– Плохо, значит, прятался.
Стеф смеется:
– Неужели мы настолько плохо поем, что ты решил дать деру?
– Просто вышел подышать свежим воздухом. А вы уже все? Добили Лепса? – улыбаюсь, бросая взгляд через плечо.
– Безжалостно прикончили все известные песни.
– М-м, и кто дальше по списку?
– Не знаю, – пожимает плечами Карамелька, – я, кажется, напелась и сорвала голос.
– А, так вот почему ты шепчешь и хрипишь? – смеюсь. – Кто-то переусердствовал?
– Мхм. Завтра вообще буду только фыркать и сопеть.
– Идеально! При таком раскладе ты не сможешь мне сказать ни одного слова против. Не женщина – мечта.
Стеф хмурится и щипает меня за бок.
– Не дождешься! Пойдем, – тянет за руку.
– Куда? – покорно иду следом.
– Ребята собираются в клуб. Мы с ними.
– Зачем?
– Танцевать!
– Стеф, а может, мы с тобой…
– Не может, – упрямится моя егоза. – Раз я не могу петь, значит, будем колбаситься на танцполе. Вдвоем! И даже не отбрыкивайся. Я знаю, что ты круто танцуешь.
– Ты ведь понимаешь, что я могу сказать тебе “нет”?
– Успокаивай себя этим, ага…
Я фыркаю и щипаю Ростовцеву за попку. Она взвизгивает и улыбается, но с курса не сбивается.
Ладно, танцы так танцы. Тряхнем стариной. Вспомним бурную университетскую молодость. В конце концов, главное – вместе. А уже где и в каком формате проходит вечер, не так и важно. Правда?
Блть, да кому я вру! Я пздц, как хочу вернуться в номер! Мне срочно нужен виски. Много виски! Если Карамелька реально планирует тащить меня танцевать, то лучше это делать в состоянии полного беспамятства…
Глава 34. Вторник
Стеф
– Я умер, – бубнит Сережа лицом в подушку.
– Нет, ты не умер, – рушу все его надежды.
– Жаль. Мне так херово, что легче было бы сдохнуть.
– Увы. Не могу проникнуться твоим горем. Ты мне пока нужен тут.
С тяжелым стоном Сережа переворачивается на спину. Раскидывает руки звездочкой и открывает один глаз. Морщится, щурится, вздыхает. Очевидно, расстроенный, что этот похмельный день прожить все-таки придется. Смерть для слабаков. Открывает второй глаз. Смотрит на меня. Такой сильно сонный, мило помятый и страшно взъерошенный. Хочется его зацеловать и затискать. Как пупсика!
Я заползаю на него верхом и улыбаюсь. Нагорный корчится и стонет.
Пою соловьем:
– Доброе утречко!
– Ты ведь знаешь, что бесишь такой счастливой улыбкой, Ростовцева? – бурчит.
– Знаю, – киваю и улыбаюсь еще шире. – Но ты такой лохматый, что сложно удержаться, – ерошу его буйные кудри, растрепавшиеся на макушке.
Парень жмурится довольным котом, едва не мурлыкая.
– Сколько сейчас времени?
– Всего лишь десять утра.
– Боже! – растирает ладонями лицо Сережа. – А в отель мы вернулись во сколько?
– В начале пятого. Кажется…
– И почему ты такая бодрая и свежая? – звучит обиженное.
– Потому что у меня организм натренирован, – хохочу, укладываясь сверху на горячее, слегка помятое после сна мужское тело. – Ну, и еще потому, что я пила шампанское, а не мешала виски с коньяком, запивая пивом. Как чувствуешь себя? Сильно плохо?
– Клуб вчера был лишним.
– Зато как ты там отжигал, у-у-у!
Сначала активно сопротивлялся. Потом активно глушил виски. А уже через полтора часа вместе со всеми топтал танцпол, выдавая такие па, что Дружинину и не снилось. Танцующий Сережа – это нечто! Король грации и пластики очаровал там девяносто девять процентов женщин. Примерно половина, уверена, мысленно уже увели его в ЗАГС. А другая – прихлопнула меня за соседним углом. Потому что в порыве танца Нагорный все время обнимал, целовал, лапал и трогал меня и только меня. Всем своим видом обозначая “свою” территорию.
