовать передачи дела другому следователю, особенно если у неё появятся доказательства моей пристрастности. А я пиздец как пристрастен. И действую я не во благо закона.
— Да, эта информация предназначена для внутреннего пользования. С подозреваемой вы сможете увидеться на суде, — пообещал я.
Впрочем, суда не будет, я из кожи вылезу, но не допущу этого. Фантастично звучит, но при деньгах и связях всё возможно. Вот только самому придется в грязи измазаться.
— А я грешным делом подумала что вы освободили убийцу. Обычно интуиция меня не обманывает. Видимо, это был первый раз, — изогнула бровь Уварова.
— На фоне стресса бывает. Чай, кофе?
— У меня с собой вода, благодарю. Итак, я бы хотела помочь следствию. Для начала я хочу охарактеризовать моего мужа — Алексей был замечательным человеком. Меценат, покровитель детского дома. В прошлом году он помог отвоевать участок рядом с детским домом, там играли дети, но некоторые жадные личности хотели построить очередной уродливый ТЦ. Мой Лёша взял дело на свой контроль, а потом за свой счет облагородил не только детдом, но и прилегающие территории. Сквер, опять же…
Карина продолжила давать мне абсолютно ненужную информацию. Приглядываюсь к ней, анализирую, и вывод напрашивается — женщина передо мной неглупая, хваткая. Горем не убита, пусть временами и добавляет в голос слезливые вибрации, но это либо дань традиции, либо просто игра.
Задаю вопросы — злится, но отвечает, пусть и изворачиваясь. Навыки психолога отменные, Уварова чувствует мою личную заинтересованность, пусть я и скрываю её. Или кто-то из наших куплен, и рассказал ей про меня и Любу? Если так, тогда в бега. Любе придется бежать чтобы не отправиться в колонию, мне — тоже. Любе-то срок дадут лет семь, отсидит пять и выйдет как первоходка. Если на зоне не убьют, конечно. А со мной обойдутся куда строже — срок больше, да и в колонии встретить того, кого в неё упрятал — смерть. Прекрасный финал нашей с Любой истории: встретили друг друга и умерли в колонии.
— Какие отношения были у вас с супругом?
— Семейные.
— Поточнее.
— Детей растили вместе, любили друг друга, — спокойно ответила Карина Уварова.
— Были ли у вас проблемы?
— Разумеется, были, а как иначе? Но всё это — мелочи, которые легко решались обсуждением.
— Как вы относились к тому что ваш муж был вам неверен? — спросил я сразу же, памятуя о словах Любы про то что Карина знала про этот «аукцион».
— Как я относилась? Как к неизбежному злу. Покажите мне богатого мужа, хранящего верность жене, с которой он в браке более полутора десятков лет. Нет таких. Большие деньги — большие соблазны, а я привычная как борщ. Лёше же иногда хотелось икры. Сначала было больно, а потом… ко всему привыкаешь. Мужа я любила, у нас семья, дети, и в определенном возрасте начинаешь понимать что трение гениталиями с другими женщинами — это не измена а физиология без примеси чувств.
— То есть, вы знали?
— А я похожа на дуру? — Карина сверкнула глазами. — Знала, конечно. Просто поставила условие, чтобы девки были чистыми. Не хотелось лечиться от какой-нибудь дряни.
