Артур расходится не на шутку, а я наконец связываю все ниточки в этой истории. Теперь понятно, почему Карина сбежала, чего боялась и зачем ей в этом спектакле нужен был я на переднем плане. М-да, нашла она на свою голову проблемы, не позавидуешь.
— И ведь не понимает, дурочка, что он ее использует! Сияет как начищенный тазик! Люблю, жить не могу. Тьфу! — смачно сплевывает Артур.
— Почему ты решил, что он ее использует?
— Да потому что яблоко от яблони далеко не падает! Его отец — конченый! Кого он мог воспитать? Такого же отморозка и уголовника, как он сам! И эта безмозглая наивная идиотка повелась на него. Уйду, говорит, с ним, если не примешь его в качестве зятя. В гробу я видал такого зятя!
С одной стороны, мне жалко Артура: он не заслужил такого подвоха от судьбы, но и осуждать выбор Карины тоже не могу, не зная лично этого Юсупова. Ясно только одно: это уже их семейное дело, и я к нему больше отношения не имею. Уверен, они и без меня разберутся во всем. Самое главное я для себя выяснил, а остальное уже не моя забота.
— Знаешь, хоть ты и не спрашивал, но позволь мне дать тебе совет. Не руби с плеча. Карина не глупая девочка, чтобы безоговорочно верить всем и каждому, а парень и вправду не обязан отвечать за грехи отца. Да и что ты про них знаешь? Может, твой давний враг давно пересмотрел свои взгляды, раскаялся? Может, сын пошел не в отца? Посмотри на это с другой стороны — может, оно и к лучшему, что у вас с Юсуповым теперь общий внук? И все твои капиталы, которые он когда-то нагло украл у тебя, достанутся не кому-то, а сыну твоей дочери. То есть вернутся в семью. Так что ты подумай хорошенько. Остынь вначале. Горячая голова не советчик в таких делах.
Артур молчит, стеклянным взглядом уставившись в окно. Губы сжаты в тонкую линию, на переносице глубокая складка.
Я даже не уверен, что он, будучи погруженный в свои мысли, вообще слышит меня.
— У тебя все разрешилось? — не поворачивая головы, внезапно интересуется Амбарцумов.
— Ты про что?
— Про похищение пацана. Я, правда, узнал, когда уже вроде все закончилось. Никто не пострадал?
— У тебя и там свои люди?
— Да нет, случайно узнал.
— Не пострадал.
— А его мать?
— Тоже в порядке.
— Любишь ее? — обескураживает прямотой.
— Люблю, — отвечаю, не задумываясь.
Причем понимаю, что не соврал: сердце отзывается положительными вибрациями на выпорхнувшее, как воробей, слово.
— Рад за тебя, — отзывается он безэмоционально и устало откидывается на спинку кресла.
Смотрит напряженно в потолок.
Видно, что ему тяжело. Принять выбор дочери он не в состоянии, но и отказаться от нее и внука, зная, что жить ему осталось недолго, тоже не может.
— И я рад, что с Кариной все в порядке, что она жива. Все остальное уже не так страшно, поверь.
Артур на это ничего не отвечает, снова замыкаясь в себе. Наш разговор подходит к концу. Я выяснил, что хотел, Амбарцумов теперь в курсе, что я не имею отношения к ребенку его дочери, а все остальные нюансы не так важны.
— Мне пора. — Медленно поднимаюсь с кресла.
Мне и правда пора, но что-то не дает уйти, что-то мешает.
— Поговори с Кариной, — вспоминаю свою историю с Катей.
Наши ошибки, годы разлуки и непониманий. Сколько всего мы могли бы избежать, если бы научились прислушиваться, если бы были честны и откровенны с самого начала друг с другом. Не замалчивали проблемы, не пытались бы бороться против всего мира в одиночку. У Артура другие сложности, но, наверное, нет в мире такой проблемы, которую нельзя решить мирным диалогом, было бы желание.
— Просто поговори с дочерью. По душам. Вы ведь не чужие.
Когда-нибудь он сам поймет, сам придет к этой истине. Когда-нибудь. Лишь бы к тому времени не стало поздно.
— Ладно, работай, не буду мешать, — принимаю окончательное решение уйти.