В целом же – мы нахохотались до колик в животе. Натанцевались до упаду. Самую малость подебоширили, поругавшись. Разбили пару тарелок. А затем бурно помирились в темном углу женского туалета. Потом кто-то из нашей компании предложил пойти гулять. Идея была хреновая, с учетом того, что к этому моменту наши тела на пятьдесят процентов состояли из алкоголя. Но хреновая идея для нетрезвой компании – равно шикарная идея. И мы пошли. Очнулись на моменте, когда мы с девчонками залезали в фонтан. Потом жевали хот-доги на набережной, запивая спасительной минералочкой. И во всю глотку орали песни на пустом пляже при отеле. В унисон с нашими мужчинами.
Итого, за эту ночь минус одна туфля и плюс вагон впечатлений, с десятком компрометирующих Сережу видосиков. Надеюсь, он не скоро заглянет в социальные сети. Его телефон уже с самого утра разрывается. Народ жаждет подробностей. Вот как раз упала очередная очередь из смс.
– Только не говори, что кто-то это безобразие снимал!
– Ладно. Не буду. Если тебе так будет легче.
– Сте-е-еф! – жмурится Сережа. – Твою ма-а-ать…
– Что такое?
– Мы обеспечили прессу сплетнями на ближайшие пару месяцев.
– Да ладно тебе. Пусть завидуют. Двигаешься ты круто. Непристойностей не вытворял. Голую задницу не показывал. Все было классно!
– Говорит человек, который не знает, что такое, когда твое имя полощут во всех бульварных газетенках. И это все ты виновата, Ростовцева, – беззлобно злится мой мужчина. – Надеюсь, тебе стыдно.
– Ни капли. Но, хочешь, я заглажу свою вину? – улыбаюсь и ползу пальчиками по его груди. – Я могу. М? – обвожу ноготком темный сосок и кусаю в щетинистый подбородок.
Сережа ерзает на постели. Я чувствую, как у него встает. Ползу ладошкой вниз, но… Этот образец благоразумия перехватывает мое запястье, останавливая. Хрипит:
– Мне надо в души и умыться, Карамелька.
– Давай потом? – целую его кадык. – Я не брезгливая, а ты вчера, после возвращения в отель, ходил в душ, – прокладываю дорожку из поцелуев ниже и ниже.
– Правда?
– Ага.
– Вообще ни черта не помню!
– Я помню.
Целую в рельефные кубики. Один, второй, третий. Косые мышцы живота. Обвожу языком пупок. Сережа начинает дышать чаще и тяжелее. Его ладонь опускается мне на голову. Пальцы путаются в волосах. Я улыбаюсь.
– Стеф… Стеф… стой…
Добираюсь взглядом до темной полоски волос, уходящей вниз, под покрывало. Откидываю его. Облизываю губы. Сглатываю наполнившую рот слюну. Он прямо у меня перед глазами. Такой большой, красивый, возбужденный. Хочу! Никогда так не хотела сделать это, как сейчас. Взгляд Сережи, полный восхищения и удивления, подстегивает.
– А потом еще говоришь, что я ненасытный и сумасшедший, – хрипит мой мужчина, покорно сдавшись на милость моих рук и губ.
– Это заразно, – шепчу, устраиваясь на коленях удобней.
– Сто процент… Р-Р-Ростовцева…
– Значит, у вас полный штиль? – улюлюкает мне в наушник Ксю. – Любовь, морковь и секс без остановки, как у похотливых кроликов?
– Почти, – смеюсь я. – Без остановки. Иногда все же приходится тормозить. У нас по-прежнему командировка, а не медовый месяц, – покачиваю ножкой, лежа на шезлонге на террасе люкса. По небу гуляют пушистые облачка, а с моря тянет легким бризом.
Сережа уже полчаса плещется в холодном душе, приводя себя в порядок. Я уже собрала все документы и жду завтрак, заказанный в номер. Через два часа у нас еще одна рабочая встреча. Времени в обрез.
– От Федора больше ничего не слышно? – презрительно фыркает Ксю. – Надеюсь, этот гремлин отвалился, как пересохший прыщ от задницы?
– Я его кругом заблокировала. Понятия не имею где он, что с ним и как. Теперь меня это мало волнует. И вообще, – качают головой, – неужели я настолько была слепа и глуха?
– Настолько, – “успокаивает” меня подруга. – Но, главное, сейчас вы во всем разобрались. Наконец-то. Вы когда домой?
– Через три недели, если все пойдет по рабочему плану.
– А что дальше?
– В смысле?
– Ну, вы обсуждали, что будет дальше, когда ваш не курортный роман закончится и придется окунуться с головой в суровые московские будни?
