Наконец этот вечер подходит к концу, и я прощаюсь с Ритой, расцеловываю крестницу и занимаю соседнее с водителем кресло, расслабленно выдыхая.
– Ничего мне не говори, – прошу Власова, но он упрямо начинает:
– Спасибо, что согласилась поехать. Мои девочки действительно были рады встрече.
Мне хочется съязвить: особенно Рите приятно каждый раз лицезреть меня, бывшую жену её мужа! Она прямо тащится от этого! Но я лишь смещаю голову в бок и устало смотрю на мужчину.
– Власов, ты такой идиот!
– Это ещё почему? – хмыкает он.
– Неужели ты реально не понимаешь, что Рита ревнует тебя ко мне?
Он озадаченно вскидывает брови.
– Рита? Ревнует?
– Ты хотя бы на секунду представлял, что Туманов жив и стал бы наведываться к вам в гости каждые выходные?
– Но он же умер, – отрезает Ярослав. – На нет и суда нет.
– И всё-таки представь, – настаиваю я.
– Гель, это совсем другое! – бесится Власов. – Зачем мне представлять гипотетически то, что даже гипотетически нереально? Ты и Туманов – две очень большие разницы! И Рита вовсе не ревнует. Раньше, может, и переживала немного, но это давно в прошлом.
– Да не бывает у женщин «в прошлом», Власов! – усмехаюсь я. – Угодить тебе она хочет, вот и любезничает со мной!
– Рита то? – он заливается смехом. – Просто поверь, если бы её беспокоил тот факт, что мы работаем вместе, что мы общаемся так близко, что ты вхожа в наш дом, я был бы первым, кто об этом узнал. Ты просто привыкла оценивать поведение людей сквозь призму собственных эмоций и чувств, но не все люди будут соответствовать твоим ожиданиям, Ангелин. Если ты себе позволишь хоть на мгновение подпустить кого-то чуть ближе, уверен, они тебя ещё не раз удивят. Ритка старается, из кожи вон лезет, чтобы подружиться с тобой, но вовсе не потому, что это важно для меня, а потому что видит, как ты на самом деле одинока. Так же, как и она сама.
Власов замолкает, концентрируясь на дороге, а я тихо скриплю зубами, ведь идеальная Рита снова меня уделала. Будь я на её месте, сделала бы всё возможное и невозможное, чтобы избавиться от бывшей своего мужа, а она…
Додумать мне не даёт трель мобильного телефона Власова.
– Да, слушаю! Да что ты? Я понял, ладно, заскочу, всё равно еду в сторону центра.
Он скидывает звонок и, ни слова не говоря мне, совершает новый.
– Ритуль, нас в комитет вызвали, дело срочное. Ты ложись без меня, я приеду, как освобожусь. – Я закатываю глаза, усмехаясь себе под нос. Неужели и сейчас не будет взрыва? Муж ночью везёт домой чужую бабу и сообщает, что задержится… Я бы убила!.. – Ну, конечно, я довезу её потом до дома и дождусь, пока она поднимется. Не переживай. Люблю тебя сильнее. Люблю вас!
Он убирает телефон, слегка морщится и сообщает:
– Трепещи, Власова! Кажется, родители нашейдевочкипришли писать заявление о пропаже!
– Почему к нам? – моментально напрягаюсь я.
Абы кто с порога в следственный комитет не приходит. Как правило, сначала идут к участковому или в любое местное отделение полиции. Потом уже попадают на опознание и к нам.
Несмотря на усталость, чуйка во мне кричит во всеуслышание: это неспроста. Либо граждане уважаемые и со связями, что сулит немало проблем, либо… они точно знают, что среди живых их дочери уже не найти…
Стоит только переступить порог комитета, дежурный довольно скалится при виде нас.
– О, Власовы! На ловца и зверь бежит! Сан Саныч только примчал, велел из-под земли вас достать и к нему в кабинет доставить.
Я недовольно кривлюсь, бросая взгляд на Ярика, и он зеркалит моё выражение. Уж если полковник Александр Александрович Фролов, первый заместитель руководителя нашего областного следственного управления, явился самолично в нашу контору, дело дрянь. Но всё равно я не могу сдержаться:
– И давно у полковника Фролова тут появился кабинет?
– Гель, – устало качает головой Власов. – Не начинай, а?
– Как скажешь, товарищ подполковник, – закатываю я глаза.