Все-таки это его жизнь и ему решать, что делать дальше и как поступить в этой ситуации. Иду к выходу, мысленно переключаясь на свою волну, когда мне в спину прилетает задумчивое:
— Я подумаю. Возможно, ты и прав. Спасибо, Стас!
Глава 47
К хорошему привыкаешь быстро. Вот и я не успела глазом моргнуть, как уже не представляла себе жизни без Стаса. Без его нежных губ, ласковых рук, жарких объятий и влюбленных взглядов. Мы настолько изголодались друг по другу за эти годы, что медовый месяц начался задолго до свадьбы. Отказаться от предложения Горова я так и не смогла. Да и не хотела. Зачем, если мы все выяснили, если нас тянет друг к другу и у нас есть общий ребенок? Если мужчины лучше Стаса для меня не существует?!
— Ты сегодня рано, — улыбаюсь, встречая любимого с работы.
На улице отличная погода, и мы почти весь день провели с Ромкой в саду. Даже завтракали и обедали тут же.
Но моя улыбка постепенно тает, когда я вижу глубокую складку на переносице Горова и хмурый взгляд. Стас прохладно чмокает меня в щеку.
— Что случилось? — обрывается что-то в душе.
Я столько всего натерпелась за эти дни, что нового потрясения не переживу. Не хочу! Пожалуйста! Не надо. Должна же наступить и в моей жизни белая полоса.
— Нашли твоего брата. — Горов устало трет переносицу.
Я жду от него подробностей, но он как, в дешевой мелодраме, тянет время. Ваня с того дня, как похитил и передал своей бывшей девушке Ромку, так и не появлялся. Я переживала, что он может найти Риту или опять терроризировать бабу Машу, но он молчал. Не высовывался и не светился нигде.
Горов не простил ему выходку с сыном и носом землю рыл в его поисках. Хотел найти, поговорить по-мужски, а после, в зависимости от результата, либо помочь, либо наказать.
— Где он был все это время? — требую подробностей.
Стас тяжело вздыхает, качает головой.
— Ну? Говори уже! Он опять что-то натворил?
— Его нашли мертвым, — оглашает как приговор. — На заброшенной даче за городом. Признаков насильственной смерти нет. Умер, предположительно, от передозировки, точнее будет ясно после экспертизы.
Я застываю каменным изваянием. Новость обрушивается на меня холодным душем. Да, я знала, что рано или поздно этим закончится, и все же оказалась не готова к подобному повороту. В памяти мелькают картинки из детства: как мы с Ваней беззаботными детьми гоняемся на огороде у бабушки, как шутливо деремся за первый мамин блин на кухне.
— Не вини себя, — замечает мою реакцию Стас. — Твой брат — взрослый человек, и он сам сделал свой выбор. Можно вытащить из этого дерьма того, кто этого хочет. Он не хотел.
Я тяжело вздыхаю в ответ. Картинки в голове меняются на другие кадры: вот Ваня начал приходить домой в нетрезвом состоянии, вот мама пытается с этим бороться. Тратит деньги на врачей, психологов, клиники. Ваня регулярно сбегает из больниц, пропадает неделями неизвестно где, а когда появляется — тащит из дома все, что попалось под руку. На нервной почве у мамы начинает шалить давление, сердце, она упорно не замечает этого, продолжает бороться за Ваню и… в какой-то момент просто не выдерживает. А дальше моя жизнь делится на до и после. Больно.
Горов прав: Ваня не хотел меняться, а помочь тому, кому это не нужно, — пустая затея. Вот только легче от этого не становится. И терять близких, даже если этот близкий не очень хороший человек, тяжело.
— Нужно ехать. Похоронить его.
— Я позабочусь обо всем. — Стас заключает меня в объятия и прижимает к себе. — Не переживай.
* * *
Похороны проходят скромно. Друзей у брата не осталось, с одноклассниками он давно не общался, поэтому проводить пришли только я, Стас, Рита, баба Маша, Лера и еще парочка соседей.
Горов и правда обо всем позаботился. Хорошо, когда у тебя рядом есть сильное плечо, на которое можно опереться. Одной бы мне пришлось гораздо тяжелее.
— Катя? — подходит в конце поминок девушка брата.
Невысокого роста, худенькая, с заплаканными глазами. На курносом носу россыпь веснушек. Я видела, как она рыдала на кладбище, как ее вели под руки обратно, потому что не осталось сил. Она единственная, не считая меня, искренне скорбела по Ване.
