— Прости. — Отвожу взгляд, чувствуя себя капризной девчонкой.
Смотрю на наши руки, ощущая исходящее от ладони Горова тепло. Оно бежит по коже нежным лучиком, ласкает, дарит надежду!
Боже, какие же мы с ним два идиота. Два отчаянных дурака! Сколько ошибок можно было бы избежать, сколько слез сэкономить. А мы…
— Кстати, мое предложение до сих пор в силе, — вырывает меня из горьких размышлений Стас. — Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, переехала ко мне и мы, наконец, стали настоящей семьей.
И снова в душе расцветает весна.
— Я… — теряюсь, не зная, что ответить.
Захлебываясь от эмоций. И радость, и облегчение, и благодарность, и стыд, и раскаяние, и счастье захлестывают с головой. Термоядерный коктейль какой-то. Мне хочется смеяться и плакать одновременно. Оттого, что мы все выяснили, и от того, как много мы потеряли. Все запуталось в такой клубок, что я не представляю, можно ли его еще распутать?!
— Обними меня, пожалуйста, — шепчу сдавленно.
Мне сейчас это очень надо. Почувствовать его поддержку. Ощутить его любовь. Насладиться нашей близостью.
Его не нужно просить дважды. Он подходит ближе, подает руку. Я тянусь к нему, как увядающий от засухи цветок к живительной влаге. Обнимаю за шею, втягиваю носом любимый запах, трусь щекой о колючую щетину подбородка.
Я уже и забыла, как хорошо в этих объятиях. Как сладко и правильно.
Стас нежным поцелуем раскрывает мне губы, скользит языком по контуру, ласкает, дразнит. И мне не нужно многого, я вспыхиваю как спичка за секунды. Невольный стон вырывается из горла, когда Горов стягивает с себя футболку, обнажая мощные плечи, шею, широкую грудь. Мой захмелевший взгляд мгновенно приклеивается к четко прорисованным линиям мышц, к бронзовой от загара коже. Стас не просто красив — он идеален! Рот наполняется слюной. Прикоснуться, прижаться, провести подушечками пальцев по его бицепсам, почувствовать исходящую от них силу, энергетику, флюиды. Впитать в себя все это. Наполниться до краев.
Горов замирает. Словно чувствует мое состояние и позволяет максимально насладиться моментом, разглядеть себя, потрогать.
Все происходит как в замедленном кадре. Моя футболка летит на пол следом за мужской. Джинсы, бюстгальтер, трусики — туда же.
В спальне спит Ромка, к Рите в комнату я не пойду, поэтому мы остаемся на кухне.
Стас сажает меня на стиральную машинку, которой когда-то не хватило места в ванной комнате, поэтому ее установили на кухне, раздвигает ноги и одним мощным толчком заполняет собой до упора. Нам не до прелюдий. Они будут после. В конце или в другой раз. А сейчас, когда рухнули последние преграды, когда мы дорвались друг до друга, нами руководят чистые инстинкты, и они диктуют не отвлекаться.
Всхлипываю, впиваясь ногтями в сильные плечи. Как же мне его не хватало! Вот этого ощущения наполненности внутри. Горячего, сладкого, правильного. От которого мгновенно закипает кровь и по телу бежит ударная волна удовольствия.
Меня выгибает вперед, чем Стас тут же пользуется. Втягивает в рот сосок правой груди, усиливая и без того зашкаливающее возбуждение. Я отвыкла от сильных эмоций, от такого количества окситоцина в крови, и кажется, что вот-вот, еще мгновение — и взорвусь изнутри. Мне нужно либо ускориться и побыстрее кончить, либо оттолкнуть Горова. Я выбираю первое. Обхватываю его ногами за бедра, подаваясь вперед. Еще, еще, еще!
— Сильнее! — требую уже вслух. — Пожалуйста, трахни меня по-настоящему! Да! Вот так! Как раньше, Стас! Как тогда…
Он понимает. Он знает, о чем я, и дает мне то, в чем я так сильно нуждаюсь. Всего себя.
Толчки становятся мощнее, шлепки тел — громче, желание — острее. Стиральная машинка под нами грозит развалиться на части от бешеного темпа. Плевать. Сейчас мне важно только одно — дойти до пика и получить желаемый приз. Захлебнуться в этом танце любви.
Всхлипы, стоны, вздохи, поцелуи. Губы, клеймящие до крови, пальцы, впивающиеся до синяков. Я хочу быть его! Хочу просыпаться с отметинами от засосов, хочу жаловаться на недосып после жаркой ночи, хочу знать, что любима.
