Самсона окатила обида. Зачем он так? Все равно ему, что ли? Пьяными мозгами, заведенный намеками друзей, он никак не мог сообразить: что ему теперь сделать? Придумалось, что нужно трахнуть Вальку – назло, чтобы потом Олег пожалел о глупых, обидных словах. Самсон перегнулся через стол:
- Валер, резинка есть?
С трех сторон к нему протянулись руки с квадратиками презервативов. Самсон взял первый попавшийся и, вставая, обвил рукой Валькину шею:
- Пойдем, покажу, как в городе ебутся.
За сараями, в узком проходе он притянул к себе разморенную водкой девчонку и ткнулся губами ей в лицо. От нее пахло семечками и дешевыми духами. Целоваться особо не хотелось. Самсон бросил на лопухи куртку. Стянул с себя свитер, свернул и положил его «подушкой». Уже это могло сойти за «еблю по-городскому». Валька легла без ломаний, он привалился сверху, зашарил под юбкой. Получилось у него сразу. И сразу захлюпало. Самсон вдруг понял, что отвык от девок. Правда, отвык. Было в ней слишком широко и слишком скользко. Сначала показалось, что он ничего почти не чувствует. Он отвалился на один локоть и полез второй рукой под кофточку. Лифчик жесткими косточками больно давил ему на ладонь. Валька с какого-то перепугу сразу заладилась стонать. На съемочной площадке режиссер Тамара Михайловна за такие неуместные и неискренние стоны артистку рассчитала бы со студии в тот же день. Но здесь кастинг проводил Самсон в одиночку. И кастинг, честно говоря, не задался. Стояк его ослаб. Самсон решил было поставить девчонку раком, но вспомнилось «сейчас сблюю» и расхотелось. Но не зря же он снимался в порно почти пять месяцев! Кое-чему научился. Он перевалил девчонку на бок:
- Ну-ка, так ляг. Да не горлань на все Сатарки.
Она замолчала и подвинулась. Самсон сдвинул ее колени и засадил сзади. Так было Уже и приятнее. И лифчик не сползал на руку.
- Сучка, ебаная в рот! – зашептал Самсон сатарковское-«ласковое»-привычное.
Вальке, видимо, новая поза понравилась. Она застонала натуральнее. Самсон соскользнул рукой на ее бедро и, сжимая его, через пару минут кончил. Потом поднялся.
- Самсончик, ты такой крутой! – бормотала Валька, возясь с лифчиком. – Блин, ты застежку мне, что ли, сломал? А – нет! Расстегнулась. Самсончик! Возьмешь меня в город, а? Я лучше твоей Алинки трахаюсь?
Самсон притянул ее к себе еще раз, чмокнул в губы.
- Пойдем. Что ты так орала-то? Слышно было, чай, около клуба!
Валька засмеялась, отряхнула юбку и пошла танцующей походкой к столу.
Народ встретил их шуточками:
- Что, Валь, понравилось? Теперь поедешь в Москву, городского кавалера искать?
- Полудурки! – фыркнула она. Больше возле Самсона не села, зашепталась с Ленкой и Дашкой. Видно, делилась подробностями. А потом они втроем ушли, по дороге взрываясь звонким девичьим хохотом.
Водка кончилась. Под оставшееся пиво быстро добирали картошку и колбасу. Младший Рощин бычился против Антона. У сараев кто-то из девчонок блевал. Самсона тревожила мысль об Олеге. Какое-то время он пытался от нее отмахнуться. Потом отбил Олегу смс-ку: «Вернись!» Ответ пришел сразу: «Вернусь. Завтра. В Кострому».
- В какую, блядь, Кострому? – пробормотал Самсон. - Причем здесь Кострома какая-то?
Но в глубине души уже всё знал, всё понял. Просто не решался сам себе признаться, что означают эти слова. Вернулась Валька с банкой самогона. Самсон еще сколько-то времени пил. Потом, шатаясь, выбрался из-за стола.
- Всё, я ушел. А то мать запилит.
Самсонову мать, тетю Иру, знали все. Спуску она не давала ни своим, ни соседям, ни теткам на пекарне, где работала. Поэтому все покивали:
- …Давай!...
- …В воскресенье еще соберемся…
- …Не пропадай, городской!...
- …Чтоб в следующий раз на машине приехал!...
Самсон неверной походкой побрел в сторону дома. Ноги сами несли его знакомой дорогой. Но несколько раз он споткнулся и один раз упал, поскользнувшись на мокрой траве. «Уехал, может, уже? В Кострому свою?» - думалось ему. – «Сукой будет, если так!»
Олег был дома. Сидел на кухне и слушал говорильню Самсоновой матери. Самсон прямо в обуви прошел на кухню и остановился, прислонившись к холодильнику.
- Мииишка! – воскликнула мать укоризненно. – Где ж ты брюки так уделал?
Он покосился вниз: колени его новых светло-голубых джинсов были безнадежно зазеленены. Да и куртка не оставляла сомнений в том, чем он занимался полчаса назад.