Действую, скорее, по привычке, чем по желанию ёрничать, но, когда поведение это единственный способ удержать эмоции под контролем, иногда невозможно остановиться. Тебя всё несёт и несёт.
– Где Сан Саныч? – спрашивает Ярослав, и дежурный бросает:
– В кабинете главного, самого собой.
Мы идём до кабинета нашего руководителя, Власов тихо стучит в двери и дожидается разрешения войти.
А там нас уже ожидают четверо: сам Фролов, наш полковник Семёнов и возрастная семейная пара.
«А вот и наши родители», – проносится в голове.
Я осматриваю их цепким взглядом, пытаясь определить, что за люди передо мной. От этого зависит и характер разговора с ними, и его продуктивность.
Семья обеспеченная, это видно невооружённым взглядом. Мать неопознанной пока девицы выглядит моложаво. Это явно заслуга пластической хирургии и дорогостоящих процедур в косметологических кабинетах. Костюм из последней коллекции модного дома, качественная обувь, кричащая сумочка, которую она держит в руках, нервно теребя лямку. Навскидку ей около пятидесяти, но она очень старается выглядеть максимум на сорок, и, стоит признать, ей это удаётся.
Я перевожу взгляд на отца погибшей. Спортивный мужчина за пятьдесят, словно сошедший с обложки журнала. Его лицо кажется мне смутно знакомым, но я не могу сходу определить, где его видела. Зато Власов подозрительно вытягивается, вмиг становясь серьёзным, и это напрягает меня.
– Товарищ полковник, вызывали? – обращается бывший к старшим по званию, но не акцентируя внимания ни на одном, ни на втором из полковников.
– Подполковник Власов, майор Власова, – начинает Семёнов, но тут же его перебивает первый заместитель руководителя:
– Дело деликатное, подсобить нужно. Знакомьтесь, это Константин Альбертович Велегурский и его супруга, Алла Юрьевна.
Велегурские… Велегурские… Какая знакомая фамилия!
Я снова смотрю на мужчину, теперь гораздо внимательнее. Константин Альбертович Велегурский… Ну, конечно!
Поговаривают, что именно он займёт кресло губернатора области в следующем году!..
Я поджимаю губы, встречаясь с понимающим взглядом Ярослава. Терпеть не могу давления на следствие, но, если Велегурские и есть родители нашего трупа, этого не избежать. И ни единого шанса облажаться! Святое дерьмо! Говорила же Власову, что нужно отдать это дрянное дело Румынскому!
– Что случилось? – вежливо спрашивает Ярик у пары, устраиваясь за столом. Я остаюсь стоять в стороне. – Давайте начнём с малого, и вы расскажете нам о причине, которая вынудила вас обратиться за помощью следователей.
– Наша дочь, Лика, – говорит Велегурский со вздохом. – Она пропала. Три дня не выходит на связь.
– У вас есть её фотография? – спрашиваю я, ни на что особо не надеясь.
– Да, конечно, – отвечает мать и открывает сумочку. Выкладывает на стол несколько профессиональных фото, и я еле сдерживаю ругательство.
Теперь мы знаем наверняка, чьё обнажённое тело нашёл в лесу дальнобойщик. Лику Велегурскую, дочь будущего губернатора. Это просто чёртов крах!
Но ни я, ни Власов, ни полковник Семёнов не торопимся сообщать родителям девушки эту весть.
Я подхватываю бутылку минералки и чистые стаканы, ставлю перед посетителями и плюхаюсь на стул рядом с Аллой Юрьевной.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее обо всех обстоятельствах исчезновения вашей дочери, – прошу их.
Власов поджимает губы. Знаю, что он не согласен с выбранным мной пути, но лучше сообщить им о смерти Лики после беседы. Шок, боль и горе не лучшие компоненты для обстоятельного разговора, а нам необходимо узнать как можно больше.
– Лика у нас одна, – начинает рассказ мать. – Родилась поздно, Костик служил в закрытой части, там условия не позволяли, вот мы и не торопились. Дослужились спокойно, жильё получили, осели на одном месте, и появилась Анжелика. Мне было уже тридцать три, Косте – тридцать пять. Поздний ребёнок по тем временам. Лика родилась семимесячной, в детстве была очень слабенькой, часто болела. В заботе о ней прошло много времени, и мы так и не рискнули родить второго ребёнка.