Хочу! Хочу! Хочу!
Еще несколько мощных толчков, и я, наконец, прихожу к финалу. Вот оно! Мое удовольствие, мой первосортный кайф. Ловлю первый самый мощный оргазм, чувствуя, как внизу живота распрямляется тугая пружина, взрывается, отпуская скопившееся напряжение, и наполняет легкостью и долгожданной эйфорией. Я взлетаю к небесам, рассыпаясь фейерверком на мириады удовлетворенных кусочков. Впервые за последние годы я счастлива.
Без всяких условностей.
По-настоящему.
Я. Счастлива.
Глава 46
Я боялся разрушить наше хрупкое перемирие с Катей, установившееся после вчерашних нервных суток, но тем не менее сумел уговорить ее поехать со мной. Она переживала по поводу того, что брат снова попытается выйти на них, и согласилась, пусть и временно, пожить у меня. А я собирался использовать это время, чтобы как можно сильнее привязать ее к себе.
Ромка был в восторге. Ему еще в прошлый раз понравилась его личная комната, а теперь, когда привезли мебель по его предпочтениям, и вовсе прыгал до потолка. Завтра мы планировали наведаться в кошачий приют и присмотреть ему котенка, а сегодня мне необходимо было разобраться с еще одним важным делом, не терпящим отлагательств.
О своем визите Артура я не оповещал, поэтому не удивился прохладному приему. Однако, как оказалось, причина была не во мне.
— День добрый. Надеюсь, не сильно отвлекаю.
— Ты знал, что Карина общается с Юсуповым? — игнорируя мое приветствие, с порога спрашивает Амбарцумов.
Я задумываюсь на мгновение, пытаясь вспомнить, кому принадлежит эта фамилия. Что-то знакомое царапает память, но продолжает ускользать от внимания.
— Нет, — хмурюсь, все еще прокручивая в голове, кто бы это мог быть.
Прохожу в конец просторного кабинета, жму руку Артуру и сажусь в кресло для посетителей.
— Выходит, она и тебя обманывала?
— Я просто не до конца понимаю тебя. Кто это?
Артур осунулся и постарел еще лет на десять за последние несколько дней плюсом к его и так нездоровому виду. Сейчас он похож на тень того здорового и энергичного бизнесмена, с кем я начинал свое довольно плодотворное сотрудничество несколько лет назад.
— Гнида! — выплевывает с такой ненавистью, что я мгновенно догадываюсь, о ком речь.
Его бывший деловой партнер в двухтысячных, из-за которого Артур едва не лишился бизнеса. Юсупов кинул его на бабки, выведя большую часть активов за границу, и исчез, оставив Амбарцумова с кучей долговых обязательств и без денег.
Артур долго разгребал последствия, пытаясь удержаться на плаву. Он не рассказывал подробностей, но было видно, как его корежит, когда в разговоре даже вскользь упоминали фамилию его бывшего партнера.
— Юсупов? Он вернулся на родину? — возникает резонный вопрос.
— Не он. Щенок его.
— Нет, не знал. Это он ее похитил? С Кариной все в порядке? Она нашлась?
Артур бледнеет, замолкая. Стискивает челюсти. Карандаш в его пальцах с хрустом ломается пополам, разбавляя повисшую тяжелую тишину.
— Да что произошло, в конце концов! Объясни по-человечески! Она жива? — закрадываются самые страшные подозрения.
Мало мне вчерашних потрясений, так еще история с Кариной добавит седых волос. Твою за ногу, что за хреновая полоса в жизни?! Чем я заслужил?!
Но уже в следующую минуту выдыхаю.
— Жива, — цедит Артур и со всей силы швыряет на пол обломки карандаша, словно и не рад этому факту. — Она спуталась с Юсуповским гаденышем уже давно, как оказалось. Неужели ты ничего не замечал? Не видел? Не обращал внимания?
— Мы с ней уже пару месяцев — даже больше — как не вместе. Просто она просила тебе не говорить, не расстраивать, — признаюсь честно. — Про Юсупова я не знал. Так что все-таки произошло? Где она была? Почему не давала о себе знать?
— С этим сучонком она была! Пришла вчера с ним — я думал, обоих там перестреляю. Плачет: папа, прости, люблю его, ребенок от него! Мол, боялась говорить раньше, не одобришь, а как узнала, что беременна, то и деваться некуда. И этот ублюдок стоит рядом, поддакивает, говорит: ваши дела с моим отцом нас не касаются, мы не в ответе. Не ругайте Карину, люблю я ее! Как я его прям там не убил — до сих пор поражаюсь.