- Свинья грязь найдет! – мрачно буркнул отец.
Самсон поднял мутный взгляд на Олега и вздрогнул от холодного презрения серых пристальных глаз. Родители – понятно! - недовольны были пропитыми деньгами. Но чтобы вот так, при госте, добить его, смешать с дерьмом…. Зачем они так? Самсон обиженно фыркнул.
Олег поднялся из-за стола.
- Ирина Михайловна, я – лягу. Мы же ночь не спали, пересадка, вокзалы…. До завтра.
И ушел, в узкой двери отшатнувшись, чтобы не задеть Самсона плечом.
Самсон сел на табуретку. Ничего не изменилось здесь за десять месяцев. Неяркая лампочка, узкая плита. Накрахмаленные занавески – материна гордость. Гремящий холодильник. Клеенка, прожженная сигаретой года три назад. Отец курил свои – не те, которые Самсон ему привез, - дешевые и вонючие сигареты. Мать отодвинула от Самсонова локтя тарелку с салатом и с упреком сказала:
- Если тебя, поганца, в хорошую семью приняли, что ж ты позоришься, по кустам валяешься, а? Смотри, какой Олег хороший парень. Не пьет почти. Разговаривает вежливо, одет аккуратно. А если он сестре расскажет, как ты здесь по бабам шлялся? Если собирался блядовать, ехал бы один!
Самсон оперся локтями о колени и низко опустил голову, глядя себе под ноги. В голове шумело. И с души мутило – бутылки полторы он сегодня точно оприходовал. Снова нелепо вспомнилось «Самсон, сейчас сблюю!» И самого чуть не вывернуло вслед за этим воспоминанием. Пьяным движением он провел рукой по лицу. Бесившая до дрожи обстановка – прокуренная кухня, тусклый свет, подкисший запах, ворчание матери – оплетала его как тенётами, засасывала в свое болото и лишала воли. Имя «Самсон» и привычные отношения, ожидания, которым нужно соответствовать, навалились и повисли на его руках и ногах стопудовыми гирями. А то, что в «зале» спит Олег, и то, что за стеклом кухонного шкафа уже стоит его собственная фотография около его собственной машины – показалось нелепым, болезненным бредом.
«Я ж не пидор! Чего это я стал вдруг… с мужиком?» - отстраненно подумал Самсон.
- Мы за тебя пять тысяч отдали! – зудела мать, плеская в тазике грязную посуду. – Ты бы хоть половину прислал за год. Нет! Приехал - снова пить! Две тысячи рублей на водку! У отца – операция. У бабки в погребе дубья прогнили, того гляди, потолок упадет. Починить не на что. Ты там, в городе, как сыр в масле катаешься. Машина у него! Бензин один сколько стоит. Родители – не нужны уже, пусть дохнут!
- Мать, заткнись! – грубо оборвал ее Самсон. Нашарил кошелек в кармане и положил на стол пятисотрублевую бумажку:
- На! Это – на газ! - и повернул рычажок на колонке. – Я мыться буду, мне вода нужна.
- Друг твой весь бак на себя слил! – зло сказала мать. – Сказала же: предупреди, чтоб широко горячий кран не открывал!
Самсон, и правда, забыл сказать Олегу, чтобы поменьше делал напор теплой воды. Оттого мать посуду мыла в тазике. А, может быть, и правильно сделал, что не сказал? Не всю нищету свою надо напоказ выставлять….
Мылся Самсон долго. Но мысли не сильно яснели. Понятно было, что всё из рук вон плохо. Что зря он привез сюда Олега. И, может, зря приехал сам. Но что сейчас делать – он не мог решить. И терся мочалкой, намыленной дешевым банным мылом до тех пор, пока и второй за сегодня бак не вышел, и пока не пошла уже совсем холодная вода. Тогда он вылез. Обмотал вокруг бедер полотенце, чтобы не надевать снова трусы, в которых трахался с Валькой, и пошел в залу. Под ногами привычно скрипнули половицы. Он постоял нерешительно посреди комнаты, потом все-таки присел на край сундука, на котором постелили Олегу, и начал шарить рукой по подушке. Олег, видимо, не спал, потому что тут же оттолкнул его руку и сел.
- Лёль, прости! – прошептал Самсон. – Я в резинке был, честное слово!
- Отвали! – в голосе Олега была ненависть.
Самсон отшатнулся. Олег добавил:
- Если только сунешься, я уеду прямо сейчас.
Это был Олег Серебряков. Он без эрекции семь месяцев снимался на порно-студии. Он откладывал на счет по тридцать тысяч в месяц, питаясь одними макаронами. Он, не раздумывая, дал по морде бугаю, который был его почти вдвое тяжелее. Проверять, тонка ли у него кишка уехать сейчас, ночью, было глупо. Самсон ушел на свою кровать, обессилено свалился на подушки и отрубился раньше, чем успел задать себе вопрос: «что же будет дальше?»
Утро пришло как-то сразу. Мать трясла Самсона за плечо.
